У меня прямо сердце сжимается: она произносит эти слова с такой простодушной и искренней любовью. Да, родители у нас отстойные, но попробуйте хоть пальцем тронуть моих сестер, и я всю жизнь буду искать способ вас прикончить.
Рисковая ты, говорит Мэл, съезжая с автострады (я же говорил, что участок крошечный). Мама может и не согласиться.
Она никогда мне не отказывает, замечает Мередит. В конце концов обязательно соглашается. Сама не знаю почему.
Площадка для мини-гольфа находится прямо у съезда: Мэл уже на парковке. Она выключает двигатель и без намека на сарказм или зависть произносит:
Потому что ты лучшая из всех ее детей, Мередит.
Сестрица косится на меня.
Неправда.
И поэтому тебе пришлось сегодня ехать с нами, добавляю я. Мы боимся оставлять тебя одну.
Папа же дома.
Вот именно.
Это все из-за странных штук, которые творятся в последнее время? спрашивает она таким тоном, словно ответ ей знать совсем не хочется.
Мы с Мэл переглядываемся и сразу же, без слов, принимаем решение не врать сестре.
Да. Из-за них.
Мередит с серьезным видом кивает.
Так и думала.
Мы выбираемся из машины. Хенна уже машет нам здоровой рукой: она стоит у небольшого коттеджа, где выдают клюшки, а рядом с ней
Ой, Джаред тоже приехал! радуется Мередит. А это еще кто?
Нейтан, отвечаю я.
У первой же лунки я обнаруживаю, что даже спустя неделю при едва заметном повороте торса, необходимом для удара по мячу, на спине начинает невыносимо ныть какая-то мышца. Пока Мэл и Нейтан возятся с клюшками и мячом, Джаред тайком ее исцеляет.
Болит? спрашивает Хенна. Она сидит на соседней скамейке рядом с Мередит, а та спрягает немецкие глаголы.
Уже меньше, отвечаю я, осторожно подсаживаясь к Хенне. Но без сюрпризов не обходится: каждый день появляется какая-нибудь новая больная мышца, о существовании которой я раньше и не догадывался.
Такая же история, кивает она, проводя здоровой рукой по гипсу. Джаред здорово помог.
Он стоит рядом с Мэл и Нейтаном у первой лунки, украшенной пластиковыми динозавриками. Мэл закатывает мяч в лунку и победно вскидывает кулаки.
С одного удара, ха! орет она. И когда сестра успела так наловчиться играть в мини-гольф?
Даже странно, что родители выпустили тебя из дома, говорю я Хенне.
Сама удивляюсь.
Ich schreibe, du schreibst, er schreibt бубнит себе под нос Мередит.
Знаешь, мне многое стало ясно говорит Хенна. Ну, от того, что я чуть не умерла. Тебе тоже?
Если честно, нет.
А у меня прямо глаза открылись.
Джаред, Мэл и Нейтан дружно хохочут: последнему никак не удается загнать мяч в лунку.
После шестого удара принято сдаваться, доносятся до нас слова Джареда.
Я сказала маме с папой, что хочу встретиться с друзьями. Они были не рады, но позволения я не спрашивала. Просто поехала, и все. Удивительно, как решительный настрой все меняет.
Вообще-то я понимаю твоих родителей. Двоих подростков убили. И вряд ли дело этим ограничится.
Бубнеж Мередит на секунду стихает, потом возобновляется:
Ich möchte, sie möchten
Вот! Именно так я им объяснила свое желание выйти из дома. Я чуть не погибла! Мы оба чуть не погибли. Но выжили. Умереть можно и дома, и на улице, с друзьями. И в Центральной Африканской Республике, если уж на то пошло.
А-а
Ага.
Она смотрит мне прямо в глаза. Что означает ее взгляд загадка.
А у меня ничего не прояснилось. Надо же, и как это я отважился такое сказать? Такое чувство, что мое тело развалилось на куски. С виду-то я целый, но на самом деле кусочки держатся на соплях Если грохнусь или задену что-нибудь разлечусь вдребезги.
Похоже на родничок, говорит Хенна.
