Вот те на и правда Штирлиц! И улыбается так же затаенно:
Да ничего, не волнуйтесь, я шел мимо, смотрю «Скорая» стоит. Думаю: не случилось ли что? Дай, думаю, зайду, может, и моя помощь пригодится. Кстати, если вы ничего не имеете против, у нас в органах принято обращение «товарищ».
Алла фыркнула, но промолчала.
Так все же что тут случилось? повторил товарищ Савельев.
Да ничего, ничего. Вот клиентка вышла в туалет да потеряла сознание, я вызвала «Скорую» снова начала Алла.
Да нет, я вернулась оттуда, сказала Алена, смущаясь слова «туалет», произнесенного в присутствии постороннего мужчины.
Она осторожно привстала и прислушалась к своим ощущениям. Ощущения были вполне нормальные, только голова самую чуточку кружилась да резало глаза от стойкого запаха нашатыря.
А сеном больше не пахло. И дворовушки рядом не было
Привиделось ей все, значит. Обморочный, так сказать, бред. Ну что ж, очень симпатичным был этот бред!
Я вернулась оттуда, зашла в комнату, вы с кем-то разговаривали по телефону. Я Алена смущенно улыбнулась, я увидела, что дверца шкафа приоткрыта, ну и нечаянно заглянула туда. Я, знаете, такая любопытная В том смысле, что мне ваша шубка очень понравилась, я хотела еще раз на нее посмотреть, она улыбнулась еще более смущенно главным образом оттого, что вранье выходило такое глупое. А там вместо задней стенки висела такая занавеска
Я вернулась оттуда, зашла в комнату, вы с кем-то разговаривали по телефону. Я Алена смущенно улыбнулась, я увидела, что дверца шкафа приоткрыта, ну и нечаянно заглянула туда. Я, знаете, такая любопытная В том смысле, что мне ваша шубка очень понравилась, я хотела еще раз на нее посмотреть, она улыбнулась еще более смущенно главным образом оттого, что вранье выходило такое глупое. А там вместо задней стенки висела такая занавеска
Какая занавеска?! изумилась Алла. Вы, видимо, бредите. Никаких занавесок у нас нет. Шкаф да и шкаф, ничего такого.
Ну да, я подумала, что это занавеска, а это были такие смешные обои
Какие еще обои?! вытаращилась на нее Алла. В шкафу обои? Что им там делать? Обои у нас на стенах. Ну, извините, если с вами все в порядке, может быть, вы Она сделала выразительный жест по направлению к лестнице. И вы, товарищ Савельев А то мне работать надо.
Товарищ Савельев улыбнулся, показав роскошные зубы, но ничего не сказал.
Конечно, конечно, засуетилась Алена, я только сумку возьму. Я ее в вашем офисе оставила.
Я сейчас принесу, быстро сказала Алла, приоткрывая дверь кабинета ровно настолько, чтобы ввинтиться туда своим весьма субтильным телом. Даме с гораздо более рельефной фигурой, такой, например, как у Алены, было туда уже не сунуться, так же, как и товарищу Савельеву, который обладал довольно плотным телосложением.
Алена озадаченно нахмурилась. Что это Алла так суетится?..
Позвольте, я вам помогу, галантно сказал Савельев и проворно схватился за дверную ручку. А потом распахнул дверь на всю ширину.
Дверь скрипнула. А может, это Алла досадливо скрипнула зубами?
Все трое вошли. Алла рысью устремилась к креслу, на котором лежала Аленина сумка, а наша героиня огляделась. И если она не разинула рот от удивления, то лишь потому, что разинутый рот крайне неэстетичное зрелище.
Та-ак
«Так-так-так, говорит пулеметчик, так-так-так, говорит пулемет», как пели в одной песенке военных лет. И была та песенка про пулемет «максим»
Очень интересно!
Извините, быстро сказала Алена. Извините, вы мне еще раз ключик не дадите от, ну, так сказать, приватного помещеньица?
