Прекращай. Эта гостиница пока не твоя, недовольно прошептал Валентин блондину, повернувшись к нам.
Верно, я ведь живу здесь. Поэтому давайте без подозрений, высказалась Клара, выглядя невозмутимее всех, не считая брюнета.
Обменявшись любезностями, мы сели за столик и принялись изучать меню я выискивала самое недорогое блюдо. Цены кусались, но желания сбежать не вызывали.
Промелькнула тень. Тихо скрипнул стул. По картонной обложке постучали.
Да? убирая меню в сторону, спросила я. Широн сидел рядом на соседнем стуле вполоборота, положив локти на стол и подперев ладонями подбородок. Широко улыбаясь, мужчина смотрел на меня.
Учитывая количество позвякивающих артефактов, заискивающую улыбку и изучающий взгляд, показалось, будто ко мне подсела одна из гадалок, нередко ошивающихся на городском рынке. Только в моем случае гадалка была лысой и с мужскими чертами лица.
Куда дела жемчужину? ласково, хлопая ресницами, поинтересовался он.
Я нахмурилась.
Спрятала.
Далеко и надежно?
Да.
Врешь, с небывалой уверенностью протянул он. Под матрас положила или в банк унесла. Все так делают. У некоторых фантазии хватает в полу или в стене тайник обустроить, сейф купить, но и это крайне предсказуемо.
С какой целью интересуешься? Украсть планируешь? прямо спросила я.
Недовольство, в связи с голодом, росло.
Нет. Зачем? картинно оскорбился он и, качая головой, продолжил: Я себе не враг. Бенедикт жуть какой мстительный.
А что тогда? Я не стала расспрашивать о ректоре.
В этот момент к нам подошла официантка, и я указала на блюдо в меню, которое уже успела выбрать. Широн тоже сделал заказ, будто решив остаться за нашим столиком.
Лучше арендовать несколько ячеек в разных банках, так намного надежнее. Не будут знать, где именно грабить. А проникать сразу в три или четыре слишком много мороки. Как профессионал тебе говорю, важно кивая, поведал Широн. Ведь кому лучше знать, как не мне?
Несколько ячеек? Звучит умно. Только откуда у меня столько монет, чтобы оплатить их?
А я вот не пойму одного, Клара подалась вперед, зачем всем и вся твердить о том, чем ты занимаешься? Извините меня, но похоже на недостаток ума.
Замечание Широна ничуть не оскорбило. Складывалось впечатление, что он, наоборот, ожидал этого вопроса.
Чем чаще я твержу об этом, тем быстрее люди перестают воспринимать меня всерьез и совершают роковую ошибку забывают о моих профессиональных навыках. После его слов повеяло холодом и воцарилось тревожное молчание.
Клара сощурилась.
Ну, значит, глупы не вы, а те, кто недооценивает вас, холодно высказалась она.
В глазах Широна мелькнул интерес. Хотя мне показалось, что это скорее азарт. Рассказывать Кларе о себе словно играть с огнем, иначе и не назовешь. И мужчине это нравилось.
Странно, что никто еще не спросил, почему он с кем-то вроде нас. Еще один пустующий стул за нашим столиком заняли. Я про нашего вора.
Рандел сдержанно улыбнулся.
Как раз думала об этом. После ситуации у стойки администратора мне неловко было на него смотреть. В голову так и лезли мысли о том, как друг ректора целовался то с одной, то с другой официанткой. Воображаемые картинки сменяли друг друга и были крайне подробными. Первую он прижимал к стене, а оставшиеся две сидели у него на коленях.
Ох, это долгая история, протянул Широн. Но если кто-то из вас двоих станет женой Бенедикта, я обязательно ее расскажу.
Что ж, тогда мы с Кларой, скорее всего, никогда этого не узнаем.
В этот момент нам принесли заказы. Передо мной поставили тарелку с аппетитно пахнущим мясом, у Клары на блюдце лежал кусочек торта с насыщенно-красным кремом поверху.
Краем глаза я заметила, что на соседний столик, помимо тарелок с едой, унесли бутылку крепкого спиртного.
Мясо оказалось вкусным, с ароматом пряных трав, поднимающимся от тарелки. Оценив стоимость блюда и мысленно пересчитав монетки в кошельке, поняла, что смогу оплатить его сама.
Неожиданно перед Кларой поставили бокал с вином. Бровь Широна вопросительно изогнулась.
Это вам, подарок. От одного из клиентов заведения, тем временем сказала официантка.
Оглядев зал, Клара замерла, уставившись на парня, расположившегося через несколько столов от нас. Не желая сидеть, как все обычные посетители, он развернул стул спинкой к стене и вытянул скрещенные ноги. Его голова была чуть запрокинута. В правой руке незнакомец держал бокал с янтарной жидкостью, которым отсалютовал девушке, стоило ей его заметить.
Мне надо отойти, охрипшим голосом сказала Клара, решительно поднимаясь.
Ее знакомый? Судя по реакции, да.
Девушка отошла, а я осталась одна с двумя мужчинами. За нашим столиком воцарилась атмосфера неловкости.
Я уткнулась в тарелку мне никак не приходило в голову, о чем с ними говорить. И стоило ли вообще заводить беседу? Вся ситуация казалась до абсурдного неправильной.
Рандел, словно белая ворона, выбивался из обстановки руки сцеплены в замок, не ужинает и лишь умиротворенно осматривает окружающих людей, будто ожидает кого-то.
Самый загадочный Наверное, он как никто другой подходил на роль Рика. Хотя Широн, учитывая его род деятельности, тоже мог вписаться. Но существовала одна загвоздка последний не вызывал у меня никаких чувств, кроме легкого любопытства, тогда как заказчик, постоянно играющий со мной, как кот с мышкой, вызывал нечто большее.
