Нет, говорит он.
В смысле?
Мне не нужен этот ребенок. Если ты все-таки решаешь оставить его, это целиком и полностью твоя ответственность. А я не желаю жить в страхе перед тем, что рано или поздно он влезет в мою жизнь и все разрушит.
Чудесно.
А что тут еще скажешь?
Я должен защищать то, что у меня уже есть, говорит Майкл. Надеюсь, между нами все кончено?
Да. Между нами все кончено.
На этот раз мы застряли в родильном отделении. Прямо перед нами палата, где лежат новорожденные младенцы. Мне совсем не хочется разглядывать их прямо сейчас, зато Габби будто приросла к стеклу.
Мы тоже хотим попытаться, говорит она, даже не глядя на меня.
Мы?
Ну да, я и Марк. Хотим попытаться завести ребенка.
Серьезно? Малыш, в котором будет что-то от Габби, а что-то от Марка. Здорово!
Да. Поверить не могу, что время уже пришло. Всю жизнь тебя учат тому, как не забеременеть, а потом наступает момент, когда именно это ты и должен сделать.
Тут к нам подходит медсестра.
Кого вы пришли навестить?
Нет-нет, говорит Габби, мы просто заблудились. Не могли бы вы подсказать, как добраться до хирургического отделения?
По этому коридору. Первый поворот направо, затем налево. Увидите торговый автомат. Идите до конца коридора, затем снова налево
Она так и сыплет указаниями. Похоже, мы и правда забрались далеко от моей палаты.
Спасибо, говорит Габби. Ну что, поехали?
Мы едем и едем, поворачивая время от времени то направо, то налево. Затем проезжаем двойные двери и оказываемся в детском отделении.
Похоже, мы опять сбились с пути, говорю я.
Та медсестра упоминала еще один поворот налево
Мы проезжаем еще немного вперед. В палатах полно детишек. В основном это младшеклассники, но кое-где я вижу и парочку подростков. Кто-то сидит, кто-то лежит под капельницей.
Ты права, вздыхает Габби, мы снова заблудились. Пойду-ка я возьму у медсестры план этажа.
Она уходит, а я отъезжаю в сторонку.
Неподалеку от меня палата, в которой лежат две девочки. Доктор что-то втолковывает их родителям, которые выглядят растерянными и огорченными. Наконец он прощается и уходит, а к отцу и матери девочек спешит медсестра. Сквозь приоткрытую дверь до меня доносятся обрывки разговора.
Что все это значит? с тревогой спрашивает мать.
Как уже сказал доктор Макензи, такая форма рака встречается в основном у подростков. Бывает и так, что ею заболевают несколько братьев и сестер. Вот почему доктор настоял на том, чтобы осмотреть и вашу младшую девочку.
Они разговаривают еще пару минут, после чего родители уходят, если не утешенные, то хотя бы обнадеженные.
Габби возвращается. В руках у нее листок с планом этажа.
Это что, раковое отделение? спрашиваю я ее.
Тут написано «Детское онкологическое отделение». Так что да, оно самое.
Мы ненадолго умолкаем.
На самом деле мы не так уж далеко от твоей палаты, говорит Габби. Просто я пропустила один поворот налево.
Я никогда не думала, до чего же это трудно быть медсестрой, замечаю я. Но здесь ты действительно помогаешь людям.
Как говорит мой отец, вся тяжесть заботы о больных лежит именно на медсестрах. Раньше я думала, что это всего лишь красивый оборот, но теперь вижу, что его слова не лишены смысла, улыбается Габби.
Он мог бы перефразировать это так: пусть медсестры не занимаются лечением, но благодаря им ты начинаешь чувствовать себя лучше.
Надо будет передать ему твои слова, смеется Габби. Наверняка они станут для него любимой цитатой.
Итак, я отправляюсь на встречу со своим новым бойфрендом, чтобы порадовать его известием о том, что я беременна от другого мужчины.
По такому случаю я надела черные джинсы и серую футболку, а волосы затянула в самый лучший свой пучок.
Прежде чем шагнуть за дверь, я в очередной раз предлагаю Габби остаться дома с ней и с Шарлемань.
Ни в коем случае, качает она головой, со мной все в порядке. В смысле, не все в порядке, но не настолько, чтобы я что-нибудь натворила в твое отсутствие. Мы с Шарлемань будем до одурения пялиться в телевизор, а потом завалимся спать. Можно еще, правда, принять пару таблеток успокоительного В смысле, я могу принять пару таблеток. За Шарлемань ты можешь не беспокоиться.
Нет, я все-таки остаюсь.
Ты идешь. Не надо прятаться за мной от своих собственных проблем. Чем скорей мы узнаем, какое решение примет Итан, тем проще нам будет приспособиться к новой действительности.
Что ж, Габби права. Абсолютно права.
Новая Ханна не бежит от проблем, напоминает мне Габби. Она смело идет им навстречу.
Не очень-то мне нравится эта новая Ханна. Я открываю дверь и шагаю за порог.
Не очень-то мне нравится эта новая Ханна. Я открываю дверь и шагаю за порог.
Без десяти семь мне удается припарковать машину у дома Итана. До этого я трижды объехала весь квартал, пока не нашла освободившееся местечко.
Я выхожу из машины и набираю в грудь побольше воздуха.
В конце концов, что такое наша жизнь, как не последовательная цепочка вдохов и выдохов? Дыши себе и дыши, и так до самой смерти.
Я звоню, и Итан открывает мне дверь. На нем красуется кухонный фартук.
Привет, красотка. Он крепко сжимает меня в объятиях. Я ужасно по тебе соскучился.
Я тоже, улыбаюсь я ему.