Что? сердито сузила глаза Алла.
От туалета, открытым текстом выдала Алена, потому что смущаться было совсем не время. Ключик.
Алла фыркнула и протянула ей связку.
Алена выскочила на площадку и торопливо отомкнула дверь с двумя фигурками. Немедленно заглянула в шкафчик под раковиной, увидела то, что и надеялась увидеть нет, правильнее будет сказать так: не увидела того, что и не надеялась увидеть, заглянула заодно в мусорную корзинку, сокрушенно покачала головой и вернулась в офис.
Товарищ Савельев, расстегнув пальто, рассматривал рекламные проспекты, а у Аллы был такой вид, будто она сейчас взорвется.
Вот, сказала она сдавленно, сунув Алене ее сумку, вот, возьмите и очень жаль с вами расставаться, дамы и товарищи, но мне надо работать!
Савельев покосился на Алену, а та покосилась на Аллу.
Извините, сказала Алена со всей возможной деликатностью, Алла, нельзя ли мне с вами двумя словами перекинуться? Это чисто женское. Может быть, выйдем?
Пожалуйста, проговорил Савельев с готовностью, как если бы Алена у него спрашивала разрешения. Ничего страшного, выходите!
Никуда я не пойду! огрызнулась Алла. Невесть кого в служебном кабинете оставлять? Нет уж!
Невесть кого? хмыкнул Савельев. Сильно сказано Сильно и смело! Вы что, подозреваете меня в криминальных наклонностях?
Алла растерянно хлопнула глазами.
Или, может быть, вас смущают мои антикриминальные наклонности? продолжал Савельев. Голос у него был мягкий, но какой-то такой неостановимый. Наверное, если где-то прорывается труба, вода сначала сочится тонкой струйкой и только потом хлещет бурным потоком. Вот такой «тонкой струйкой» и звучал голос товарища Савельева.
Алла исподлобья уставилась на него.
Алена не знала, что делать. То есть она точно знала, что впуталась в самую что ни на есть криминальную историю, но ей было жаль Аллу. Не хотелось ее подводить, несмотря на то что именно она Ну ладно, может, ее в самом деле бес попутал. Что же делать? Как с ней поговорить наедине? Здесь нельзя, этот Савельев из тех, которые все видят, слышат и замечают.
И все же, Алла настойчиво начала она, но ее перебил Савельев:
И все же, Алла настойчиво начала она, но ее перебил Савельев:
Как вы себя чувствуете? Чем вы так взволнованы?
Я? удивилась Алена. Взволнована? Нет, что вы! Просто голова немножко болит.
Конечно! сварливо буркнула Алла. Осторожней надо на ногах держаться, вот что я вам скажу. В вашем возрасте на каблучищах?! Давно пора такие, знаете, боты носить типа «прощай, молодость»!
Алена Дмитриева вполне могла бы сказать о себе словами Джулии Ламберт, героини одной из своих любимейших книжек, романа Моэма «Театр»: «Видит бог, я добрая женщина, но всему есть предел!»
Этот предел наступал, например, когда с ней говорили о ее возрасте. Нет, не в том смысле: «Боже мой, да вам больше тридцати не дашь!» А вот в таком типа «прощай, молодость»
Конечно, Алла окончательно потеряла над собой контроль. Но и Алена Дмитриева его тоже потеряла! И теперь ничто, никакая сила не могла ее остановить.
Скажите, Алла, спросила она, стараясь говорить совершенно спокойно, а зачем вы передвинули шкаф?
Алла вспыхнула, потом побледнела Но мгновенно овладела собой.
Та-ак, протянула она сочувственно, все-таки надо было вам в больницу поехать, как и предлагали. Пожалуй, вы все же сильно ударились головой. Вот уже и глюки начались
Ну почему глюки? доброжелательно вмешался Савельев. Я тоже обратил внимание, что в прошлый раз шкаф стоял у самой двери, а теперь сдвинут. Кресло и столик были справа от него, а теперь слева.
