Кхе Бывает. Новики после первого боя, почитай, все дуреют. Одних трясет, другие болтливые как сороки делаются, третьи как бы замирают сидит такой пень пнем и куда-то смотрит. Рукой перед ним помашешь, а он не видит. Особенно если ранен или напугался сильно.
Настена, похоже это на то, что с Михайлой сделалось?
Как сказать не совсем, но похоже.
Корней Агеич, а что вы с такими делаете, как в разум приводите?
Можно оплеухой. А еще лучше хмельного налить, чтобы до изумления надрался, утречком опохмелится и порядок. Ну и еще всякое
Корней! Чего ты жмешься, как девка? Баб вы им пьяным подкладываете, скажешь, не так?
Так Если найдутся, конечно, не всегда же полон бывает А вообще это первое дело от всех хворей, что телесных, что духовных. Бывает, так от крови и железа осатанеешь себя не помнишь, а тут винца или медку хлебнул, одну-другую бабу прихватил и как рукой сняло Э? Настена, так ты что, хочешь Михайлу этим делом полечить?
Четырнадцать лет, плотских утех еще не отведал Можно попробовать.
Кхе! Так ты что же, сама, что ли
Корней!!! Я тебе точно сегодня чего-нибудь отобью!
Так для лечения же
Кобель облезлый! Я тебе такое лечение сейчас
Корней Агеич! Настена! Перестаньте! Ну что вы, как дети малые, ей-богу! О деле бы подумали, чем лаяться!
С ним подумаешь! Только об одном средстве от всех болезней
А сама-то небось и рада
Прекратить!!!
Осьмуха, да ты рехнулся!
Это ты рехнулся! Внук почти бездыханный лежит, а ты с бабой Опомнитесь!
Кхе Настена, о чем это мы с тобой Что ты там говорила?
О чем, о чем Все о том же! Средство измыслили, спасибо Осьме догадался тебя о новиках расспросить, теперь надо думать, как лечить будем.
Корней Агеич, я тут человек новый, есть в Ратном женщины, которые гм болтают-то всякое, а как на самом деле?
Про которых болтают это для удовольствия, а то, что нам требуется, ремесло. Ближе чем в Турове не найдешь. Настена, Михайла так долго лежать может?
А ты что, в Туров его везти собрался? Не выйдет. Он же не ест, не пьет, потихоньку слабеет. Какое-то время пройдет, и дышать перестанет.
Какой Туров? Я о другом говорю. Ты, Настена, только не ругайся сразу не будешь?
Говори уж.
Я вот подумал: может, ты кого из баб научить сможешь? Я ей заплачу, и в тайности все сохраним. Только быстро нужно, парень-то, ты сама сказала, слабеть будет.
Ох, Корней, до седых волос дожил, а ума как у младенца. Научить Ты взялся бы, к примеру, Осьму на дудке играть научить?
На какой дудке? Я и сам не умею
То-то и оно! Я лекарка, а не сам понимаешь. Чему я в этом деле научить могу?
Кхе Да кто ж вас, баб, поймет? Может, ты по лекарскому делу об этом чего-нибудь знаешь?
Так и ты про дудку знаешь: суй в рот да дуй посильнее, вот и вся наука. Ладно, не мучайся, знаю я, кто нашему горю помочь сможет.
Кто?
А вот это, Корнеюшка, не твоего ума дело. Собирай Михайлу да вези ко мне в дом. А там уж моя забота: кого позвать да как все устроить. Юльку к тебе ночевать пришлю, рано ей еще таким вещам учиться, да и за Роськой приглядеть надо. Давай-ка снаряжай телегу, а я пока с Анютой переговорю. А ты, Осьма Я думаю, ты и сам все понял, Осмомысл, не зря ж тебя так прозвали?
Мишка очнулся от ощущения приближающегося оргазма. Финал был мощным, как в молодости, сидящая на нем в позе «Маленькая Вера» женщина тихонько застонала. В комнате было темно, но белеющий силуэт женского тела достаточно ясно давал понять, что партнерша была отнюдь не модельных статей, да и не первой молодости.
«Где ж я ее снял? Можно подумать, что на вокзале. Тогда куда я ездил? Ни хрена не помню, надо ж было так нажраться! С каких это пор, сэр, вы прошмандовок на вокзалах снимать начали? М-да, докатились»
Мишка протянул руку, чтобы включить свет, но не нащупал не только лампы, но даже и тумбочки, на которой ей полагалось быть.
«Так, еще и не дома. И куда же вас, сэр, занесло, позвольте поинтересоваться? Запах какой-то вроде бы сеном пахнет. За город уехал? Нет, это уже ни в какие ворота усвистать из Питера на дачу к этой корове Как ее зовут-то хоть?»
Мишка еще пошарил вокруг себя, не обнаружил ни одежды, ни сигарет и спросил:
У тебя закурить нет?
Женщина тихонько хихикнула, соскочила с постели и скрылась в темноте. Мишка поднялся следом, его повело в сторону и затошнило, пришлось сесть на постель и опереться спиной о стену.
«Понятно: водка паленая, завтра печень отваливаться будет».
Какое-то непонятное ощущение в спине заставило протянуть руку назад. Стена была бревенчатой, проконопаченной мхом! Под босыми ногами ощущались доски пола, кажется, даже и некрашеные!
«Та-ак, явно не дача деревенский дом. На пейзанок потянуло, сэр? Возвращение к корням, так сказать? Давненько у нас таких приключений не было».
Рука сама собой потянулась почесать в затылке и наткнулась на охватывающую голову повязку. Дальнейшее ощупывание локализовало два больных места левое ухо и левую бровь. Вроде бы начала выстраиваться какая-то логика: ДТП на загородной дороге, сотрясение мозга, амнезия, убогий сельский медпункт, любвеобильная медсестра бальзаковского возраста.
