А у греков в этот день был другой обычай: после освящения бросали крест в море и несколько человек кидалось за ним; и кто находил крест, тому давали вознаграждение.
Насколько люди дорожат святой водой, видно из того, что даже (теперь) скрывающие свою веру хотят хоть у других тайком взять бутылочку ее себе.
А в прежнее время, в мою молодость, даже ежемесячно священники ходили по селу и совершали сокращенный чин водоосвящения, окропляя жилище Помню, в день Егория (или Георгия, в Юрьев день), 23 апреля старого стиля, выгоняли лошадей и скотину на луг и освящали их. Помню, как хозяин окроплял священническим благословением и освящением поле, чтобы саранча или какие-нибудь зловредные жучки и букашки не испортили посева Русь верила
А в прежнее время, в мою молодость, даже ежемесячно священники ходили по селу и совершали сокращенный чин водоосвящения, окропляя жилище Помню, в день Егория (или Георгия, в Юрьев день), 23 апреля старого стиля, выгоняли лошадей и скотину на луг и освящали их. Помню, как хозяин окроплял священническим благословением и освящением поле, чтобы саранча или какие-нибудь зловредные жучки и букашки не испортили посева Русь верила
Василий Никифоров-Волгин. Крещение
В крещенский сочельник я подрался с Гришкой.
Со слов дедушки я стал рассказывать ему, что сегодня в полночь сойдет с неба ангел и освятит на реке воду, и она запоет: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи». Гришка не поверил и обозвал меня баснописцем. Этого прозвища я не вытерпел и толкнул Гришку в сугроб, а он дал мне по затылку и обсыпал снегом. В слезах пришел домой. Меня спросили: «О чем кувыкаешь?»
Гри-и-шка не верит, что вода петь бу-у-дет сегодня ночью!
Из моих слов ничего не поняли.
Нагрешникты, нагрешник, сказали с упреком, даже в Христов Сочельник не обойтись тебе без драки!
Да я же ведь за дело Божье вступился, оправдывался я.
Сегодня великое освящение воды. Мы собирались в церковь. Мать сняла с божницы сосудец с остатками прошлогодней святой воды и вылила ее в печь, в пепел, ибо грех выливать ее на места попираемые. Отец спросил меня: «Знаешь, как прозывается по-древнему богоявленская вода? Святая агиасма!»
Я повторил это как бы огнем вспыхнувшее слово, и мне почему-то представился недавний ночной пожар за рекой и зарево над снежным городом. Почему слово «агиасма» слилось с этим пожаром, объяснить себе не мог. Не оттого ли, что страшное оно?
На голубую от крещенского мороза землю падал большими хлопьями снег. Мать сказала:
Вот ежели и завтра Господь пошлет снег, то будет урожайный год.
В церковь пришли все заметеленными и румяными от мороза. От замороженных окон стоял особенный снежный свет точно такой же, как между льдинами, которые недавно привезли с реки на наш двор.
Посредине церкви стоял большой ушат воды и рядом парчовый столик, на котором поставлена водосвятная серебряная чаша с тремя белыми свечами по краям. На клиросе читали «пророчества». Слова их журчали, как многоводные родники в лесу, а в тех местах, где пророки обращаются к людям, звучала набатная медь: «Измойтесь и очиститесь, оставьте лукавство пред Господом: жаждущие, идите к воде живой»
Читали тринадцать паремий. И во всех их струилось и гремело слово «вода». Мне представлялись ветхозаветные пророки в широких одеждах, осененные молниями, одиноко стоящие среди камней и высоких гор, а над ними янтарное библейское небо, и ветер, развевающий их седые волосы
При пении «Глас Господень на водах» вышли из алтаря к народу священник и диакон. На водосвятной чаше зажгли три свечи.
Вот и в церкви поют, что на водах голос Божий раздается, а Гришка не верит Плохо ему будет на том свете!
Я искал глазами Гришку, чтобы сказать ему про это, но его не было видно.
Священник читал молитву «Велий еси Господи, и чудна дела Твоя Тебе поет солнце. Тебе славит луна, Тебе присутствуют звезды Тебе слушает свет»
После молитвы священник трижды погрузил золотой крест в воду, и в это время запели снегом и ветром дышащий богоявленский тропарь «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, тройческое явися поклонение», и всех окропляли освященной водою.
От ледяных капель, упавших на мое лицо, мне казалось, что теперь наступит большое ненарадованное счастье, и все будет по хорошему, как в день Ангела, когда отец «осеребрит» тебя гривенником, а мать пятачком и пряником в придачу. Литургия закончилась посреди храма перед возженным светильником, и священник сказал народу:
Свет этот знаменует Спасителя, явившегося в мир просветить всю поднебесную!
Подходили к ушату за святой водой. Вода звенела, и вспоминалась весна.
Также как и на Рождество, в доме держали «до-звездный пост». Дождавшись наступления вечера, сели мы за трапезу навечерницу. Печеную картошку ели с солью, кислую капусту, в которой попадались морозники (стояла в холодном подполе), пахнущие укропом огурцы и сладкую, медом заправленную кашу. Во время ужина начался зазвон к Иорданскому всенощному бдению. Началось оно по-рождественскому великим повечерием. Пели песню: «Всяческая днесь да возрадуется Христу явлынуся во Иордан» и читали Евангелие о сошествии на землю Духа Божьего.
