Бабушка, а ты сойдешь с ума или уже сошла? немного подумав, спросила Марьяша. А ты думаешь, что я тоже ненормальная?
Людмила Никандровна сделала глубокий вдох. У внучки была особенность она всегда спрашивала и говорила в лоб о том, что ее действительно беспокоило. Никогда не юлила, не подбирала слова. Не потому, что была маленькой, прямота была в ней заложена. И Людмила Никандровна очень ценила в Марьяше это качество. Пусть и неудобное для жизни, но правильное в смысле психического здоровья.
Марьяш, почему ты так решила? Ты что-то услышала?
Да, ответила внучка, услышала и сама подумала. Если ты считаешь мою маму ненормальной, прабабушку хочешь в психушку положить, значит, я тоже больная?
Но я же нормальная. Почему бы и тебе не быть нормальной?
Прабабушка говорит, если человек все время с больными на голову общается, то становится таким, как они. Ты тоже сумасшедшая?
Нет, если я и сойду с ума, то точно не из-за работы. Это моя профессия. Если врач лечит болезни, это ведь не значит, что он тоже больной? А вот твоя прабабушка может кого угодно довести до белого каления.
Прабабушка говорит, что ты не врач. Что голову нельзя вылечить. Еще прабабушка говорит, что раньше такие врачи, как ты, над людьми издевались. Они запирали разных талантливых людей в клиники и проводили над ними опыты. Вставляли в нос трубки, чтобы добраться до мозга. Это правда? А что такое белое колено?
Людмила Никандровна догадалась, что ее мать успела рассказать правнучке про карательную медицину и наговорить еще бог знает что, и решила завтра же взять отгул и положить мать в клинику.
Нет, все не совсем так. Прабабушка напутала. Она не хотела тебя напугать. Просто она старенькая и иногда сама не понимает, что говорит. Ты ее поменьше слушай.
Прабабушка говорила, что если упасть в прорубь, то задохнешься через две минуты и умрешь. Потому что кишки замерзнут и ко дну потянут. А кишки это где?
Людмила Никандровна взяла телефон и принялась искать в контактах номер клиники. Так дальше продолжаться не может. Мать своими россказнями еще и внучку до нервного тика доведет.
Послушай меня. Твоя мама не замерзнет в проруби, я тебе обещаю, просто клятву даю. Людмила Никандровна говорила серьезно и твердо.
Почему? уточнила Марьяша.
Потому что до проруби твоя мама не дойдет! А останется в теплом доме пить чай с сушками.
Тогда точно не дойдет, рассмеялась Марьяша. Мама любит чай с сушками. Особенно с моими, маленькими, с маком и сахаром.
Людмила Никандровна оказалась права. И Настя тоже обрадовалась, когда увидела маму живую и здоровую. Более того, нормально одетую в джинсы и футболку. Настя сообщила, что дико хочет есть, и съела три котлеты, доела за Марьяшей пюре и слопала полпачки печенья, хотя еще накануне рассказывала, что перед Крещением нельзя есть ни мяса, ни рыбы и вообще следует воздержаться.
Ну и что стряслось? спросила Людмила Никандровна.
Послушалась твоего совета, ответила Настя и прыснула.
Людмила Никандровна очень ценила в общении с дочерью именно эти моменты, когда та была смешной, забавной, легкой. Жаль, что их становилось все меньше. Но иногда, вот как сейчас, Людмила Никандровна любовалась Настей. Она с аппетитом уминала печенье, клянчила у Марьяши кусочек шоколадки, сидела, подложив под себя ноги, так же, как любила сидеть Марьяша. Сейчас Настя казалась Людмиле Никандровне совсем маленькой девочкой. Ребенком, который не понял, что случилось и как нужно реагировать то ли смеяться, то ли плакать.
Настя призналась своему Коле, что ходила в церковь, будучи некрещеной. Рассказала о бывшем муже вегетарианце и йоге и о дочке. О маме психиатре по профессии и бабушке больной на всю голову по призванию, так сказать.
