А ишо повязку пиратскую на глаз и совсем красавчик будешь!
От повязки мне удалось отбиться. Тут с двумя глазами по лесу продираться сложно, а уж с одним
Аристофан! заорал я. Бес сразу выскочил из кустов. Ну, что думаешь?
В натуре, босс, закивал он головой.
В натуре, что? Плохо, сойдет или вообще отменяем операцию?
В натуре, босс, повторил Аристофан. Ну, в смысле, босс, ты как босс выглядишь в натуре.
В натуре, босс, закивал он головой.
В натуре, что? Плохо, сойдет или вообще отменяем операцию?
В натуре, босс, повторил Аристофан. Ну, в смысле, босс, ты как босс выглядишь в натуре.
Это хорошо в смысле?
В смысле в натуре, кивнул бес. Реальный такой типа босс.
Тьфу ты запутал совсем Ладно, пошли дальше.
Идти оказалось недолго, я даже проголодаться не успел. Зато успел мысленно тысячу раз проклясть деда, Кощея, настоятельницу, бесов, лес, деревья, ветки и, непосредственную виновницу моего раздражения шпагу, которая жила, казалось, собственной жизнью. И главной целью её жизни, как я понял было цепляться за все ветки и кустики и старательно попадать мне между ног, пытаясь свалить меня ловкой подножкой и не дать добраться до святой обители. Язычница, какая-то, а не шпага. Хорошо, дед подсказал, как правильно придерживать за эфес это исчадие ада. Жаль только поздновато мы вышли на пустое вытоптанное пространство перед монастырём.
Заборчик тут был покруче Гороховского. Тоже метров десяти в высоту, но не из бревен, а каменный, да еще и бойницы поверху. Вот ворота были деревянными, из толстых бревен и, разумеется, запертые. Широкая дорога тянулась вдоль забора. Причем, крепкая такая, утоптанная. Не зарастет народная тропа, ага.
Ну, начинаем
Стройся! шепотом скомандовал я.
Впереди как главную мишень, выставили, конечно, меня. По бокам на шаг сзади стали Михалыч с Аристофаном, а бесы в два ряда клином выстроились позади них. Выглядели мы внушительно, солидно, мощно, грозно. Это я себя так уговаривал, а на самом деле, стоит клоун со шпагой, а позади его мужики самого простецкого вида. Эх, кабы бесы в своём натуральном обличии стояли, с рогами, с хвостами, с копытами! Но нельзя.
Я вздохнул и кивнул Аристофану:
Стучи.
Бес застучал в ворота раз, другой, третий Тишина. Аристофан обозлившись, начал уже пинать ворота сапогом, как вдруг на них, на воротах, в смысле, а не на сапогах, отворилось маленькое окошко и строгий женский голос спросил:
Пошто в смиренную обитель ломитесь? Пошто покой нарушаете своими мирскими рылами?
А я что-то думал, что монашки все вежливые такие, сердобольные, участливые
К настоятельнице Февронии, громко и важно заявил я. По срочному делу! А от кого, то я ей лично скажу!
Пошли прочь отседова! Шляются и шляются Важное дело у них Знаем мы енти важные дела Занята матушка настоятельница, на молитве она! Идите-идите от греха!
И окошко со стуком захлопнулось. О как.
Открывай! я подскочил к воротам и заколотил в них генеральским сапогом. Открывай живо, а не то
А не то что? раздался уже сверху язвительный женский голос и в бойницы высунулись стволы пищалей.
А не то, вдруг раздался спокойный голос деда за моей спиной, я это ружжо тебе, пакостнице, пониже спины воткну да саму заставлю на курок нажать.
Это кто ж там такой борзый? парировал голос сверху, правда, уже не так уверенно.
А ты глазоньки свои мутные разуй, так же спокойно посоветовал дед.
Михалыч? неуверенно протянул голос. Ты што ли?
"Михалыч Михалыч" эхом зашелестели тихие женские голоса и пищали начали исчезать из бойниц.
Я, што ли, язвительно передразнил дед. Отворяй, давай, торопимся мы.
Я своего деда никогда не пойму. Но горжусь им безмерно.
Ворота заскрипели и открылись вполне достаточно, чтобы наша банда э-э-э наш отряд мог спокойно пройти через них.
Дорогу нам загораживала полная пожилая монахиня, как я понял, та самая Фёкла-настоятельница, а позади неё стояло еще с десяток монахинь, довольно молодых девушек. И симпатичных Я аж загляделся и чуть не упустил момент, когда дед приблизился к Фёкле и тихо, но строго произнёс:
Поняла от кого мы?
Чай не дура, Михалыч, поняла.
Вот это, дед указал на меня, сам Статс-секретарь царя-батюшки, господин Захаров.
Я с трудом оторвался от созерцания монашек и вперил строгий, как мне казалось, взор в матушку-настоятельницу.
Правая рука господина нашего, продолжал представлять меня дед. Не так моргнёшь и сама понимаешь, не маленькая.
Батюшка Секретарь, слегка поклонилась мне Фёкла.
По делу мы, коротко заявил я. Где мы тут поговорить можем?
Входи, батюшка и ты, дедушка Михалыч. А вот охране вашей входа в монастырь нет. Пущай за воротами обождут.
Входи, батюшка и ты, дедушка Михалыч. А вот охране вашей входа в монастырь нет. Пущай за воротами обождут.
Я смотрю, так же спокойно протянул дед, ты, карга старая, совсем на старости лет берега попутала. Забыла на кого работаешь? Так мы это дело быстро поправим, помоложе, поумнее найдём.
А ты не пугай меня, Михалыч, слегка испуганно, но с вызовом заявила Фёкла. Я пуганная-перепуганная. И не такие как ты
Аристофан, перебил её я. Прирежь эту дуру.
