Не стреляйте, товарищи, помогите спуститься, крикнула Маша. Послышались шаги, к дереву подбежали трое бойцов и, подхватив Машу, помогли ей спуститься на землю.
Сержант Пилипенко, рядовой Хромов, рядовой Мустафин, представились они.
Младший лейтенант Воронина, Маша достала документы.
Извините, товарищ младший лейтенант, виноватым голосом после секундной паузы произнес сержант Пилипенко, возвращая Маше удостоверение.
Мы-то думали, что это немец, потому и стреляли. Вы как, не ранены?
Нет, нет, все в порядке, Маша улыбнулась.
Тогда пойдемте, здесь недалеко наш санбат стоит, оттуда к своим и уедете.
И действительно, через какие-нибудь 10 минут ходьбы Маша и сопровождающие ее бойцы оказались в расположении укрытого в лесу полевого госпиталя. Здесь у Маши еще раз проверили документы и отправили на медосмотр. Так, на всякий случай, мало ли что. Но все оказалось в порядке. Довольная таким поворотом событий, Маша тут же поинтересовалась возможностью добраться до своего аэродрома. Но с этим пришлось подождать. Весь имеющийся транспорт был занят на перевозке раненых, и места для нее не нашлось, к тому же надвигалась ночь, а плутать по темным дорогам, ища попутные машины удовольствие не большое. Легко можно заблудиться. Вот поэтому, несмотря на все свои вполне обоснованные опасения отстать от авиаполка в случае очередной смены аэродрома Маша была вынуждена остаться на ночь в полевом госпитале. Утром ее разбудил сержант Пилипенко. В тыл, как раз шла машина. Быстро собравшись, Маша забралась в кузов и, наконец, поехала.
Ехать пришлось долго, несколько раз меняя попутки. В результате до своего аэродрома она добралась только под вечер. На КПП, кроме часового, был как раз майор Зябликов. Увидев Машу, комполка бросился к ней, крепко обнял и поцеловал.
Машенька, прошептал он, живая. Но как? Я же сам видел, что у тебя парашют не раскрылся. Сто лет теперь проживешь. Мы ведь на тебя уже похоронку написали.
Ну это, вы Борис Васильевич, поспешили, ответила Маша, освобождаясь из объятий своего командира. А с парашютом у меня все было в порядке. Просто я в затяжной прыжок ушла, чтобы меня, как Федю, в воздухе «мессера» не расстреляли.
И правильно сделала, похвалил ее комполка. Так оно безопаснее. Если бы все, как ты, не только летать умели, но и с парашютом прыгать, потерь было бы меньше.
А вчера много потеряли? спросила Маша.
Семерых, вздохнул Зябликов. Вернее теперь уже шестерых, тут же поправил он себя. Но это уже не важно. Нас сегодня утром бомбили, причем очень серьезно. Так что все, считай, нет больше полка. В ближайшие день-два отправимся на переформирование и хватит о грустном, пойдем на КП, рапорт напишем, что и как было.
Приказ на переформирование пришел на следующий день, а ближе к вечеру на летное поле, которое к тому времени уже привел в порядок батальон БАО, засыпав воронки от бомб, приземлились транспортные ПС-84 военный вариант ЛИ-2. Весь оставшийся в живых личный состав потянулся к транспортникам. Маша, прихватив вещмешок, тоже заняла свое место на жесткой скамейке, расположенной вдоль борта самолета. Механик закрыл дверь, транспортник запустил мотор, взлетел и взял курс на юго-восток в направлении Нижнего Новгорода. В этом времени город Горький. Там, как успела узнать Маша, находился авиазавод, производивший истребители ЛаГГ-3, которыми и предполагалось перевооружить их авиаполк после пополнения и переучивания на новые машины.
