Неудивительно, что она прикипела к мирным альтернативам.
Прости, прошептал я.
Она пожала плечами.
Еще ничего не кончено, это был первый раунд, майор глубоко, протяжно вздохнула и снова повернулась к орбитальным диаграммам. «Роршах» не стал бы поначалу так старательно нас отпугивать, если бы мы не могли ему навредить.
Я сглотнул.
И?
Значит, шанс еще есть, она кивнула самой себе. Шанс есть
Демон расставил фигуры для последней игры: их осталось немного. Солдата он разместил в рубке, а устаревших лингвистов и дипломатов уложил обратно в ящик, с глаз долой. Жаргонавта вызвал в свои покои. И хотя я должен был столкнуться с вампиром в первый раз после нападения, приказ прозвучал без тени сомнения, что синтет подчинится. И я подчинился, явился согласно распоряжению. А потом увидел, что демон окружил себя лицами, и они все до последнего кричали.
Звука не было. Бестелесные голограммы молчаливыми рядами парили вдоль стен пузыря, искаженные разнообразными гримасами боли. Их пытали, эти лица; полдюжины реальных национальностей и вдвое больше гипотетических, цвет кожи от угольного до мучнистого, лбы высокие и скошенные, носы орлиные или курносые, челюсти выступающие или срезанные. Сарасти вызвал к жизни целое древо гоминид, потрясающее разнообразием и пугающее общностью выражения.
Море искаженных лиц кружилось неторопливыми орбитами вокруг вампира.
Господи, что это?!
Статистика. Сарасти, кажется, не сводил глаз с освежеванного китайчонка. Аллометрия роста «Роршаха» за двухнедельный период.
Эти лица
Он кивнул и обратил внимание на женщину без глаз.
Диаметр черепа соотносится с общей массой. Длина нижней челюсти соответствует электромагнитной прозрачности на волне один ангстрем. Сто тринадцать краниометрических показателей представляют разные переменные. Комбинации основных компонентов отображены сложными соотношениями пропорции. Он повернулся ко мне, чуть скосив не скрытые очками поблескивающие глаза. Вы удивитесь, как много серого вещества отведено на анализ лицевых образов. Стыдно тратить его на что-то настолько противное здравому смыслу, как графики остатков или факторные таблицы.
Я невольно стиснул челюсти:
А выражения лиц? Что они означают?
Программа подгоняет изображения под вкусы пользователя.
Галерея пыток со всех сторон молила о пощаде.
Я прошит для охоты, мягко напомнил он.
Думаете, я этого не знаю? отозвался я секунду спустя.
Он до жути по-человечески пожал плечами.
Вы сами спросили.
Зачем вы меня звали, Юкка? Хотите преподать еще один наглядный урок?
Хочу обсудить наш следующий ход.
Какой ход? Мы не можем даже удрать.
Нет.
Он покачал головой, оскалил подточенные клыки, пытаясь придать лицу выражение, чем-то напоминающее раскаяние.
Почему мы ждали так долго? Моя вызывающая угрюмость внезапно испарилась. Голос звучал по-детски испуганный и умоляющий. Почему мы просто не удрали, когда прибыли на место, а оно было слабее?
Мы должны узнать больше. Для следующего раза.
Следующего? Я думал, «Роршах» семя одуванчика, полагал, его просто сюда занесло.
Случайно. Но каждый одуванчик клон. Имя их семенам легион, снова улыбка, совершенно неубедительная. Возможно, плацентарные не с первого раза покорили Австралию.
Оно нас уничтожит. Ему не нужны даже шаровые молнии, оно может растоптать нас любым скиммером. Вмиг!
Оно не хочет.
Откуда вы знаете?
Они тоже стремятся узнать как можно больше, поэтому мы нужны им целыми. Это увеличивает наши шансы.
Не слишком: победить мы все равно не можем.
Это был сигнал. Сейчас Дядя Людоед должен был улыбнуться, подивившись наивности тупого жаргонавта, и поведать мне свои тайны. «Конечно, сказал бы он, мы вооружены до зубов. Ты, правда, думаешь, что мы одолели такой путь и встретились лицом к лицу с великим неведомым, не имея способов защиты? Наконец я могу открыть тебе, что броня и вооружение составляют более половины массы корабля»
Это и был сигнал.
Нет, подтвердил он. Победить мы не можем.
Значит, нам остается сидеть сложа руки и ждать смерти в ближайшие шестьдесят восемь минут.
Сарасти покачал головой.
Нет.
Но начал я и тут же оборвал фразу.
Мы же под завязку наполнили емкости с антивеществом! «Тезей» не имел на борту оружия, а сам был оружием. И ближайшие шестьдесят восемь минут мы действительно будем сидеть сложа руки, ожидая смерти. Но, погибнув, заберем «Роршах» с собой.
Нет.
Но начал я и тут же оборвал фразу.
Мы же под завязку наполнили емкости с антивеществом! «Тезей» не имел на борту оружия, а сам был оружием. И ближайшие шестьдесят восемь минут мы действительно будем сидеть сложа руки, ожидая смерти. Но, погибнув, заберем «Роршах» с собой.
Сарасти ничего не сказал. Мне стало интересно: что он видит, когда смотрит на меня? Есть ли вообще внутри этого черепа личность по имени Юкка Сарасти, и не проистекают ли его озарения всегда обгоняющие наши на десять шагов не столько из недосягаемых аналитических способностей, сколько из затрепанной максимы «рыбак рыбака видит издалека»?
«Чью сторону, подумал я, принял бы зомби?»
Вам, Китон, и без того есть о чем волноваться, заметил вампир.
