Где камень? прошипел вдруг Валера.
Чуть было не отправили Кирюху на поиски в комнату, где по занавеске ползала рожа, но камень нашелся. Оказалось, на него случайно набросили пододеяльник. Камень положили на табурет, табурет поставили посреди комнаты. К двери придвинули тяжелую, с советских времен оставшуюся тумбочку.
Парни молчали, только сопели по возможности сурово. Светка, пользуясь биологическим правом на трусость, ныла нараспев:
Господи-господи Кошмар какой, какой кошмар, господи-господи-господи
Что теперь делать? вторил ей Виталик Блох, которого и так никто за мужика не считал. Делать-то что будем?
Надо утра дождаться, сказал Валера. После рассвета они не приходят.
С чего это ты взял? усомнился Санек.
Днем привидений не бывает, отрезал Валера.
Светка, Санек и Валера свернулись калачиками поперек широкой кровати. Вдоль было вроде как неприлично, втроем в постели. Виталику досталось кресло, в котором он отлично уместился. Кирюха, на которого все и так косились, как на врага народа, растянулся на полу.
Надо дождаться утра, повторил Валера и выключил перегревшийся фонарик. Утром она нам ничего не сделает. Возьмем машину и отвезем камень. На то же самое место
Это если я еще вспомню, мрачно пробормотал Кирюха.
Вспомнишь, Кирюх. Все вспомнишь
Часа три осталось, зевнув, прикинул Санек. Недолго.
Ой мамочки пискнула Светка так жалобно, что Санек даже проникся к ней сочувствием и погладил по плечу. Ой господи-господи
Сначала всем казалось, что сна ни в одном глазу особенно в непосредственной близости от осколка могильного камня, все еще пахнущего возмутительно вкусно. Но потом навалилась дрема. Валера держался до последнего, приподнимая голову на каждый стук и на каждое вкрадчивое поскребывание по оконной раме. Минут через сорок заснул и он, с наслаждением склеив опухшие веки.
Просыпались еще трижды. В первый раз от подозрительных ритмичных звуков проснулся Виталик. Разобравшись в природе шума, он перебудил остальных. Со стороны коридора кто-то дергал в разные стороны дверную ручку. Дверь не была заперта, только задвинута тумбочкой. Других звуков, свидетельствующих о том, что в коридоре кто-то ходит, топчется, налегает на дверь, пытаясь ее открыть, не было. Все сидели, смотрели, как бьется в дрожащем круге света дверная ручка, и нервно позевывали. Выпитое накануне все еще путало мысли, да и запасы страха в организме, видимо, иссякли.
Просыпались еще трижды. В первый раз от подозрительных ритмичных звуков проснулся Виталик. Разобравшись в природе шума, он перебудил остальных. Со стороны коридора кто-то дергал в разные стороны дверную ручку. Дверь не была заперта, только задвинута тумбочкой. Других звуков, свидетельствующих о том, что в коридоре кто-то ходит, топчется, налегает на дверь, пытаясь ее открыть, не было. Все сидели, смотрели, как бьется в дрожащем круге света дверная ручка, и нервно позевывали. Выпитое накануне все еще путало мысли, да и запасы страха в организме, видимо, иссякли.
Да пошла она внезапно сказал Валера и выключил фонарик.
Ручка подергалась еще, потом затихла. Улеглись обратно. Почти моментально все заснули.
Во второй раз опять орала Светка. Кирюхе спросонья захотелось выкинуть ее в окно, как он до этого пытался выкинуть камень. Светка захлебывалась слезами и утверждала, что только что кто-то кусал ее за пальцы ног. Посветили фонариком, ничего не обнаружили, хотя на Светкиных пальчиках действительно были какие-то розоватые отметины наверное, натерла босоножками. Зато нашли здоровенный кровоподтек с явными следами зубов на плече у Кирюхи. Кирюха торопливо прикрыл синяк рукой и огрызался на всех, доказывая, что ничего не было, и никто его не кусал, даже Светка.
А в третий раз проснулись уже все сразу. Трещал потолок громко, как еловые поленья в печке. Деревянные перекрытия даже как будто прогнулись под неведомой тяжестью, на пол и на кровать сыпались струпья белой краски. Очень хотелось немедленно выбежать из комнаты, пока потолок не обвалился, но дверную ручку кто-то снова дергал в разные стороны.
На пол со звоном упал гвоздь. Валера сначала глазам не поверил, долго смотрел на этот гвоздь, который так глубоко, старательно вбивал в стену несколько часов назад. Но потом из досок, как деловитые ростки в ускоренной съемке, полезли и другие гвозди, на которых держалось закрывавшее окно одеяло. Отогнулся уголок, другой, и одеяло мягко сползло на пол. А за окном уже маячило в предрассветных сумерках белое, длинное. Мятая рожа прижалась к стеклу, беззвучно разевала проваленный рот, в черных дырочках глаз что-то тлело, как угли в мангале. Разболтанная оконная рама скрипела даже громче, чем потолок. Рожа сползла пониже, на уровень человеческого роста, распялила пасть, и Валера отчетливо увидел в глубине темные, поломанные зубы.
Отче наш, вдруг ноющим тенорком зачастил Виталик. Иже еси на небеси
К нему, путая слова и подвывая, присоединилась Светка, а потом, смущенно и басовито Кирюха.
Рожа расплылась в кривой улыбке и посильнее налегла на окно.
И тут на другом конце поселка придушенно заголосил петух так неожиданно, что его вопля все испугались едва ли не больше, чем рожи. А рожа сгинула мгновенно, в одно моргание, будто ее выключили или каким-нибудь другим способом изъяли из окружающего пространства.