Перелет длился несколько часов и все порядком устали. Во-первых, сидеть было неудобно, а во-вторых, почти всю дорогу сильно болтало, что Маше было особенно неприятно. Когда летаешь сам, болтанка воспринимается иначе, не так как пассажиром. Да, это не Боинг-747 и не «Тушка», констатировала она. На тех летать намного комфортнее. Особенно на «Боинге» первым классом. Наконец приземлились. На летном поле стояло несколько новеньких ЛаГГов. Все подошли посмотреть поближе. Но часовой, стоящий рядом, отогнал.
Нет приказа, безапелляционным тоном заявил он. Получите допуск к полетам, тогда пропущу, а без приказа никак.
Пришлось подчиниться. Да и какой может быть полноценный осмотр, когда ночь на дворе. Только и остается ужинать и спать. Так и поступили.
Утром началась учеба. Изучали материальную часть, тактико-технические характеристики и особенности пилотирования ЛаГГ-3 этих, в общем-то, новых, не особенно конструкционно доведенных машин. Но в принципе ЛаГГ-3, или, как его еще назовут потом «Лакированный Гарантированный Гроб», Маше понравился. По сравнению с другими, как Як-1 и МиГ-3, ЛаГГ-3 имел большую живучесть, которой Як-1 из-за легкости своей конструкции особенно не отличался. И более мощное пулеметно-пушечное вооружение не в пример МиГ-3, вооруженного только пулеметами. На доставшемся Маше ЛаГГ-3 четвертой производственной серии было установлено аж 5 огневых точек. Четыре пулемета, два из которых крупнокалиберные 12,7 мм и 20-миллиметровая пушка. Причем все они были сведены очень близко к центральной оси самолета и, в случае ведения залпового огня, его сила должна была быть просто сокрушительной. А уж насколько, Маша совсем недавно убедилась на собственном опыте, после того, как её «ишачка» из всех стволов атаковал 110-й «Мессершмитт». Если бы не мотор воздушного охлаждения, который на И-16 защищал летчика при лобовой атаке не хуже брони, ей пришлось бы плохо. Но вот теперь она по вооружению с «мессерами» на равных, если не сказать больше, а стало быть, это еще вопрос кто кого в гроб загонит.
Правда, как показала практика, летные характеристики ЛаГГ-3 все же оставляли желать лучшего. Недостаток тяговооруженности сильно давал о себе знать. Слабость мотора не позволяла развивать высокую скорость, да и управление слегка тупило. В этом отношении ЛаГГ-3 сильно уступал верткому и маневренному Як-1, но для пилотов, имевших большой налет на И-16 это особых сложностей не представляло. Вот поэтому, успешно закончив переобучение, без единого ЛП, авиаполк во второй половине сентября 1941 года отбыл на фронт под Москву.
А положение под Москвой в тот момент было тяжелое. В соответствии с разработанным немецким командованием, планом генерального наступления на Москву, получившим наименование «Тайфун», столица СССР должна была быть захвачена к концу октября. Чтобы 7 ноября в день очередной годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции по Красной площади победным маршем прошли немецкие войска. Но о том, что этого никогда не случиться в то время кроме Маши, не знал никто. Не знали ее однополчане, не знал Генеральный штаб РККА, не знал Государственный комитет обороны, не знали и немцы, уже начищавшие для парада победы сапоги и бросающие в последний победный бой все новые и новые силы.
Фактически в то время Москва стала прифронтовым городом, находившимся в пределах действия немецкой бомбардировочной авиации, для защиты от которой было выстроено несколько линий ПВО, как под самой Москвой, так и на подступах к ней. Авиаполк, в котором служила Маша, как раз был в первой линии обороны и имел простую задачу не пропустить к Москве ни одного немецкого бомбардировщика. Задача-то простая, в этом Маша с приказом была согласна, а вот насколько выполнимая, это еще вопрос. Да, конечно, теперь у них техника намного лучше прежней, но вот летный состав, пожалуй, похуже. Всех опытных пилотов, в том числе и ее поставили ведущими, а ведомыми большинство из пополнения. Ускоренный выпуск: взлет-посадка, и ее ведомый тоже. Рвется в бой, как бычок на корриде. Особенно после того, как узнал, с кем в паре летать будет. Ну еще бы девушка-летчица, на фюзеляже 4 звезды, а у него ни одной и как такое стерпеть?