Он подвинулся ко мне. Клянусь, измученные лица провожали его взглядами! Мгновение Сарасти рассматривал меня; вокруг его глаз пролегли морщинки. Может, какой-то бессмысленный алгоритм обрабатывал входящие данные, соотносил краниометрические отношения и движения мимических мышц, сдавал результат подпрограмме вывода, осознавая себя не больше чем статистический график? Или в лице твари передо мной было не больше смысла, чем во всех других лицах, неслышно вопящих ей вслед?
Сьюзен вас боится? спросил упырь.
Сью с какой стати?
В ее голове обитают четыре сознания. Она в четыре раза разумнее вас. Не представляете ли вы для нее угрозы?
Нет, конечно.
Тогда почему вы считаете угрозой меня?
Внезапно мне стало наплевать, и я рассмеялся в голос. Мне нечего было терять, кроме нескольких минут жизни.
Почему? Может, потому, что ты мой естественный враг, урод? Или потому, что я тебя знаю, и ты не можешь даже глянуть на любого из нас, не выпустив когти? Может, потому, что ты едва не оторвал мне руку нахрен и набросился на меня без всякой причины?
Я могу представить, на что это будет похоже, тихо проговорил он. Пожалуйста, не заставляй меня повторять.
Я мгновенно заткнулся.
Знаю, твое и мое племя никогда не жили мирно, в его голосе сквозила ледяная усмешка, которой не было на губах. Но я делаю лишь то, на что вы меня толкаете. Вы рационализируете, Китон, защищаетесь и отвергаете неудобные истины, а если не можете отвергнуть с ходу низводите до пустяка. Вам вечно недостает доказательств! Вы слышите о Холокосте и прогоняете эту мысль из головы. Вы видите свидетельства геноцида, но настаиваете, что все не так плохо. Температура растет, ледники тают, вымирают виды, а вы вините солнечные пятна и вулканы. Все вы такие, но ты хуже всех! Ты и твоя «китайская комната». Ты превратил непонимание в науку, ты отвергаешь истину, даже не зная что это такое.
Моя «комната» неплохо мне послужила, я изумился, с какой легкостью отправил всю свою жизнь в прошедшее время.
Да, если твоя цель лишь переводить. Но тебе придется убеждать и верить.
В подтексте сказанного крылось такое, на что я не смел надеяться.
Что ты хочешь сказать?
Нельзя позволить правде просачиваться по капле, нельзя дать вам шансов укрепить дамбы и выставить рационализации. Преграды должны рухнуть, и вас должно захлестнуть. Снести! Невозможно отрицать геноцид, сидя по горло в океане расчлененных тел.
Все это время он играл со мной, подготавливал и выворачивал мою топологию наизнанку.
Я чувствовал что-то происходит, но не понимал, что именно.
Я бы все понял, промямлил я, если бы ты не заставил меня вмешаться.
Мог бы прямо с меня считать.
Вот почему ты я покачал головой. Я думал, потому что мы мясо.
И поэтому тоже, признал Сарасти и посмотрел мне прямо в лицо.
В первый раз я столкнулся с ним взглядом и испытал шок узнавания.
До сих пор гадаю, почему не заметил этого раньше. Все эти годы я хранил в памяти мысли и чувства другого, юного, человека; остатки мальчишки, которого родители вырезали у меня из-под черепа, чтобы освободить место для нового Сири. Он был настоящий, его мир был живым! Я мог проигрывать для себя воспоминания той, другой, личности, но в рамках собственной почти ничего не чувствовал.
Наверное, сомнамбулизм не слишком плохое слово для этого.
Хочешь, я расскажу тебе вампирскую сказку? спросил Сарасти.
У вампиров бывают сказки?
Он принял это за согласие.
Лазеру поручают найти темноту. Он живет в комнате без дверей, без окон, без других источников света и думает, что выполнить задание легко. Но куда бы ни повернулся, лазер видит свет: каждая стена, каждый предмет обстановки оказываются ярко освещены. В конце концов он приходит к выводу, что темноты нет и свет есть повсюду.
И что ты имеешь в виду?
Аманда не готовит мятеж.
Что? Ты знаешь о
Даже не думает. Спроси ее, если хочешь.
Нет я
Ты ценишь объективность.
Ответ был так очевиден, что я не счел нужным его озвучить. Вампир все равно кивнул.
Синтету непозволительно иметь собственное мнение. Так что, если оно у тебя появилось, значит, оно чужое. Команда тебя презирает. Аманда хочет отстранить меня от командования. Половина из нас ты. Полагаю, это называется «проекция». Хотя, он склонил голову к плечу, в последнее время ты исправился. Пойдем!
Куда?
В ангар. Пора выполнить свое задание.
Мое
Выжить и засвидетельствовать.
Робот
Может передать данные если ему не выжжет память, прежде чем он покинет систему. Робот никого не в силах убедить, пробиться сквозь рационализации и отрицание очевидного. Робот не может достучаться, а вампиры он запнулся, не лучшие ораторы.
Этим словам полагалось вызвать мелочную эгоистичную радость.
Все ложится на мои плечи, сказал я. Вот что ты хочешь сказать. Я убогий стенографист, но все предстоит сделать мне.
Да. Прости меня за это!
Простить тебя?
Сарасти взмахнул рукой, и лица сгинули; осталось лишь два.
Ибо не ведаю, что творю.
Новости расцвели в КонСенсусе за несколько секунд до того, как Бейтс их огласила: тринадцать скиммеров не показались из-за Большого Бена по графику. Шестнадцать. Двадцать восемь Отсчет пошел.