И что Коля? спросила осторожно Людмила Никандровна.
Он смотрел на меня так, будто у меня рога и копыта вдруг выросли, рассмеялась Настя. Такое дурацкое у него было лицо. Даже не понимаю, чем он меня привлек. Бороденка куцая, волосы вечно сальные, перхоть сыплется. Когда он от меня шарахнулся, правда, как ошпаренный отскочил, я будто не знаю. Нет, не очнулась. Другое. Как будто смотрела в кинотеатре длинный фильм, а потом вдруг резко вышла на улицу, на свет. И глаза сначала заболели, а потом все показалось ярким. Вот и здесь так же. Пока Коля что-то там лепетал, я на него смотрела. Знаешь, у него все как-то «недо» недогубы, недоброви, недоборода. Вроде бы имеются, но в зачатке. Коля, когда нервничает, всегда краснеет. Но не красивым румянцем, а пятнами. Ужас. Вот он стоял пятнистый, бороденку свою щипал, а я думала: ну что я в нем нашла? Господи, я же так гордилась, что он именно меня выбрал! Ты права была бред какой-то. У нас такие девчонки красивые в хоре пели, все как на подбор, и этот недомужчина. Ну еще до того, как он подбирал слова, чтобы сообщить, что знакомство с родителями не состоится, я сама ему об этом объявила. Что не собираюсь плавать в проруби, лучше горячую ванную приму. Не знаю, как он в обморок не грохнулся. Нет, не потому что я прорубь на ванну променяла, а потому, что вроде как его бросила. Знаешь, у него такое раздутое самомнение оказалось. Только с чего? За счет отца ведь выплывает. Отец его и в семинарию пристроил, и приход ему обеспечит. Вот отец, говорят, у него действительно очень классный. Жаль, не познакомились. Знаешь, мам, я даже не переживаю. Просто не понимаю. Может, ты мне как врач объяснишь? Почему со мной вечно происходит всякая фигня? Ну почему я не могу встретить нормального мужчину?
Тебе неинтересно с нормальным. Тебе нужен адреналин, страсти, кипение, бурление. Состояние влюбленности, трагедии. Некоторые на подобные яркие, острые, больные чувства не способны. Знаешь, это как с болевым порогом низкий и высокий. Или как со слезными каналами. Говорят «у него всегда слезы близко». Кто-то может терпеть адскую боль, кто-то может разрыдаться, глядя на красивый цветок. Так и ты у тебя чувства близко. Эмоции оголены. Ты без изоляции, что ли, без предохранителя, напрямую подключена к источнику тока.
Да, ты права. Так всегда будет? То есть, получается, я зависима? Как с твоей точки зрения? Я мазохистка?
Нет. Просто ты такая. Если тебе тяжело справиться самой с собой, я могу тебе помочь. Как врач. Но только если тебе это нужно.
Нет, я в норме. Особенно после котлет и печенья. Я облопалась как удав. Даже дышать не могу. Ну почему у меня вечно крайности или я голодная, как сто чертей, или наемся так, что тошнить начинает.
Потому что ты живешь крайностями. Между, середина на половину, тебе скучно.
