Пусть на своем конце блокируют, вполголоса пробормотала она. Если захотят.
Каннингем, при всем нежелании признавать пленников существами разумными и мыслящими, дал им имена: Растрепа предпочитал парить, раскинув щупальца, а Колобок жался в углу, свернувшись комком. Сьюзен их просто нумеровала первый и второй, подчиняясь собственной роли в спектакле-травести. Не то чтобы выбор Каннингема показался ей слишком дурацким, или она возражала против рабских кличек в принципе: лингвист прибегла к самому старому приему из «Справочника практикующего палача». Если истязатель хочет по-прежнему возвращаться после работы домой, к семье, играть с детьми и спокойно спать по ночам, он никогда не должен считать своих жертв людьми.
По отношению к метанодышащим медузам этот вопрос вообще не должен был вставать. Но тут уже цена каждой ошибки чрезвычайно высока.
Рядом с изображениями обоих инопланетян в виртуальном пространстве плясали данные биотелеметрии; сияющие пояснения дрожали в разреженном воздухе. Понятия не имею, что для этих созданий составляло физиологическую норму, но я не мог себе представить, как еще, кроме боли, можно трактовать рваные пики на графиках. Шкуры обоих шли еле заметным серо-голубым муаром, под кожей пробегали текучие волны. Может, это рефлекторная реакция на микроволновое облучение? Однако с тем же успехом это могло быть брачным танцем. И все же, скорее всего, они кричали
Джеймс вырубила излучение. В левом вольере желтый квадрат погас, в правом подобный ему так и не загорелся в ряду других фигур.
После приступа краски потекли по шкурам быстрее; движения щупалец замедлились, но не остановились. Они покачивались взад-вперед, как сонные костлявые угри.
Джеймс вырубила излучение. В левом вольере желтый квадрат погас, в правом подобный ему так и не загорелся в ряду других фигур.
После приступа краски потекли по шкурам быстрее; движения щупалец замедлились, но не остановились. Они покачивались взад-вперед, как сонные костлявые угри.
Базовый уровень. Пять секунд, двести пятьдесят ватт для протокола.
Напускная серьезность: «Тезей» фиксировал с точностью до пяти девяток каждый вздох на борту и каждый импульс тока.
Повторить.
Значок вспыхнул. Шкуры чужаков снова накрыла волна мозаики. В этот раз ни один из них не сдвинулся с места. Скрученные трепещущие щупальца продолжали слабо, волнообразно подергиваться, словно в состоянии покоя. Но телеметрия оставалась такой же мучительной.
«Они быстро учатся беспомощности», подумал я. И взглянул на Сьюзен:
Ты собираешься провести весь опыт сама?
Она отключила ток. Ее глаза влажно блестели. Знак в клетке Колобка погас, а в клетке Растрепы оставался тусклым.
Я прокашлялся.
Я хочу сказать
А кто еще этим займется, Сири? Юкка? Ты?
Остальная Банда. Саша могла бы
Саша?! она уставилась на меня. Сири, я их создала. Как думаешь, для чего? Чтобы прятаться за ними, когда чтобы заставлять их творить такое? она покачала головой. Я не стану их будить. Ради этого нет. Так не поступают даже со злейшим врагом, уж не говоря о
Она отвернулась. Ведь могла принять лекарство нейроингибиторы, чтобы смыть вину, закоротить на модулярном уровне. Сарасти предлагал ей, будто искушая одинокого пророка в пустыне. Джеймс отказалась, не назвав причину.
Повторить, скомандовала она.
Ток включился, выключился.
Повторить, снова сказала она.
Ни одного движения.
Я показал.
Вижу, отозвалась Джеймс.
Кончиком щупальца Колобок касался сенсорной панели: символ на ней горел свечой.
Шесть с половиной минут спустя они перешли от желтых квадратиков к мгновенно гаснущим четырехмерным многогранникам. На то, чтобы определить два подвижных двадцатишестигранника, разнящихся формой единственной грани в единственном кадре, у них уходило не больше времени, чем на то, чтобы отличить желтый квадрат от красного треугольника. По их шкурам все это время бежали сложные узоры, динамические мозаики высокого разрешения, меняющиеся почти неуловимо для взгляда.
Твою мать, прошептала Джеймс.
Это могут быть осколочные таланты, в КонСенсусе к нам присоединился Каннингем, хотя его тело оставалось на другом конце медотсека.
Осколочные, невыразительно повторила она.
Савантизм. Выдающиеся способности в одной области умственной деятельности не коррелируют с высоким интеллектом.
Роберт, я знаю, что такое осколочные таланты. Я просто считаю, что ты ошибаешься.
Докажи.
Лингвист плюнула на геометрию и сообщила шифровикам, что один плюс один равняется двум. Очевидно, ничего нового она им не сказала: десять минут спустя медузы на заказ вычисляли десятизначные простые числа.
Джеймс показала им ряд двумерных фигур; они выбирали следующую из набора едва различающихся вариантов. Она вообще перестала давать им варианты, демонстрируя очередной ряд с начала и показав, как рисовать кончиками щупалец на сенсорной панели. Шифровики завершали ряд идеальными набросками, отображая цепочку логических последовательностей и заканчивая ее фигурой, неотвратимо возвращавшей к началу цепи.
Они не роботы, голос Сьюзен застревал в горле.
Это лишь математика, отозвался Каннингем. Миллионы компьютерных программ делают то же самое, не просыпаясь.
Они разумны, Роберт! И умнее нас. Вероятно, даже умнее Сарасти. А мы Почему ты не хочешь это признать?
Я читал по ее граням: «Исаак уже давно согласился бы».