Итан ведет меня на кухню.
Я знаю, мы собирались поесть где-нибудь в городе, но я решил приготовить тебе настоящий ужин.
Здорово. Я пытаюсь изобразить энтузиазм, но без особого успеха.
Я поискал в интернете парочку рецептов и остановился на курице сопа сека[4], он произносит это с утрированным испанским акцентом.
Чудесно! киваю я. Но на это, похоже, уйдет немало времени.
На самом деле мне осталось приготовить совсем немного. А потом все блюдо отправляется в духовку. По-моему, так
Ты что, никогда раньше этого не готовил? Я не могу удержаться от смеха.
Курицу сопа сека? С какой стати? Я даже не знал о ее существовании. Я готовил себе тосты. Запекал картошку. При случае мог сделать кастрюльку чили. Он проворно режет овощи и выкладывает их в кастрюлю.
Так с чего вдруг ты решил усложнить себе жизнь?
Потому что такая женщина, как ты, заслуживает чего-то повкуснее. И я готов этому посодействовать.
Ты мог бы испечь мне булочку с корицей.
Слишком очевидно, машет он рукой. Тебе все приносят булочки с корицей. А мне хотелось тебя удивить.
Но если у нас нет булочек, смеюсь я, то что же тогда на десерт?
Вот это, он кладет передо мной связку бананов. Я собираюсь поджарить их на огне.
По-моему, не самая удачная идея
Да шучу я, шучу, смеется он. Я купил фруктов и шоколадную пасту.
Слава богу.
Как там Шарлемань? спрашивает Итан.
Шарлемань, ребенок, Габби и Марк По правде говоря, я бы предпочла сейчас вовсе не упоминать об этом.
Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Тогда о тебе, улыбается он. По-моему, ты просто везунчик. Новая работа, новая машина, своя собака, да еще красавчик-бойфренд, который готовит тебе нечто умопомрачительно вкусное!
Ну вот он, тот самый момент, когда стоит обо всем рассказать. Но я боюсь. Боюсь произнести слова, которые мгновенно все испортят.
Итан целует меня, и я тут же забываю обо всем. Он подхватывает меня на руки и несет в спальню. Здесь он снимает с меня футболку и принимается расстегивать лифчик.
Подожди, говорю я.
Все в порядке, улыбается он. Курица еще долго будет томиться на медленном огне. За это время с ней ничего не случится.
Дело не в этом. Я сажусь и снова натягиваю рубашку. Я беременна.
Ближе к вечеру ко мне в палату заходит доктор Винтерс. Габби к этому времени уже ушла домой.
Слышала, ты тут раскатывала по всей больнице в инвалидном кресле, говорит она с мягким укором.
Похоже, это против правил, улыбаюсь я.
В общем-то, да. Но я здесь не для этого. Нам надо обсудить кое-что поважнее.
Я выжидательно смотрю на нее.
Ты уже миновала ту стадию, когда возможны какие-то осложнения. Завтра утром, часам к одиннадцати, к тебе заглянет наш терапевт. Вместе с ним мы оценим степень твоей мобильности и составим для тебя список базовых рекомендаций.
Хорошо, киваю я.
Впереди у тебя долгий путь. Тебе предстоит снова освоить то, что ты когда-то умела.
Хотите сказать, мне придется заново учиться ходить? Я к этому готова.
Я говорю о том, что тебе придется заново учиться жить. Какое-то время опираться не столько на ноги, сколько на руки. Просить о помощи. Разумно распределять свои силы.
Если до сих пор мне казалось, что я более-менее держу этот процесс под контролем, то теперь все выглядит сплошным несчастьем.
Ладно, говорит доктор, я загляну к тебе завтра утром.
Хорошо, вздыхаю я.
Она уходит, а я смотрю на часы. Еще только четыре часа дня, но я собираюсь поспать, чтобы проснуться как раз к тому времени, когда придет Генри. В этой больнице мне осталось провести всего несколько ночей, и я не желаю терять их впустую.
В одиннадцать, когда Генри заходит в мою палату, я уже не сплю. Я привычно готовлюсь к шутке про «полуночников», но он лишь кивает мне и начинает мерить мое давление.
Поможешь мне встать? спрашиваю я. Мы с Диной тренировались сегодня целое утро, и у меня уже неплохо получается.
Прости, говорит он, но мне еще нужно проверить других пациентов. Я не могу задерживаться у тебя дольше необходимого.
Генри? Что-то не так?
На несколько дней меня перевели на другой этаж. Теперь о тебе будет заботиться очень приятная женщина по имени Марлен. Он снимает с меня манжету и поднимается, чтобы уйти.
Ясно. Мое настроение стремительно падает. Но ты мог бы заглянуть ко мне иногда так, просто сказать «привет».
Ханна, он впервые смотрит мне в глаза, мне не стоило держаться с тобой так по-дружески. Наши отношения должны оставаться строго профессиональными. Ничего личного.
Но они были личными. В этом, видимо, вся проблема.
Мне пора, говорит он.
Генри, постой! Как я ни стараюсь скрыть свои эмоции, они все-таки прорываются наружу. Мы же друзья!
Ханна. Голос его звучит мягко и сострадательно, а я устала быть объектом жалости.
Все в порядке, быстро говорю я, видимо, я что-то не так поняла.
Он кивает и выходит. Выходит, не сказав мне ни слова.
Я устала, но сон ко мне не идет. Я просто лежу, в надежде, что Генри все-таки заглянет в палату через пару часиков.
Около двух ночи на пороге появляется женщина в бледно-голубой форме. Это и есть Марлен.
Не ожидала, что ты еще не спишь, говорит она.