24 октября 1919 года в селении Гостилицы в руки англичан попал экипаж подбитого самолета «М-20» летчик Карл Техтель и бортмеханик Александр Бахвалов. Их били прутьями, палками, шомполами, резиновыми дубинками. В завершение палачи выкололи авиаторам глаза и отрезали уши.
«Цивилизованные» изуверы изощрялись в самых утонченных видах пыток. Они отрезали у живого красноармейца Спирова уши и нос. Содрали с руки красноармейца перчаткой кожу вместе с ногтями
Зверские истязания, пытки и убийства американо-английские интервенты сочетали с грабежами и разбоем.
«Невозможно было выйти на улицу, - вспоминает свидетель Григорий Золотилов, - они убивали не только заподозренных в симпатиях к большевикам, но и тех, кто не хотел по их требованию снять с себя пальто или открыть свой сундук и гардероб...».
За время оккупации Архангельска через тюрьмы и концлагеря прошли 52 тысячи человек 17 % населения губернии. Свыше 4000 человек было зверски убито и замучено по решению военно-полевых судов, и много тысяч утоплено, повешено и расстреляно без суда и следствия.
Источник: Буханов, М. С. "Цивилизованные" разбойники : о зверствах и грабежах американо-английских интервентов на Советском Севере и Северо-Западе, [1918-1920 гг.])
Читинская хроника. Лето 1904.
Первая и вторая японские армии вошли в Читу чудным июньским вечером. Батальонные коробки держа строй, чётко вышагивали по песчаной мостовой Амурской улицы. Пыль, поднимаемая ногами первых шеренг, заслоняли плотной завесой всё остальное войско. Скучающие горожане, высыпавшие посмотреть на японцев, наглотавшись её, быстро потянулись обратно, ибо зрелище было отнюдь не парадное.
Конвойные казаки, сопровождающие колонну военнопленных, грязные и уставшие, лениво отгоняли особо любопытных зевак и тихо матерились на начальство, заставившего их сотню переться в такую даль с этой оравой, когда другие станичники уже занимались своими домашними делами.
Генерал Тамэмото Куроки не был трусом и никогда не отдал бы приказ сложить оружие, даже если бы из дееспособных офицеров в строю остался он один. Однако он был абсолютно несамостоятелен в своих решениях. Рядом с ним был больше, чем начальник. Рядом с ним был Кредитор А сэр Гамильтон, узнав про разгром 4й дивизии и услышав про невесёлые перспективы сражаться в полном окружении, имел другую точку зрения.
Для настоящих, кондовых джентльменов, война - это всегда только бизнес, где есть прибыль и издержки, и когда вторые превышают первые, война заканчивается, ибо какой смысл? Вот и в данном случае сэр Гамильтон, оценив риски и возможности, решил окончательно и бесповоротно - пришла историческая необходимость сдаваться и сдавать, после чего армия Куроки и британский экспедиционный корпус приняли решение о капитуляции.
Впрочем для англичан пленение получилось более чем условным. Их даже никто не разоружал. Всех джентльменов, кроме тех, чьи преступления во время англо-бурской войны были хорошо известны, аккуратно упаковали в вагоны и отправили в сторону Пекина, ещё и одарив на дорогу. Каждый солдат экспедиционного корпуса получил по личному кисету с золотым песком, а офицеры штаба и сэр Гамильтон - увесистый сундучок с легко угадываемым содержимым.
- Вы можете как-то объяснить происходящее?, - недоуменно спросил великого князя Брусилов
- Россия официально не воюет с Британией, - развёл руками генерал, - однако всё идёт в соответствии со сценарием, с правильным таким сценарием. Большего пока сказать не могу - читайте газеты, Алексей Алексеевич! Обещаю - скучно не будет
***
В день, когда поезда с британским экспедиционным корпусом начали движение в сторону Пекина, в газете De Telegraf появилась обширный материал об окружении и пленении в Забайкалье почти в полном составе двух японских армий, которые агент Британской разведки сэр Гамильтон завёл в сибирские джунгли и там банально продал за русское золото, заставив генерала Куроки подписать капитуляцию, хотя на сотни миль вокруг не было никаких серьезных сил противника, кроме кавалерийской бригады, да пары батальонов.
Когда британский корпус подъезжал к Харбину, De Telegraf дополнила первый репортаж эффектными фотографиями, на которых были запечатлены переговоры сэра Гамильтона с великим князем Николаем Михайловичем, очередь британским солдат за золотыми кисетами, копии русских ведомостей с росписями в получении и сам сэр с сундучком, к которому прилагалось детальное описание содержимого.
День прибытия британского корпуса в Мукден газета отметила выпуском записи на виниле фрагмента разговора великого князя с сэром Гамильтоном, где последний живописал принуждение генерала Куроки к миру...
Европейская пресса взорвалась. Вся континентальная англофобия за одну неделю была выплеснута на страницы газет и журналов. Британия не просто ударила в спину союзнику. Она сорвала Японии уже выигранную кампанию на Дальнем Востоке. Особенно злорадствовали журналисты Германии. Со страниц немецких газет они открыто предлагали отметить подвиг сэра Гамильтона и короля Эдика высшими наградами Российской империи. Большего подарка Вильгельму II, который вёл отчаянную борьбу с Британией за доминирование в Старом Свете, сложно был придумать и он намеревался этот подарок использовать по максимуму.