Не понял?
Родничок это такое мягкое место на голове младенца. Она стучит себя по голове. Черепные кости у новорожденного еще не срослись полностью, иначе он не смог бы вылезти из утробы голова бы не прошла. И на ней есть мягкий участок, родничок, который со временем твердеет.
Действительно, похоже. Я один сплошной родничок.
Хенна тихонько смеется. Потом берет меня за руку. И не отпускает.
Майки говорит она. Нет, она больше ничего не хочет сказать, просто отмечает таким образом мое присутствие, освобождает место, которое позволено занимать лишь мне одному. Она нужна мне, нужна настолько, что сердце разрывается от боли. Будто у меня кто-то умер. Это и есть то чувство в животе, о котором все говорят? Что ж вы не предупредили, что от него так грустно?
Поле для мини-гольфа у нас старое и узкое. Джаред, Мэл и Нейтан по-прежнему стоят в трех шагах, хотя одолели уже две лунки. Смеются и поглядывают на нас. Особенно Нейтан.
Поле для мини-гольфа у нас старое и узкое. Джаред, Мэл и Нейтан по-прежнему стоят в трех шагах, хотя одолели уже две лунки. Смеются и поглядывают на нас. Особенно Нейтан.
Ich esse, wir essen. Мередит поднимает голову. Есть охота.
О, и я проголодался, откликается Нейтан. Хенна роняет мою руку. Кому что принести?
Мне хот-дог, отвечает Мередит.
Нейтан вскидывает брови.
Хот-дог, пожалуйста, исправляется сестра.
Я тебе помогу. Хенна встает и оглядывается на меня. Ты что хочешь, Майки?
Ich liebe, шепчет себе поднос Мередит, du liebst
Я украдкой пихаю ее ногой.
Не, я не голоден.
Они направляются к коттеджу, где не только выдают клюшки, но и торгуют стандартной едой для любителей мини-гольфа хот-догами и начос. Заходят внутрь. Я наблюдаю. Джаред тоже. Мы с ним переглядываемся и я тут же понимаю, о чем он думает. Мне давно пора отказаться от Хенны.
Может, он и прав.
Но она только что держала меня за руку. И говорила, что многое поняла.
Вот бы и мне понять
Вторая лунка! победно вопит Мэл.
Посреди второго раунда (в первом победила Мэл, набрав пятьдесят девять очков, у Джареда было восемьдесят, а у Нейтана девяноста семь, хе-хе) на поле появляется неожиданный гость.
Привет! устало здоровается Зовите-меня-Стив, закрывая машину. На нем до сих пор медицинская форма.
Привет! Мэл вся превращается в одну сплошную улыбку. Ты приехал!
Кто в здравом уме откажется от пары раундов в патт-патт-гольф?
Да кто угодно, ворчит Мередит, не прекращая строчить ответы под текстом о приключениях Дитера и Фредерики в Гамбурге.
Пустите меня в игру? спрашивает Стив, когда Мэл знакомит его с остальными («Ого! восклицает он, аккуратно щупая мой нос. Как быстро заживает!»)
Можешь играть вместо меня, говорит Нейтан. Правда, успехи мои хуже некуда. Тебе повезет, если вылезешь из сотни.
Стив берет у него клюшку.
Мы не ищем легких путей.
Нам выделили новую дорожку в дальнем углу парка для мини-гольфа ну, как «новую» Это просто так называется. Раньше здесь все было декорировано под джунгли, но статуи «туземцев» оказались настолько расистскими, что их пришлось убрать. Осталась только буйная искусственная растительность, а посередине стоит покоцанный пластиковый тигр, который каждые четыре минуты испускает металлический рев.
Как только приехал доктор Стив, Хенна вышла на дорожку к Мэл для моральной поддержки, видимо, а Нейтан теперь в нашем с Мередит распоряжении. У-и-и, круто!
Как самочувствие, Майк? спрашивает он, садясь между нами на скамейку.
Да так, ничего особенного. Переживаю физические и эмоциональные последствия почти смертельной автокатастрофы.
Он смеется. Какой бесячий смех.