Из темноты донесся звук открываемой двери и пахнуло летней ночной прохладой.
«Ага, «удобства» во дворе. Что ж, следовало ожидать. Куда же меня занесло? Впрочем, не обязательно так уж и далеко от Питера: живем так, что сотня-другая километров от крупного города и ты уже в другом мире».
Послушайте! обратился Мишка в темноту. Телефона у вас тут, скорее всего, нет, но у меня с собой мобильник был. Это радиотелефон такой, счел он необходимым объяснить на всякий случай. Без проводов работает. Правда, батарейки могли сесть, но электричество-то у вас есть, наверно? Да включите вы свет, в конце концов!
В темноте, совсем не в той стороне, куда обращался Мишка, раздался какой-то шорох, а потом звуки, породившие воспоминание о раздувании углей, и, действительно, слабое красное свечение начало периодически «проявлять» силуэт склоненной женской фигуры. Вспыхнула щепка, Мишка прищурился от показавшегося нестерпимо ярким света.
Ага! Сельская медицина функционирует при свете лучины. Пламенный привет от Анатолия Борисовича Чубайса! Дерьмокра
Мишка застыл с открытым ртом перед ним с горящей лучиной в руке стояла лекарка Настена!
Опамятовал, Мишаня? Смотри-ка, и глаз открылся! Совсем ты молодец.
Вот тебе и ДТП с амнезией, гаишникам и не снилось
Что? Ты на каком языке говоришь? Мишаня, узнаешь меня, себя помнишь?
Узнаю, матушка Настена, узнаю и себя помню Мишка я, сотника Корнея внук. Приснилась просто дурь какая-то Можно я лягу, а то что-то мне
Ложись, ложись. Что, мутит? На-ка выпей.
Мишка глотнул травяного настоя и откинулся на подушку.
Где это я? У тебя, матушка Настена? А почему, мне что, хуже стало?
А вот это ты мне скажи: хуже или лучше?
Да вроде бы Мишка прислушался к собственному телу. Знаешь, вроде бы лучше. Правда, лучше. А что это за женщина была?
Ну, Мишаня Лечение разное бывает. Можно травами, можно наговорами, а можно и так. Для тебя лучше оказалось так. Сейчас тебе главное
А кто она? прервал Настену Мишка. Я лица не разглядел.
Неважно, ты сейчас о другом подумай
Почему неважно? Она же мне помогла, ты сама сказала
Ну что ты за упрямец такой! Помогла, помогла неизвестно еще, кто кому больше помог. И лечение еще не закончилось.
Она еще придет?
Сказать, что Мишка был пленен своей недавней партнершей, было бы очень и очень большим преувеличением, но подросток, по его мнению, должен был реагировать именно так.
Спи! сердито приказала Настена и отошла к печке. До Мишки донеслось негромкое ворчание. Все вы кобели, только одно на уме
Мишка не видел лица Настены, но почему-то ему казалось, что лекарка улыбается.
На следующий день Мишку забирали домой. Юлька, явившаяся раньше всех, в очередной раз полаялась с матерью на тему «что ей уже пора знать, а что еще рано», в очередной же раз потерпела сокрушительное поражение в словесной дуэли, подкрепленное звучным подзатыльником и получила команду отправляться за водой. Ухватив, видимо в знак протеста, «взрослые» ведра, она огребла еще один подзатыльник и, хотелось бы думать, нечаянно, уронила одно из ведер матери на ногу. После этого к Настене без защитных очков и диэлектрических галош лучше было не подходить, но явившийся вслед за Юлькой дед об этом не знал. Результат воспоследовать не замедлил: в ответ на непонятную для Мишки дедову фразу: «Нашлась-таки умелица!» Настена отозвалась почти звериным рыком на тему «кобеля облезлого».
Спи! сердито приказала Настена и отошла к печке. До Мишки донеслось негромкое ворчание. Все вы кобели, только одно на уме
Мишка не видел лица Настены, но почему-то ему казалось, что лекарка улыбается.
На следующий день Мишку забирали домой. Юлька, явившаяся раньше всех, в очередной раз полаялась с матерью на тему «что ей уже пора знать, а что еще рано», в очередной же раз потерпела сокрушительное поражение в словесной дуэли, подкрепленное звучным подзатыльником и получила команду отправляться за водой. Ухватив, видимо в знак протеста, «взрослые» ведра, она огребла еще один подзатыльник и, хотелось бы думать, нечаянно, уронила одно из ведер матери на ногу. После этого к Настене без защитных очков и диэлектрических галош лучше было не подходить, но явившийся вслед за Юлькой дед об этом не знал. Результат воспоследовать не замедлил: в ответ на непонятную для Мишки дедову фразу: «Нашлась-таки умелица!» Настена отозвалась почти звериным рыком на тему «кобеля облезлого».
Впрочем, дальнейшего развития конфликт не получил в отличие от отца Михаила, Настена воинскую субординацию понимала и в присутствии парней из «спецназа», которых привел с собой дед, лаяться на сотника себе не позволила. Дед тоже от комментариев воздержался, оба вместо ругани принялись поторапливать «спецназовцев», чтобы те побыстрее выносили своего старшину из дома.
Снаружи дед выступил в совершенно непривычном для себя амплуа няньки. С заботливой суетливостью он то командовал парнями, укладывавшими Мишку в телегу, то лез оправлять подстилку или подбивать под голову внука побольше сена, толкался, ругался, больше мешал, чем помогал, и наконец устроив Мишку, как ему казалось, с удобством, отправил «спецназ» в село, а сам взял в руки вожжи и пошел рядом с телегой.
Деда, что со мной было-то? осторожно поинтересовался Мишка. Как я у Настены оказался?