Хотя это и не симпатия Теперь я точно уверена, ведь мне было с чем сравнить.
В этот миг я глянула в окно, словно невидимка повернул мою голову в нужном направлении.
У «хрустального» ресторана стоял ректор. Не один.
После недавнего разговора на побережье я что-то ощутила между нами, но вид Бенедикта с Меланией Тарт отрезвил. Самое паршивое эти двое идеально подходили друг другу.
Происходило то, чего я не желала больше всего. Но моя главная ошибка мои чувства.
Ревность. Горечь. Злость.
Комкая салфетку и ощущая, как колотится сердце, я неотрывно смотрела на парочку, вновь ощущая на губах уже знакомый, свежий, слегка сладковатый привкус мяты.
Бенедикт повернулся, посмотрел на меня. Наши взгляды пересеклись.
Пульс залихорадил, разум исчез. На мгновение моя жизнь прервалась, чтобы продолжиться вновь, когда усилием воли я заставила себя отвернуться.
«У меня нет права на эти чувства. Они мне не нужны. Это зараза», внушала я себе, и вскоре в голове монотонно и непрерывно звучало: «Зараза зараза зараза».
Но сердце твердило обратное. Словно я нырнула в прорубь и никак не могла всплыть на поверхность. Реальность ускользала, а чувства не желали подчиняться внушениям.
Добрый вечер. Низкий уверенный голос принадлежал Бенедикту. Интересное время для встречи вы выбрали. Ректор обращался сразу ко всем.
Когда он успел прийти?
Всего лишь случайность. Кто знал, что и ты тоже будешь здесь? Обожаю совпадения, заявил Широн.
Бенедикт натянуто улыбнулся.
Я молчала, гипнотизируя взглядом измятую салфетку в своих руках.
Валентин, разберись с этим, пожалуйста, многозначительно произнес ректор. И переведя взгляд на брюнета, тяжело добавил: Рандел, мы можем выйти на пару минут?
Если ты просишь протянул мужчина, поднимаясь со стула.
Вскоре двое неспешно покинули зал. Я следила за их спинами, пока они не исчезли за поворотом. Напряженное тело просило движения, будь моя воля, я бы вышла из заведения и пробежалась.
Я в уборную, сообщила, поднявшись из-за стола. Передашь Кларе, если она вернется раньше?
Разумеется, с полуулыбкой на устах ответил Широн.
Бенедикт шел медленно, чеканя шаг. Разговоры в зале превратились в ровный монотонный гул, что постепенно становился тише, пока совсем не стих, когда они с Ранделом преодолели дверь в коридор, разделяющий гостиничную и ресторанную часть заведения.
Я в уборную, сообщила, поднявшись из-за стола. Передашь Кларе, если она вернется раньше?
Разумеется, с полуулыбкой на устах ответил Широн.
Бенедикт шел медленно, чеканя шаг. Разговоры в зале превратились в ровный монотонный гул, что постепенно становился тише, пока совсем не стих, когда они с Ранделом преодолели дверь в коридор, разделяющий гостиничную и ресторанную часть заведения.
Рандел неспешно двигался следом, хмуро глядя мужчине в спину. Его гнев рос, превращая его в несмышленого мальчишку впервые за все время он совершал откровенные глупости и останавливаться не желал. Перед ним оказался неравный соперник, и мужчина был сам в этом виноват.
Ты ведь понимаешь, что произойдет, если кто-то из журналистов заметит двух претенденток с половиной состава распорядителей моего отбора? тяжело начал Бенедикт, остановившись. Пойдут слухи. В лучшем случае вам будут приписывать роман с ними, в худшем обвинят отбор в нечестности. Скандал нам ни к чему.
И ты вспоминаешь о неприятностях лишь теперь? Рандел почувствовал вспышку ярости. Сколько раз ты переступал черту? Думаешь, я не замечаю? Защита на общежитии едва ли не трещит от вливания твоей магии. А артефакт, он же изменился!
Мужчина указал на камень в перстне, на котором появилось новое красное вкрапление связь укрепилась.
Я не думаю, что это подходящее место для подобного разговора, заметил ректор, проворачивая перстень на пальце.
Рандел усмехнулся.
Ты вообще намерен об этом говорить? Я помню, с чего все начиналось и как планировалось, и что-то явно пошло не по сценарию.
Бенедикт отступил, на его лице заиграли желваки.
Перестань играть жертву, Ранделин, прошипел он, взмахивая рукой и накладывая полог тишины. Любые звуки исчезали на его границе в радиусе трех метров от заклинателя. Несколько секунд он молчал, беря себя в руки. Этот разговор ребячество. Пусть выбирает она. У тебя была большая фора. Я лишь исполняю ее желание. Она хочет уважения и неприкосновенности, что ж, пусть будет так. Было бы странно, если бы Эльза этого не желала.
Надо же, иронично протянул мужчина. С каких пор ты так благороден? Тебя ведь никогда не интересовало, какими способами я исполняю поручения. Ни сонный порошок, ни похищение не вызвали в тебе и капли эмоций. Теперь ты притворяешься святым, не думаешь ли, что поздно?
Глаза Рандела метали молнии, казалось, еще немного и они превратятся в нечто большее разъяренный огонь, пожирающий все на своем пути. Мимо мужчин прошла парочка пьяно хихикающая девушка лет двадцати пяти в сопровождении солидного мужчины. Вскоре они скрылись на лестнице, ведущей на этажи с гостиничными номерами.
Да, порою я мерзавец, сухо признал ректор, собирающийся поставить в их разговоре точку. Долг обязывает. Иначе не выходит. Но к близким у меня иное отношение. И я многое прощаю, тебе ли не знать.