Аристофан тут же подскочил к настоятельнице и у её горла замерло лезвие непонятно откуда взявшегося ножа. Девушки за спиной настоятельницы ахнули, а Аристофан обернулся ко мне:
Можно потом братве крови в натуре хлебнуть?
Аристофанчик, вдруг протянула прерывистым голосом Фёкла, ты, што ли? Не признала в мирском обличии. А это ребята твои ить? А чаво же вы сразу-то не сказали? И вы, дедушка Михалыч, накинулись сразу я и опешила, растерялась Не надо меня резать, господин Захаров, батюшка Статс-секретарь
Отбой, Аристофан, скомандовал я. И добавил многозначительно: Пока отбой.
Кто ж так гостей дорогих встречает? укоризненно покачал головой дед. Устали мы с дороги, матушка. Накорми батюшку Секретаря, обогрей, уважь, а там и побалакаем о делах ваших грешных.
Проходите, проходите, засуетилась Фёкла, счастливая, что избежала ножа Аристофана. Сейчас же стол накроют, не сумлевайтесь! А если, она подмигнула мне, возжелаете еще чаво, батюшка, так я немедля вам послушницу пришлю. Али двух?
Действительно, бордель. Нет уж, спасибо, мне такой любви не надо.
Благодарствуйте, откушаем, кивнул я, чувствуя, как в животе намекающе заурчало. А остального не надо. Не для забав мы сюда прибыли.
Бесы остались во дворе бесстыже подмигивать монашкам, а нас с дедом провели темными узкими коридорами и ступенями на второй этаж в келью настоятельницы. Ага, прямо келья. Метров двадцать на двадцать, куча вычурной резной мебели, ковры на полу и на стенах, большой стол и огромная кровать, приспособленная явно не только для сна.
Не успели мы усесться за стол, как миленькие девушки в монашеских одеждах, которые, тем не менее, весьма соблазнительно оттопыривались и спереди и сзади, быстро накрыли на стол и, хихикая, испарились, оставив нас втроём.
Угощайтесь, гости дорогие, услужливо подсовывала нам яства Фёкла. Вот икорочка белужья, вот осетрок пареный, еще сегодня в речке плескался, а вот и окуньки в сметане да пироги с визигой, капусткой. Извиняйте, мяса нет, день нынеча постный, но ежели прикажете
Этого достаточно, строго кивнул я. Не пировать мы сюда прибыли.
Ну, хоть водочки отпейте, батюшка! Наливочки, дедушка Михалыч?
Дед, было, потянулся к бутылкам, но наткнувшись на мой суровый взгляд, с сожалением отдернул руку:
Благодарствуем, матушка. Только водочку ужо опосля дела отведаем, и он вдруг так фривольно подмигнул Фёкле, что я чуть не поперхнулся икрой.
Фёкла понятливо заулыбалась деду и подмигнула в ответ. Я почувствовал себя лишним. Точнее жутко захотелось удрать и не видеть этого престарелого флирта. И я бы удрал, только осётр и пироги не дали встать из-за стола. Колдовство какое-то не иначе.
К сожалению, всё хорошее рано или поздно заканчивается, даже монастырская постная еда. Решительно отодвинув пустую миску, тайком расстегнув пуговицу на джинсах ух, хорошо я перешел к делу:
У нас, матушка Феврония, два дельца к вам наметились. Первое дело простое, но спешное. Марьяна, сестра Гороха к вам завтра прибудет, Фёкла кивнула головой. Всё ли у вас готово к встрече?
А чаво готовиться, батюшка? Келью ей просторную дадим, едой не обидим, глаз не спустим.
Вот и славно. Теперь второй вопрос. И тут я вам исключительно по дружбе и в память об этом осетре, настоятельно рекомендую проявить полную поддержку и понимание и не идти вразрез с генеральной линией нашего Великого и Ужасного, а оказывать содействие нам, как легитимным представителям вышеуказанного лица.
Чавой-то? оторопела настоятельница.
А Михалыч уважительно посмотрел на меня и перевел:
Бабки гони.
Какие такие бабки? Нет у меня тута никаких бабок, только девицы молоденькие да пригожие, ладные, что ягодки твои. Позвать?
Мать, ты не придуривайся, строго сказал Михалыч. Кощей очень сердит на тебя, что долю в общак отстегивать перестала. А Кощея сердить Сама понимаешь, никому не след.
Дедушка Михалыч, заныла Фёкла. Ну, нетути у меня денежек! То, сё и разлетелися они, закончилися. На девиц-то моих, знаешь какие расходы?
Не жалоби меня, хмыкнул Михалыч. И байки не рассказывай. А от по доброте душевной, я тебе загадку загадаю. А ты подумай.
Что еще за загадка? проворчала Фёкла.
А загадка, рыбонька ты моя сладенькая, простая. Отчего, помысли, мы к тебе не вдвоём со Статс-секретарем заявилися, а ватажку бесов этих кровожадных с собой захватили? И сразу подскажу: ответ "для солидности" не верный.
Фёкла икнула, схватилась за сердце и осела на лавку.
Вот-вот, кивнул дед. Нравишься ты мне, Фёклушка. Уважила нас с Федором Васильевичем, обхождением внимательным не обидела, потому открою я тебе секрет один. Кощей наш батюшка обижен на тебя очень и сразу нам сказал, чтобы мы время на тебя, голубку, не тратили, а с Лялиной улицы новую настоятельницу подобрали для твоего монастыря. Посговорчивее, да услужливее. А бесы для того и понадобились, чтобы Федор Васильевич ручки свои белые кровушкой не замарал. Хотя он так просил, так уговаривал ему разрешить с тобой вопрос уладить, хорошо, дедушка у него мудрый есть. Понимаешь, золотцо?