Да уж, понимаю тебя.
Лучше б молчал, ей-богу.
Я встаю.
Пойду перекушу. Хотите еще что-нибудь?
Nein, отвечает Мередит, похрустывая кукурузными чипсами. Ich habe viele Nachos [1].
Я тебе не нравлюсь, вдруг заявляет Нейтан.
Я замираю на месте.
Кто сказал?
Никто, я просто чувствую. Это за милю видно. Скажешь нет?
Я медлю с ответом причем долго, так что ответ уже ясен любому дураку.
Вообще-то я тебя понимаю, говорит он. Ты уже на девяносто процентов отсюда слинял, так? И сейчас тебе хочется как можно больше времени проводить с друзьями, чтобы не думать о грядущем расставании. А тут появляется чужак, который норовит разбить вашу тесную компашку в тот самый миг, когда она нужна тебе больше всего.
Ну да, типа того.
Он смотрит на свои руки, сгибает и разгибает кисти.
Пока мы жили во Флориде, моя старшая сестра была самым настоящим хипстером, без дураков. И я стал в их компании чем-то вроде талисмана Он косится на Мередит. Ну, типа, такой мелкий и смешной, вечно за всеми увязывался. А потом пришли вампиры. Моя сестра влюбилась в одного. Она и все ее друзья погибли, никто не уцелел.
Какой ужас! Мередит распахивает глаза.
С тех пор моя мама переезжает с базы на базу Не может усидеть на месте. Вечно суетится, чем-то себя занимает, лишь бы не думать ни о чем. И вот мы приехали сюда, и тут же умерли два подростка, а я совсем никого не знаю
Да уж Отстой, говорю я.
Минуту-другую мы молчим.
Знаешь, старший брат Хенны
Да уж Отстой, говорю я.
Минуту-другую мы молчим.
Знаешь, старший брат Хенны
Знаю. Оказывается, хорошо поговорить с человеком, который пережил то же, что и ты.
Ну вот. Приехали, черт! И как прикажете реагировать? Как мне теперь его ненавидеть, а?
У тебя ужасная стрижка, говорю.
Это я так уши прячу.
С дорожки доносится дружный хохот: Мэл вытаскивает вконец оробевшего доктора Стива из водной ловушки глубиной в шесть дюймов.
Ну что, мир? спрашивает Нейтан.
Да блин! ворчу я. Все было хорошо, пока ты не сказал «мир».
Мэл и доктор Стив отправляются ужинать, а я отвожу Мередит домой. Джаред едет один, Нейтан подвозит Хенну. Перед тем как уехать, она меня обнимает.
Хоть глаза у меня и открылись, я все равно не знаю, что с этим делать, говорит она мне на ухо, чтобы больше никто не услышал. После аварии я поняла, как ты мне дорог, Майки. Как я тебя люблю.
Только не животом. Я пытаюсь улыбнуться.
Секунду она молчит, а потом спрашивает:
В воскресенье работаешь?
Нет. Днем фоткаюсь для школьного альбома. Чую, на меня наложат килограмм тоналки.
Заезжай потом за мной, говорит она. Прогуляю вечерний поход в церковь. Давай где-нибудь посидим. Вдвоем.
Окей.
Окей?
Окей.
А потом она уезжает. С Нейтаном.
Мередит засыпает по дороге домой, напевая под нос «Огненное сердце». Проснувшись на секунду, она заявляет: «Не хочу, чтобы вы с Мэл уезжали», сворачивается в клубочек и дрыхнет себе дальше.
Глава девятая
в которой Сатчел ищет своего дядю и наведывается в полицейский участок; полицейские очень строги с ней, и она замечает голубое сияние в их глазах; ее дядя почему-то в шарфе, хотя на дворе май тоже светится; он угрожает Сатчел, и она убегает домой, где ее поджидает второй хипстер Финн; когда они уже хотят поцеловаться, она случайно дотрагивается до амулета, и перед ее глазами вновь предстает образ самого прекрасного юноши на свете; в потрясении она уходит к себе в комнату, чтобы спокойно все обдумать.