Ты ведь знаешь, что это пустая трата времени.
В прошлом Лиззи время от времени сталкивалась с подростками из общины амишей-староверов, собиравшимися в чьем-нибудь амбаре выпить и поплясать и, как правило, нарушавшими общественный порядок. Один или два раза ее вызывали по заявлению от какого-нибудь амишского бизнесмена, в доме которого была совершена кража со взломом. Но вообще амиши редко имели дело с полицией. Их община незаметно жила в собственном мире подобно воздушному пузырьку, непроницаемому для окружающей среды.
Просто прими их заявление, и я все для тебя сделаю. Фрэнк открыл для нее дверь, и она вышла из кабинета. Подыщу для тебя вкусное, жирное, особо тяжкое, и будешь рьяно вгрызаться в него.
Не надо мне от тебя никаких услуг, ответила Лиззи, но улыбнулась, садясь в машину, чтобы поехать на ферму Фишера.
На переднем дворе Фишеров еле уместились полицейский патрульный автомобиль, «скорая помощь» и багги. Лиззи подошла к дому и постучала во входную дверь.
Никто не ответил, но за спиной Лиззи услышала приветствие, произнесенное женским голосом на диалекте, модуляции которого смягчали согласные звуки. К Лиззи быстрым шагом подошла амишская женщина средних лет в бледно-лиловом платье и черном переднике.
Я Сара Фишер. Чем могу помочь?
Я детектив-сержант Лиззи Манро.
Сара важно кивнула и провела Лиззи в амбарную кладовку для упряжи, где двое парамедиков «скорой помощи», стоя на коленях, склонились над ребенком. Лиззи опустилась на корточки рядом с одним из них:
Что у вас тут?
Новорожденный, недавно родился. Когда мы прибыли, не было ни пульса, ни дыхания. Реанимировать не удалось. Один из работников фермы нашел его под лошадиной попоной завернутым в эту зеленую рубашку. Не могу сказать, был ли он мертворожденным, но тем не менее кто-то пытался спрятать тело. По-моему, один из ваших ребят околачивается около стойл для дойки, возможно, он сообщит вам что-то еще.
Постойте, какая-то женщина родила этого ребенка, а потом попыталась его спрятать?
Угу. Примерно три часа назад, пробормотал парамедик.
Неожиданно обычный вызов «скорой помощи» оказался более сложным, чем ожидала Лиззи, и, вероятнее всего, подозреваемая стояла в четырех футах от нее. Лиззи подняла глаза на Сару Фишер, которая обхватила себя руками и заметно дрожала:
Ребенок мертв?
Боюсь, что да, миссис Фишер.
Лиззи открыла рот, чтобы задать очередной вопрос, но ее отвлек отдаленный шум передвигаемого оборудования.
Что это такое?
Работники заканчивают дойку.
Дойку? Брови Лиззи взлетели вверх.
Дойку? Брови Лиззи взлетели вверх.
Это дело спокойно произнесла женщина. Его все же нужно делать.
Лиззи вдруг испытала к женщине глубокую жалость. Жизнь никогда не прекращается из-за смерти. Она знала это лучше большинства людей. Положив руку на плечо миссис Фишер, Лиззи постаралась придать голосу мягкость, не совсем понимая, в каком психологическом состоянии находится женщина.
Понимаю, что для вас это тяжело, но я собираюсь задать вам несколько вопросов по поводу вашего ребенка.
Это не мой ребенок. Сара Фишер посмотрела Лиззи прямо в глаза. И я понятия не имею, откуда он взялся.
Полчаса спустя Лиззи подошла к судебному фотографу:
Держитесь рядом с коровником. Амиши не любят, когда их фотографируют.
Мужчина кивнул, сделав несколько снимков в кладовой упряжи и отсняв крупные планы трупа младенца.
Наконец-то она поняла, зачем ее вызвали. Неопознанный мертвый младенец, неизвестная мать, бросившая его. И вся эта заварушка в самом сердце амишской фермы.