Валера встал, почесал сначала за ухом, потом под коленом, потом поскреб несвежую футболку на животе. Лицо у него после вчерашнего и ночного сильно отекло, глаза закисли, но взгляд все равно был решительный, как у комсомольца.
Поехали, коротко сказал он.
В наступившей тишине протяжно вздохнул Кирюха.
Могильный камень в ведре кощунственно гремел, поэтому его обернули в тряпку. Нести камень в руках было страшно, а ведро его вроде как изолировало.
Коридор миновали спокойно, но долго топтались у двери на улицу никто не решался выйти первым. Светка вдруг сказала, что не поедет, но тут же испугалась, что ее и вправду оставят в доме одну, решила ехать, потом еще что-то решила ее угрюмо слушали, как радио, не вникая в смысл.
Валера обругал всех за трусость и приготовился медленно и эффектно открыть дверь, чтобы шагнуть навстречу возможной опасности. Но его опередил Санек, который буднично сшиб щеколду большим пальцем и, заложив руки в карманы, вышел на крыльцо.
Рассветный сад был сер и пуст. Небо затянуло тучами. Поскрипывала распахнутая дверь уже совершенно не страшного деревянного сортира. Ей подпевали утренние птицы.
В Валериной машине впятером оказалось тесновато. Зажатый у левой задней двери Виталик бурно вертелся и в конце концов отломал какую-то пластмассовую пимпочку, но суровый Валера промолчал. Кирюху посадили на переднее сиденье, чтобы показывал дорогу.
Да как я вспомню, бубнил Кирюха. Там все одинаковое
Да как я вспомню, бубнил Кирюха. Там все одинаковое
Давайте просто отъедем подальше и в кусты кинем, предложил Виталик.
Чтоб она еще раз пришла? Отвезем в лес, хмуро сказал Валера. Положим на место. Все.
Откуда вообще в лесу могильный камень взялся? продолжал ныть Кирюха. Никогда тут кладбища не было
Земля она в принципе одно большое кладбище, заводя машину, философски заметил Валера.
Мимо проплывали спящие, мокрые от росы дачи. Там посапывали и ворочались люди, к которым никто и никогда не приходил ночью, а потому они во всю эту историю никогда бы не поверили. И тем более не поверили бы в то, что набившаяся в машину молодежь, опухшая и пахнущая перегаром, совершает, можно сказать, героический поступок, увозя проклятый осколок надгробия из поселка.
Никто не верит до тех пор, пока к нему самому не придут.
Машина выехала на пустынное шоссе. Валера, не очень себе доверяя после незабываемой ночи, полз у самой обочины, очень медленно. Кирюха уныло разглядывал придорожные елки темные и абсолютно одинаковые. Он действительно не мог вспомнить, где именно подобрал камень, и был уверен, что не узнает место.
Проползли где-то полкилометра. Между елками показалась широкая, хорошо вытоптанная тропинка, спускающаяся с дороги в лес.
Вот, вот, оживился Кирюха. Я примерно по такой выходил. И по обочине потом, до поворота
Валера остановил машину, глянул на Кирюху исподлобья:
Точно?
Примерно
Иди, пожал плечами Валера.
Как иди? Один?!
Ну ты ж его один подобрал?
Кирюха обвел приятелей взглядом, полным отчаяния, ненависти и обещания в случае благоприятного исхода все им припомнить.
Ребят, ну вы че-е? огорчилась Светка, которую никто бы, конечно, в лес не погнал.
Ладно, не выдержал Валера и открыл дверь. Пошли, Кирюха
Оставшиеся на заднем сиденье Санек со Светкой и вертлявый Виталик сначала сидели молча. Потом начали переговариваться, коротко и возбужденно хихикать. К Виталику вернулась его обычная насекомая подвижность, и он перебрался по салону на переднее пассажирское сиденье, нашел в бардачке сигареты и закурил. Вспоминали подробности ночи, округляя глаза и в отчаянной заячьей браваде к месту и не к месту вставляя неловкие шуточки. Санек даже решился описать ночную рожу со всеми комическими подробностями теперь она опять казалась больше нелепой, чем страшной. Светка сказала, что напишет про все это в блоге и прославится, но ей не поверили: писала Светка плохо, со множеством ошибок и смеющихся скобочек.
И тут случилось неожиданное. Из леса, размахивая руками и смешно подпрыгивая, вылетел Валера. Он бежал почему-то не по дорожке, а напролом, через крапиву, борщевик и ту высокую зеленую дрянь, которую дети называют «бамбук».
Вопящий Валера влетел в машину с той стороны, где сидел Виталик, прямо по Виталику переполз на водительское место и повернул ключ.
Куда?! Что?! А Кирюха?! Ты чего?! обрушились на него пассажиры.
Машина не заводилась. Валера, трясясь и щелкая зубами, сначала отчаянно, до скрежета орудовал ключом и бессмысленно жал на педали, потом обмяк и затих.
Что там?! Где Кирюха?! Чего ты?! снова атаковали его Санек, Светка и Виталик.
Валера медленно обвел их остановившимся взглядом, затравленным и жалобным, и шепотом сказал:
Там белое длинное
В этот момент машину сотряс первый удар. Что-то гулко стукнулось в правую переднюю дверь, и престарелая Валерина «ласточка» ощутимо качнулась.
Чего?! возмутился Санек, а Светка взвизгнула.
Удар повторился, теперь с другой стороны, ближе к багажнику. Потом опять стукнули спереди. Машина жалобно скрипела и покачивалась, а одуревшие от страха пассажиры поджимали ноги, отчаянно вскрикивая и только изредка пытаясь выглянуть в окно. Увидеть, что же врезается в бока автомобиля, точно разъяренный кабан-секач, им и хотелось, и очень не хотелось одновременно. Валера, хрипло пыхтя, все пытался реанимировать заглохший двигатель.