Мне кажется или он действительно покраснел?
Итан ведет меня к дому на тихой, темной улочке.
Тут ты меня поймала, говорит он. Стыдно признаться, но бывали времена, когда разрыв с любимой девушкой толкал меня в объятия других. Я знаю, что меня это не красит, зато я хотя бы не так остро чувствовал боль.
Что есть, то есть, киваю я.
Мы проходим в вестибюль и поднимаемся на второй этаж.
Но это ничего не значило, говорит Итан. То, что я спал с Алисией, еще не значило, что ты мне безразлична. Я бросил бы все, чтобы быть с тобой. Если бы я только знал ну, ты понимаешь.
Да, киваю я.
Итан открывает дверь и приглашает меня в квартиру. Это студия, но очень просторная. И очень уютная. Мне нравятся такие квартиры опрятные, но не вылизанные до блеска. Мебель расставлена по местам, но кое-где заметна пыль. На кофейном столике влажный след из-под чашки. Стены выкрашены в красивый голубовато-синий цвет. Напротив дивана телевизор с огромным плоским экраном. На стенах полки, плотно заставленные книгами. Белье на постели сероватых, немарких тонов.
Признаюсь, было трудно забыть тебя, говорит Итан в продолжение нашей беседы.
Правда? откликаюсь я как можно беспечней. Что же во мне было такого особенного?
Итан бросает ключи на столик.
Три вещи, говорит он.
Я выжидательно улыбаюсь.
Во-первых, загибает он палец, ты всегда убирала волосы в пучок, совсем как сейчас. Но бывали моменты, когда ты распускала их, он на мгновение умолкает. Ты даже не представляешь, как мне нравилось смотреть на это. Тот волшебный миг, когда твои волосы падали вниз и рассыпались по плечам.
Руки у меня непроизвольно тянутся к пучку на голове.
Ясно, киваю я.
Во-вторых, продолжает он, на вкус ты была как сахар и корица.
Я невольно улыбаюсь. Да уж, такое не придумаешь!
Это из-за булочек с корицей.
Наверное, кивает Итан.
Ну а что третье?
Я спрашиваю с некоторой опаской, как будто именно этот, неизвестный пока, факт должен пробудить в моей душе поток забытых чувств и эмоций. Тех давних ощущений, перед которыми ты совершенно бессилен.
Ты пахла мандаринами, говорит Итан.
Апельсином с корицей, поправляю я его.
Точно, кивает он. От тебя всегда пахло апельсином с корицей.
Он наклоняется к моей шее.
Тот же запах.
А мне нравился твой запах, говорю я, не двигаясь с места. От тебя пахло «Тайдом».
Мама пользовалась им при стирке, улыбается Итан.
Когда ты уехал, я нюхала твои старые футболки. Даже спала в них.
Итан внимательно слушает. Впитывает каждое мое слово. А затем подводит итог:
Ты любила меня.
Да. Я любила тебя до боли в груди.
Он наклоняется еще ближе.
Я хочу поцеловать тебя.
У меня перехватывает дыхание.
Ладно, говорю я.
Но я не хочу мне бы не хотелось, чтобы это было чем-то мимолетным на одну ночь.
Я не знаю, что это, говорю я ему, но точно знаю, что не на одну ночь.
Улыбнувшись, Итан касается моих губ.
Поцелуй его поначалу легок и нежен, но уже через пару секунд мы тонем в желании. Губы Итана двигаются так же, как много лет назад, да и тело его ощущается совсем как тогда. Такое чувство, будто нам удалось повернуть время вспять.
Когда мы оказываемся наконец в его постели, кажется, будто мы вовсе не расставались. Не было нашей разлуки и его отъезда в университет. В моей жизни не было Криса Родригеза, а в жизни Итана Алисии Фостер. Меня не мучил холод Бостона и не томила жара Остина, не поливали дожди Портленда и Сиэтла. Да и Нью-Йорк со всеми его разочарованиями не сумел подпортить мне жизнь.