Потому что у них нет мозгов, настаивал Каннингем. Как может
Не знаю я как! заорала она. Это твоя работа! Я знаю только, что пытаю существ, которые интеллектом могут заткнуть нас за пояс.
Скоро это кончится. Как только ты поймёшь их язык.
Она покачала головой:
Роберт, об их языке у меня нет ни малейшего представления. Мы занимаемся этим уже несколько часов, да? Со мной вся Банда, базы данных по языкам глубиной в четыре тысячи лет, новейшие лингвистические алгоритмы. И мы точно знаем, что они говорят, отслеживаем все возможные способы коммуникации. С точностью до ангстрема!
Именно. Так что
И у меня нет ничего. Я знаю, что они общаются узорами на коже. Возможно, что-то кроется в манере поводить щетинками. Но я не могу найти систему, не понимаю даже, как они считают, не говоря уж о том, чтобы передать им, как мне стыдно.
Некоторое время все молчали. С камбуза на потолке на нас поглядывала Бейтс, но присоединиться к заседанию не пыталась. В КонСенсусе получившие помилование шифровики колыхались в вольерах, как многорукие мученики.
Ну, в конце концов, оборвал паузу Каннингем, раз у нас сегодня день дурных вестей, выдам свою. Они умирают.
Джеймс закрыла лицо ладонями.
Не из-за твоего допроса, чего бы он им ни стоил, продолжил биолог. Насколько я могу судить, у них отсутствуют некоторые метаболические пути.
Очевидно, ты их еще не нашел, через всю вертушку бросила Бейтс.
Нет, медленно и отчетливо произнес Каннингем, очевидно, они недоступны для их организма. Шифровики разлагаются, примерно как распадались бы мы, если бы например, из нашей цитоплазмы вдруг разом пропали веретена деления [64]. Насколько я могу судить, они начали разрушаться в тот момент, как мы выдернули их с «Роршаха».
Сьюзен подняла голову.
Хочешь сказать, шифровики оставили дома часть метаболизма?
Какое-то необходимое питательное вещество? предположила Бейтс. Они не едят
Лингвисту да, майору нет, Каннингем замолк. Я бросил взгляд через вертушку и увидел, как он затягивается сигаретой. Думаю, большая часть клеточных процессов у этих тварей регулируется извне, и я не могу найти генов в образцах тканей потому, что их там нет.
А что есть? спросила Бейтс.
Морфогены Тьюринга.[65]
Пустые взгляды: никто ничего не понял, и все полезли в КонСенсус за определением. Но Каннингем все равно взялся объяснить.
Многие биологические процессы не зависят от генов. Подсолнухи выглядят так, как выглядят исключительно благодаря напряжению изгиба при росте. Всюду в природе встречаются числа Фибоначчи и золотое сечение, а ведь они не заданы генами, это результат механического взаимодействия. Возьмем развитие эмбриона гены говорят «расти!» или «заканчивай расти!», но число пальцев или позвонков определяется механическим взаимодействием сталкивающихся клеток. Веретена деления, которые я помянул, необходимы для деления эукариотических клеток, а ведь они нарастают как кристаллы, без участия генов. Вы удивитесь, как много в природе подобных вещей.
Без генов все равно не обойтись, запротестовала Бейтс, подходя к нам.
Гены лишь задают начальные условия для развития процесса. А структурам, которые возникают потом, особые инструкции не нужны. Классический пример самоорганизации, известный больше ста лет, еще затяжка. Или дольше. Еще в 1880-х годах Дарвин приводил в пример пчелиные соты.
Соты, повторила Бейтс.
Плотная упаковка из идеальных шестигранных трубок. Пчелы строят их инстинктивно: откуда насекомому знать геометрию в достаточном объеме, чтобы выстроить шестиугольник? Оно и не знает, оно запрограммировано жевать воск и выплевывать его, поворачиваясь кругом. Получается окружность. Посади пчелиный рой на одну плоскость пусть жуют вместе и круги начнут сталкиваться, деформируя друг друга в шестиугольники, которые образуют более эффективную, плотную упаковку.
Но пчелы запрограммированы, придралась Бейтс. Генетически.
Ты не поняла. Шифровики это соты.
Пчелы это «Роршах», пробормотала Бейтс.
Каннингем кивнул:
Пчелы это «Роршах». И я полагаю, его магнитные поля вовсе не защитная мера, а часть системы жизнеобеспечения. Они регулируют и направляют большую часть метаболизма шифровика. У нас в трюме сидит пара существ, которых выдернули из привычной среды, и теперь они просто задержали дыхание. Но вечно его задерживать они не смогут.
Долго еще? спросила Джеймс.
Откуда мне знать? Если я не ошибся, у меня на руках даже не целые организмы.
Предположительный срок, произнесла Бейтс.
Биолог пожал плечами.
Пара дней. Может быть.
То, что не убивает, делает нас более странными.
Демократии не будет, подтвердил Сарасти.
Освобождать пленников мы не станем, это слишком рискованно. В бесконечных пустошах облака Оорта нет места принципу «живи и дай жить другим». Неважно, как поступил или не поступил другой. Думай о том, что бы он натворил, будь хоть капельку сильнее. Думай о том, что он мог бы натворить, если бы мы прибыли, когда должны были согласно его планам. Ты смотришь на «Роршах» и видишь эмбрион или растущее дитя может, чуждое сверх всякого понимания, но по определению невинное. Но что если это неверный взгляд, и перед тобой всевластный погибельный бог, пожиратель миров, просто не до конца воплотившийся? Уязвимый лишь сейчас и немногим дольше.