После всенощной делали углем начертание креста на дверях, притолоках, оконных рамах в знак ограждения дома от козней дьявольских. Мать сказывала, что в этот вечер собирают в деревне снег с полей и бросают в колодец, чтобы сделать его сладимым и многоводным, а девушки «величают звезды». Выходят они из избы на двор. Самая старшая из них несет пирог, якобы в дар звездам, и скороговоркой, нараспев выговаривают:
Ай, звезды, звезды, звездочки! Все вы звезды одной матушки, белорумяны и дородливы. Засылайте сватей по миру крещеному, сряжайте свадебку для мира крещеного, для пира гостиного, для красной девицы родимой.
Слушал и думал: хорошо бы сейчас побежать по снегу к реке и послушать, как запоет полнощная вода
Мать «творит» тесто для пирога, влив в него ложечку святой воды, а отец читает Библию. За окном ветер гудит в березах и ходит крещенский мороз, похрустывая валенками. Завтра на отрывном «численнике» покажется красная цифра «б», и под ней будет написано звучащее крещенской морозной водою слово «Богоявление». Завтра пойдем на Иордань!
Георгий Северцев-Полилов. У Иордани
Крещенские морозы вступили в свои права. Затрещал лед на Волге, маленький городок зарылся весь в снегу. Отрезанный зимнею порою за отсутствием железной дороги от другого мира, он тихо прозябал, живя мелкими интересами провинциального захолустья.
Каждое местное происшествие, конечно, возбуждало общий интерес.
Отшумели святки с толпами ряженых, промелькнул и Новый год с неизбежными визитами, которые так любит провинция, с закусками и выпивками в каждом доме; приближалось Крещение.
В городке восемь церквей, из них всех собирался крестный ход на Иордань, на воду. Приготовления к этому торжеству шли немалые. Больше всего хлопот выпало на долю кожедера Никиты Панфилова.
Все в городке знали, что никто лучше его не сумеет сделать прорубь для Иордани, а потому еще дня за три до праздника соборный староста Иванчиков, встретив Никиту на базаре, где он в балагане торговал кожами, низко поклонился ему и льстиво проговорил.
Уж ты, Никитушка, не обессудь, и ныне Иордань устрой, горожане тебя об этом очень просят!
Кожедер с сознанием своей необходимости надвинул рваную шапчонку на лоб и значительно ответил:
И не знаю, как сказать тебе, Андрей Панкратич, дела-то у меня ноне много накопилось.
Староста отлично понимал, что у Никиты никаких дел нет и что он повторяет те же самые слова, что говорил в прошедшем году, и будет говорить и на будущий год.
Знаем тебя, ломаешься, подумал степенный староста и продолжал:
Урвись уж как-нибудь, Никита, дел всех зараз не переделаешь
Поломавшись, кожедер обыкновенно соглашался и, захватив с собою пешню, веревку да пару мальчишек с базара, отправлялся на реку для «сооружения Иордани».
Немало пришлось на этот раз поработать Никите, много снега побросал он по сторонам, прежде чем добрался до льда.
Мальчишки притащили метлы и чисто вымели лед.
Никита с важностью настоящего знатока своего дела, оглянув их работу, широко перекрестился на блестевшие на морозном солнце кресты городских церквей, и творя в это время молитву, в которой упоминались все знаемые им святые, взял принесенную с собой веревку и ею отметил на льду правильный крест.
Затем по концам его пробил острою пешнею отверстия.
Мало-помалу образовалась полынья в форме креста. Работа была не из легких. Выколотые куски льда кожедер подгонял дальше под лед.
Наконец крест был готов.
Никита довольно посмотрел на него, обошел кругом, скинул рукавицы и снова стал молиться на церкви.
Ну, ребята, сказал он мальчикам. На сегодня все сделали, завтра остальное доделаем.
И они отправились на берег.
Мороз крепчал, к вечеру сделанная прорубь снова затянулась льдом.
За час до начала крестного хода Никита явился опять с пешнею на Волгу и, сойдя на лед в прорубь, представлявшую теперь из себя крестообразное углубление, начал пробовать ногами, прочен ли лед на дне его.
Убедившись, что образовавшийся в течение двух дней лед настолько крепок и толст, что может выдержать гораздо больший груз, кожедер, дождавшись первого перезвона, извещавшего о выходе крестного хода из церкви, пробил пешнею небольшое отверстие в середине креста. Из него брызнула желтоватая волжская вода. Скоро все углубление было наполнено ею, воды стояло в нем по колено. Крестный ход блестящей лентой спускался с запорошенного снегом берега. Задорно-веселый перезвон колоколов несся с колокольни, гулким эхо отзываясь на противоположном берегу и постепенно замирал вдоль реки.
Около Иордани столпилось чуть ли не все население города. Повязанные теплыми шарфами через голову певчие торопливо пели службу, не медлил и священник, двадцатипятиградусный мороз заставлял их скорее кончать.
«И мир просвещай славу Тебе», коротко прозвучали последние слова праздничного тропаря, и крестный ход поспешно двинулся обратно в церковь.
Часть народа пошла за ним, но многие, в большинстве мужчины, продолжали тесниться около Иордани, черпая воду привезенною из дому подсудиной.
Ну, братцы, послышался голос Никиты, задарма, что ль, я для вас Иордан-то строил