Похоже, мне удалось наконец-то принять правильное решение.
Три дня спустя
Я открываю глаза.
Голова у меня тяжелая. Мир вокруг будто подернут дымкой. Медленно, очень медленно возвращаюсь я к действительности.
Я лежу на больничной койке. Лежу вытянувшись, без движения. На меня смотрит светловолосая женщина лет сорока. На ней белый халат, в руках какая-то папка.
Похоже, раньше мы не встречались.
Ханна? произносит она. Кивни, если слышишь. Не пытайся пока говорить. Просто кивни.
Я киваю. Даже это крохотное движение отзывается болью во всем теле.
Ханна, меня зовут доктор Винтерс. Ты в больнице. Попала сюда после того, как тебя сбила машина.
Я снова киваю.
Детали мы обсудим позже, а пока сосредоточимся на главном, хорошо?
Кивок. Что еще мне остается делать?
Скажи, тебе сейчас очень больно? Оцени по шкале от одного до десяти, где десять так плохо, что нельзя терпеть, а один ни намека на боль.
Я пытаюсь заговорить, но она тут же останавливает меня.
Покажи на пальцах. Не поднимай руки. Покажи, как есть.
Немного подумав, я поджимаю четыре пальца на левой руке.
Шесть? уточняет она. Понятно.
Она записывает что-то в свою папку, после чего начинает колдовать у одного из аппаратов, который стоит рядом с кроватью.
Понемногу мы сведем все к единице. Она ободряюще улыбается мне. Скоро ты сможешь двигать руками и телом. Да и говорить будет намного проще. Видишь ли, ты потеряла много крови плюс многочисленные переломы. Так что с ходьбой поначалу будут проблемы. Придется как следует попрактиковаться, но со временем все наладится. Вот то, что тебе следует знать.
Я киваю. Боль ощущается уже не так сильно.
Без сознания ты пробыла три дня. Сначала из-за травмы головы, а потом в результате наркоза. Тебе сделали операцию.
На мгновение она умолкает, после чего снова поворачивается ко мне.
Ничего страшного, если ты не помнишь про этот наезд. Память вернется к тебе постепенно. Ты помнишь, как все произошло?
Я пытаюсь заговорить.
Просто кивни или покачай головой.
Я с трудом качаю головой.
Это нормально. Беспокоиться тут не о чем.
Я киваю.
Как я уже сказала, о деталях твоей травмы и операции мы поговорим позже, когда ты немного придешь в себя. Но есть одна вещь, о которой тебе стоит узнать прямо сейчас.
Я внимательно смотрю на нее.
Ты была беременна, говорит она. Когда тебя сбила машина, ты была беременна.
Она смотрит мою медицинскую карточку.
Да, что-то около десяти недель. Ты знала об этом? Кивни или покачай головой.
Внутри все сжимается. Я медленно качаю головой.
Врач сочувственно кивает.
Такое тоже не редкость. Если не пытаешься специально забеременеть, на этом сроке все может остаться незамеченным.
Я смотрю на нее, не в силах поверить услышанному.
Увы, все закончилось выкидышем. В подобной ситуации это тоже не редкость.
Она смотри на меня в ожидании реакции, но как тут можно отреагировать? В голове странная пустота. На душе тоже.
Мне очень жаль, говорит она. Я знаю, это слишком много для одного раза. Но есть и хорошие новости если ты, конечно, готова принять их. Пройдет совсем немного времени, и твое физическое состояние вернется в норму.
Я отвожу взгляд, но затем все-таки киваю.
Я не ослышалась? Она сказала, что я потеряла ребенка?
Я потеряла ребенка?
Тут много желающих повидаться с тобой, продолжает врач. Они давно ждут, когда ты придешь в себя.
Я медленно закрываю глаза.
Мой ребенок.