Ошарашенно молчали, переваривая информацию и не веря в происходящее, только в Лондоне и Токио.
В это же время. Лето 1904. Великобритания. Лондон.
- Нет, Джеффри, проблема не в этом! Пленение двух японских армий - это вообще не беда и никогда не рассматривалась нами, как реальная проблема. Макакам - макаково! И даже дурацкое, скандальное положение, в которое попал наш экспедиционный корпус в Забайкалье - это тоже не проблема. Всё гораздо хуже! Русские варвары воспользовались оружием, которым имеем право пользоваться только мы! Принуждение постоянно оправдываться и убеждать, что ты - не верблюд - это наш эксклюзивный приём. Использование правильных слухов и прессы для доведения противника до нужной кондиции - это наши, а не их методы!
Русские варвары сделали то, что имеем право делать только мы - макнули в дерьмо британские вооруженные силы и затем продемонстрировали их измазанные рожи всему цивилизованному миру. Это Рубикон, Джеффри, который русский царь не имел права переходить! С тем, кто сделал это, нам будет слишком тесно на одной планете. Поэтому, Джеффри, Карфаген должен быть разрушен...
***
Для подданных России важным было другое - армия вторжения разгромлена там и тогда, где и когда никто этого не ожидал. Про братьев - великих князей Михайловичей не писал в эти дни только неграмотный. Однако очень быстро, будто по мановению палочки невидимого дирижёра, тон публикаций сменился на далеко не комплиментарно.
-Как могли офицеры русской армии и флота опуститься до такого варварства? - возмущались прозападные домашние либералы, - вместо того, чтобы встретить врагов гордо в полный рост - стрелять их из засады, как куропаток! Прятаться за бронированными плитами! Разве это война? Такие методы обесценивают любые победы
От экзальтированных курсисток и их не менее экзальтированных кавалеров в адрес микадо и короля Эдуарда сыпались плаксивые соболезнования. Наиболее упоротые предлагали коллективно каяться за тяготы и лишения, которые выпали на долю солдат противника за время их путешествия по Забайкалью. Требования немедленно освободить военнопленных и извиниться за нецивилизованные варварские способы ведения войны перемежались предложениями судить великих князей за взятку английскому подданному с особым цинизмом и в особо крупных размерах
Одним словом, ничего нового. Как и в начале ХХI века, так и в начале ХХ либеральная интеллигенция, искренне ненавидящая свою страну, считающая заграницу светочем цивилизации а себя - её засланцами в Мордоре, занималась тем, чем всегда - работала иностранным агентом как за деньги, так и на общественных началах
Вменяемая часть пишущего и читающего населения искренне и даже как-то по-детски радовалась первым хорошим вестям после шести месяцев тотального негатива. Кочующие из газеты в газету фотографии уже знакомых всем бронепоездов были дополнены броневиками Накашидзе-Шарон, снайперами в маскировочных накидках, напоминающих леших и бредущими по Чите военнопленными.
По поводу побед братьев Пожарских, как окрестила народная молва Николая и Александра Михайловичей, начинался тот самый нездоровый ажиотаж, о котором предупреждал сценарист и которым было крайне важно правильно распорядиться, не поддавшись на соблазн почивать на лаврах.
Военнопленные сдавались на содержание Второву, у которого была приготовлена для них отдельная программа времяпровождения. Войска, унизившие армию вторжения, пополнив боезапас и загрузившись продовольствием, вопреки ожиданиям желавших видеть имперский штандарт над Токио, держали путь прямо в противоположном от Японии, направлении.
Глава 6 Красноярская революция
Я знаю, чем накормить народ. Но будет ли он это есть?
Для сибирских рабочих начала ХХ века хозяин предприятия воспринимался не столько, как сторона трудового соглашения, сколько как отец-кормилец, который милостью Божьей может обеспечить куском хлеба рабочего и его семью, спасти от голода и нищеты. Активно переселяя в эти края своих подданных, самодержец даже не подумал о том, как они будут снискать хлеб насущный в этих суровых местах, где создание одного рабочего места стоило на порядок больше, чем в европейской части России, а инвестиций и социально активных людей - организаторов производства было на порядок меньше.
Однако даже такую тепличную атмосферу абсолютно инфантильное и капризное государственное управление последнего императора умудрилось разрушить своими совершенно непонятными догмами и нелепыми запретами .
Указ о кухаркиных детях, то есть о запрете на учёбу для простолюдинов, ценз оседлости, то есть запрет на свободный выбор места жительства для евреев, масса нелепых сословных ограничений в эпоху промышленной революции смотрелись смешно и коряво.
В результате Россия получала технологическое отставание и дефицит квалифицированных кадров на фоне переизбытка неквалифицированной и неграмотной рабочей силы, воспроизводившейся в крестьянской среде. Закономерным результатом такой крайней социальной поляризации и дискриминации и стали три революции начала ХХ века
Стремительная политизация сибиряков под влиянием бездарно начатой Русско-японской войны проявилась в выступлениях на страницах местной печати, обличавших бездарность военного командования и просчеты царской власти, распространении антивоенных прокламаций, усилении стачечного движения, росте крестьянских выступлений.