Алла затравленно переводила взгляд с одного на другую.
А что? наконец выговорила она. Что, передвинуть шкаф это уголовное преступление?
Нет, само по себе, конечно, это не преступление, успокоил ее Савельев. Но
Но странно, подхватила Алена, что сначала меня в этом шкафу по голове ударили, а потом его передвигать понадобилось. Извините, а можно, я туда загляну?
Кто вас по голове ударил? В каком шкафу? взвилась Алла. Вы что, совсем уж?!
Алена, впрочем, ее не слушала. Распахнула шкаф и усмехнулась. Она увидела именно то, что ожидала увидеть.
Не понимаю, раздался веселый голос Савельева за ее спиной, почему вы говорили, что у шкафа нет задней стенки? Вот же она, на месте.
Да я же говорю, она больная на всю голову! запричитала Алла. Стенка здесь всегда и была!
Нет, не всегда, упрямо сказала Алена. Когда мы утром сюда пришли, вот тут стоял лист фанеры. Я еще тогда удивилась: что он здесь делает? А это была именно задняя стенка шкафа. Ее сняли, чтобы Чтобы она не мешала. А потом потом, когда я полезла в шкаф и увидела то, что не должна была видеть, меня стукнули по голове и отволокли на площадку, чтобы и впрямь создать видимость, что я свалилась именно там, а стенку поставили на место.
Боже! воскликнул Савельев, хмурясь. Ничего себе случайно, понимаете, зашел а тут такое!
Случайно зашел? Алена посмотрела на него внимательней и наконец-то узнала. Да ведь это тот самый парень в сером пальто, который безуспешно прятал голову от ветра в куцый воротник, там, на трамвайной остановке.
Ай да Штирлиц! Не зря мерз! Сейчас с помощью писательницы Дмитриевой он раскроет ну, может, не преступление века, но кое-что все же раскроет!
Да бредит она, бредит! отчаянно вскричала Алла. Ну сами посудите, товарищ Савельев, ну оттуда у меня, у слабой женщины, ну откуда в моих нежных ручках, она для наглядности повертела так и этак свои худые руки с маленькими ладошками, и впрямь слабенькие на вид, столько силы, чтобы и шкафы двигать, и фанерки к шкафам прибивать, и
Фанерка, кстати, не прибита, сказала Алена, протискиваясь между шкафом и креслом. Просто прислонена. Чтобы видимость создать. Зачем ее каждый раз снимать и отрывать, когда вам понадобится через стену проходить в другое помещение?
Через стену? изумленно повторил Савельев.
Через стену?.. пробормотала Алла. Господи кажется, надо психиатра вызывать! Писательница спятила!
Вы правда писательница? с интересом спросил Савельев.
Да, скромно кивнула Алена. А психиатра не надо, это уже адресовывалось Алле, впрочем, если только для вас: у меня такое ощущение, что вы от моих разоблачений сейчас с ума сойдете.
Дамы, дамы, добродушно вмешался Савельев, тихо, тихо. Давайте ближе к делу. Что там насчет проходов сквозь стену?
Да все просто, передернула плечами Алена. Просто как ясный день.
Морозный ясный день сверкает снег под солнцем горит сноп соломы на разноцветном колесе
Этот шкаф прикрывал проход в другое помещение, видимо, в ту самую фирму, дверь которой тоже выходит на площадку. В фирму «Билет в X век»
Все! заорала Алла. Все! Товарищ Савельев, вы сами видите, она чокнутая! Она заговаривается! Какой десятый век?! То сквозь стену проходить собиралась, теперь машина времени появилась Эта фирма называется «Билет в икс-век». Икс, понимаете? Знак неизвестности! Они занимались нанотехнологиями! Технологиями неизведанного будущего! Надо же! Десятый век! А еще писательница! Никакого образного мышления.