Я знаю, некоторым пациентам требуется время, чтобы собраться с мыслями. Они не готовы вот так сразу увидеться с родителями, подружками или сестрой.
С родителями? пытаюсь произнести я, но вместо голоса раздается невнятный хрип.
Это из-за трубки, которая была у тебя в горле. Говорить поначалу будет трудновато, но со временем все пройдет. Начинай с малого одного, двух слов вполне достаточно.
Я киваю. И тут же добавляю:
Они здесь?
В горле и правда саднит.
Да, твои мама с папой. Еще сестра. Габби, верно? Или Сара? Прошу прощения, Сара сестра, а Габби подружка. Так ведь?
Я киваю и чувствую, как по лицу у меня расплывается улыбка.
Так что, хочешь побыть одна или с близкими? Если одна, подними правую руку. С близкими, левую.
Несмотря на боль, моя левая рука взмывает вверх.
Я открываю глаза.
Голова у меня тяжелая. Мир понемногу приходит в фокус.
Я улыбаюсь. Широко и от души. Ведь прямо на меня смотрит Итан Хановер.
Легонько потянувшись, я снова зарываюсь лицом в подушку. До чего же мягкая у него кровать! Даже вылезать не хочется. Да я особенно и не стараюсь.
С добрым утром, улыбается Итан.
С добрым утром, откликаюсь я. Голос у меня со сна хриплый, будто простуженный.
С добрым утром, улыбается Итан.
С добрым утром, откликаюсь я. Голос у меня со сна хриплый, будто простуженный.
За все то время, что ты была здесь, тебе не довелось съесть ни одной булочки с корицей, говорит Итан. Три дня, потраченных впустую.
Волосы у него всклокочены, щетина на лице грозит перерасти в бородку. И еще кое-что не проходит незамеченным.
У тебя пахнет изо рта, с шутливым негодованием замечаю я.
Не сомневаюсь, что и мое дыхание свежим не назовешь.
Нам обоим не помешает почистить зубы. Я прикрываю ладошкой рот.
Итан пытается отнять мою руку, но я прячусь с головой под одеяло. Из одежды на мне футболка Итана и трусики. Вчера я быстренько заскочила к Габби за бельем, а так мы не выбирались из дома с самой субботы.
Но Итан не сдается. Он снова хватает меня за руки и убирает их от моего лица.
Я хочу поцеловать тебя, сообщает он.
Ну уж нет! Сначала мне надо почистить зубы.
Ну что ты переживаешь из-за ерунды? От тебя воняет, от меня воняет. Будем вонять вместе.
Прекрасно. Я набираю в грудь побольше воздуха и выдыхаю ему в лицо.
Фу-у, морщится он. Просто отвратительно.
А если от меня будет пахнуть так каждое утро? Ты и тогда не захочешь расстаться со мной?
Ни за что. Он все-таки целует меня. Ты не очень-то сильна в этой игре.
Мы придумали это развлечение еще в воскресенье. Что такого должно случиться, чтобы потушить ту искорку, которая вспыхнула между нами?
Мы перебрали немало вариантов. Оказалось, даже если я начну подражать Элвису и заставлю Итана ходить на все свои выступления, он и тогда не бросит меня. Если я заведу в качестве домашнего питомца змею (и дам ей имя Бартоломей), то Итан и тут не захочет сбежать из нашего дома. Халитоз[2] его, судя по всему, тоже не напугает.
А вдруг все белье, которое я отправлю в машинку, сядет при стирке?
И это уже не из области фантастики.
Ничего страшного. Итан выбирается из-под одеяла. Я привык сам стирать свою одежду.
Он поднимает с пола джинсы и принимается натягивать их. Потом швыряет мне мои брюки. Я тоже встаю и начинаю одеваться.
Куда мы идем? спрашиваю я. С какой стати мы вообще вылезли из постели?
Я же сказал, все дело в булочках. Ты уже три дня не ела булочек с корицей.