Знаешь, мам, я ведь пошла в церковь не из-за себя. То есть из-за себя, конечно. Но еще из-за тебя, из-за Марьяши. Я правда хотела стать нормальной, как все. Чтобы ты за меня не волновалась. Чтобы Марьяша не смотрела на меня, как дети смотрят на клоуна что он учудит: то ли пукнет, то ли фокус покажет. Я думала, там, в церкви, рядом с богом, по-другому, а там так же, как везде. Настя говорила спокойно, искренне. Людмила Никандровна видела и чувствовала, что дочери на самом деле очень больно. Там, в этом сообществе, тоже нет любви. Одна ненависть. И зависть. Все друг друга ненавидят. Тот же змеиный клубок. Но все прекрасные актеры и лицемеры от бога. Это я точно теперь знаю. Коля ненавидит родителей, особенно отца. Мать презирает, братьев и сестер тоже, они для него чужие люди. Да он вообще всех людей ненавидит. Коля ведь не хотел поступать в семинарию, его отец заставил. Он всегда в тени отца был, есть и будет. Он сам рассказывал, что у его отца талант, а он средненький. У отца настоящий дар, харизма. А у Коли Он, наверное, в мать пошел безвольный, хлипкий, вялый, податливый. И покорный. Его раздражало в матери именно это качество покорность. Наверное, потому что он видел это качество в себе. Я ему понравилась, потому что не такая, как все остальные воцерковленные девушки потенциальные жены. Его это и привлекло мои опытность, необычность. А может, я сама себя так успокаиваю и все придумала. Не знаю. Мам, ты знаешь, что творится в голове у людей? Должна знать.
Должна, но не знаю, ответила Людмила Никандровна. Мне бы с собственной головой разобраться. Иногда лишние знания мешают. Может, в случае с тобой мне стоило выключать врача, а быть просто матерью. И может, тебе требовались не препараты, а что-то другое, банальное, на уровне инстинктов: целовать, обнимать лишний раз. Сидеть рядом и молчать. Или настоять на том, чтобы ты занималась спортом, и найти тебе подходящего тренера.
А у тебя был такой тренер? спросила Настя.
Димдимыч. Они с Нинкой чем-то похожи. Димдимыч любил гульнуть, выпить, хорошо поесть. С чувством юмора, циничным, резким и очень точным. Он мог быть жестким, даже жестоким, мог так приложить словом, что сидишь и не знаешь, как жить дальше. Но он был, безусловно, талантливым человеком, ярким, харизматичным. И честным. Принципиальным. И смелым, конечно. Наверное, поэтому он и не сделал великую карьеру, хотя мог. Димдимыч не умел, не считал нужным молчать. Мог нахамить начальству, послать на три буквы того, кого не следовало. Он был бескомпромиссный. Нинка им восхищалась, смотрела на него как на бога, отца и святого духа, спустившихся на землю. И даже злилась на меня за то, что я не до конца разделяю ее чувства. Нет, я восхищалась Димдимычем, была ему благодарна, даже, наверное, любила по-своему. Но не боготворила. Меня коробило, когда Димдимыч ругался матом. И шутки его ниже пояса не воспринимала. Но он был легким, как и Нинка. А я нет. Они все делали, когда к ним прилетала муза, нападало настроение или звезды вдруг сходились. А я оставалась педантом и занудой. Даже не знаю, как меня Нинка терпела и терпит до сих пор. Димдимыч с Нинкой были гениями, рысаками, а я рабочей лошадью. Так что в одной упряжке мы хорошо взаимодействовали. Ты никогда не интересовалась моим спортивным прошлым. С чего вдруг сейчас? Ты же знаешь, я про Димдимыча могу часами рассказывать.
Ровно эти же слова Людмила Никандровна повторила на очередной встрече с Анной.
Почему вы хотите, чтобы я рассказала вам про тренера. Вы многого не поймете. Вы не из спорта. Это другой вид юмора, другие отношения, не всегда понятные обывателям.
Да, я понимаю, о чем вы говорите. В прошлом году мы семьей отдыхали в Греции. И там в отеле стояла такая корзина красивая, огромная, в которую все могли положить ненужные или уже прочитанные книги и взять понравившуюся. Буккроссинг такой. Вот в этой корзине я и наткнулась на книгу, автором которой была концертмейстер в хоре. И да, я практически ничего не поняла. Истории, которые она рассказывала как анекдот, не вызывали смех. Я не могла разделить эмоции автора, поскольку просто не владела темой. Наверное, в спорте так же. Как и в любом профессиональном сообществе свои шутки, свои темы, свои правила. Но вы же рассказываете о себе, а не о спорте. Так что мне интересно. Правда.