Только бы не подставился, думала Маша. Хватит с меня одного Федора. Одно радовало. Летчик от бога. Они с ним хорошо слетались, да и летать придется ночью, а более сложный полет дисциплинирует.
В сенцах стукнула дверь и в комнату вошла тетя Лиза, хозяйка дома, в котором квартировали Маша с ее ведомым Васей Беляевым и еще двое летчиков из их полка. Аэродром был расположен недалеко от деревни и летный состав разместили в ней.
Ну, как устроилась, Машенька? задала вопрос хозяйка, засовывая печь поленья.
Спасибо, Елизавета Андреевна, хорошо, ответила Маша, по тону хозяйки поняв, что та хочет завести с ней деликатный разговор.
А молочка попьешь? Я козочку подоила. Свеженькое, парное, продолжила хозяйка.
За молочко спасибо, но вы его лучше внукам отдайте. Вместе с леденцами, Маша достала из кармана гимнастерки бумажный кулек. А за меня не беспокойтесь, нас как летный состав по пятой норме кормят, так что я сытая.
Леденцы откуда? удивлению хозяйки не было предела.
Из Горького, там на рынке купила.
Маша отвела взгляд. Про леденцы с рынка она придумала. Ну, где их там купишь? Да и не леденцы это были, а плавленый сахар, который она выменяла у сослуживцев на полагающийся ей табак. Как правило, Маша этого не делала. Ну, ей табак не нужен, так зачем же других курящих без сахара оставлять? Но здесь увидела голодных детей и решила их подкормить сладеньким.
Ой, большое спасибо за леденцы, обрадовалась хозяйка. Вот мои котятки покушают, она на секунду замолчала, а потом с тревогой в голосе спросила.
Слушай, Машенька, а немцы сюда не придут?
Нет, не придут, не беспокойтесь, с абсолютной уверенностью в голосе ответила Маша. Она это точно знала. Помнила из истории, а потому никаких сомнений здесь быть не могло. Да, фронт пройдет близко очень близко от этих мест, но здесь немцев не будет. Казалось, ее уверенность передалась и хозяйке. Та облегченно вздохнула. За окнами послышался шум мотора полуторки. Все, пора на аэродром. Маша встала с лавки.
Уже уезжаешь?
Да, Елизавета Андреевна, пора у нас ночные полеты.
А тебе, Машенька, хозяйка замялась, воевать не страшно?
Страшно, откровенно призналась Маша. Но надо.
И это была чистая правда. За все эти три месяца войны она так и не смогла полностью привыкнуть ко всему, даже зная, что ей самой в принципе ничего фатального не грозит. А те, кто рядом, они ведь тоже люди. И возможно сегодня кто-то из них не вернется. И оттого ей было страшно за них, страшно перед каждым вылетом. Но сегодня было страшно вдвойне. Этот вылет первый ночной и теперь она командир и сколько из близких людей не вернется назад, теперь зависит и от нее.
За фонарем кабины ночной мрак, лишь звезды сияют в черной пустоте неба, да луна слабо освещает редкие облака. Светящаяся стрелка высотомера замерла на 5000 метров. Время идет, а немцев все нет. Маша в который раз окинула взглядом горизонт. Чисто. Впереди и сзади только свои. Ну, когда же появятся бомбардировщики. Не может быть, чтобы немцы сегодня не летали. Погода что надо. Впереди чуть слева по курсу появились черные точки. Есть, вот они. Ожила рация. Сквозь треск и шум помех последовала команда к атаке. Маша потянула ручку управления на себя, сделала горку и пошла контркурсом на ближайший бомбардировщик. Это оказался двухмоторный «Хенкель» НЕ-111. его большой застекленный нос, ярко сверкал отраженным лунным светом.