Она опросила соседей, лютеранскую пару, которые клялись, что никогда не слышали от Фишеров даже громких голосов, и совершенно не представляли, откуда мог взяться ребенок. У них были две дочери-подростка, одна из которых однажды сделала себе пирсинг в носу и на пупке. У обеих было алиби на прошлую ночь. Но они согласились пройти гинекологическое обследование, чтобы исключить себя из числа подозреваемых.
А вот Сара Фишер не согласилась.
Лиззи размышляла над этим, стоя в доильном помещении и глядя, как Аарон Фишер переливает молоко из маленького бидона в большой. Он был высоким и темноволосым, с мускулистыми руками, развившимися за годы фермерства. Его борода доходила до второй пуговицы рубашки. Закончив, Фишер поставил бидон и повернулся к Лиззи, весь внимание.
Моя жена не была беременна, детектив, сказал Аарон.
Вы уверены?
Сара больше не может иметь детей. Врачи сделали ей операцию после того, как она едва не умерла при рождении нашего младшего ребенка.
Ваши другие дети, мистер Фишер, где они были, когда нашли младенца?
По лицу мужчины пробежала тень и быстро исчезла, едва Лиззи успела ее заметить.
Моя дочь спала наверху. Моя другая дочь ушла.
Ушла, то есть обзавелась собственной семьей?
Умерла.
Сколько лет той дочери, которая спала?
Восемнадцать.
При этих словах Лиззи вскинула глаза. Ни Сара Фишер, ни парамедики не упоминали, что на ферме живет еще одна женщина детородного возраста.
Возможно ли, чтобы она была беременна, мистер Фишер?
Лицо мужчины сильно побагровело, и Лиззи даже забеспокоилась.
Она даже не замужем.
Это не обязательно, сэр.
Аарон Фишер холодно и спокойно посмотрел на детектива:
Для нас обязательно.
Казалось, на дойку сорока коров ушла целая вечность, но это не имело ни малейшего отношения к прибытию второго отряда полиции. Выпустив телок в ворота для выпаса и закрыв их, Сэмюэл зашагал к главной усадьбе. Он должен был помочь Леви подмести коровник, но это могло и подождать.
Сэмюэл даже не удосужился постучать. Просто открыл дверь, словно дом уже был его, и молодая женщина у плиты тоже принадлежала ему. На миг он остановился, глядя, как солнце расцвечивает ее профиль и золотит медовые волосы, как она быстро и проворно готовит завтрак.
Кэти, войдя, позвал Сэмюэл.
Быстро обернувшись, она вздрогнула, отчего в миске с жидким тестом подскочила ложка.
Ох, Сэмюэл, я не ждала тебя так рано. Она заглянула ему через плечо, словно ожидая увидеть за его спиной целую армию. Мама сказала, что надо приготовить побольше, чтобы хватило всем.
Сэмюэл подошел к девушке, забрал у нее миску и поставил на кухонный прилавок. Потом взял Кэти за руки:
Неважно выглядишь.
Спасибо за комплимент, скривилась она.
Он притянул ее к себе:
С тобой все в порядке?
Ее глаза, взглянувшие на него, искрились синевой, как океан, который он однажды видел на обложке туристического журнала, и как вообразил он себе были такими же бездонно глубокими. Именно эти глаза привлекли его внимание к Кэти во время многолюдной церковной службы. Именно они заставили его поверить, что даже через много лет он сделает для этой женщины все, что угодно.
Кэти уклонилась от него и принялась печь блины.
Ты ведь знаешь меня, чуть задыхаясь, произнесла она. Мне неуютно рядом с этими Englischers.
Не так уж их много. Всего лишь горстка полицейских. Сэмюэл в тревоге нахмурился. Хотя, может, они захотят поговорить с тобой. Похоже, они собираются беседовать со всеми.
Кэти положила лопатку и медленно повернулась к нему:
Что они там нашли?
Твоя мама не сказала тебе?
Кэти медленно покачала головой, и Сэмюэл заколебался, разрываемый между ее желанием узнать правду и своим желанием как можно дольше продлить ее блаженное неведение. Он запустил пальцы в свои соломенные волосы, отчего они встали торчком.
Ну они нашли младенца. Мертвого.
Сэмюэл увидел, как широко раскрылись ее глаза, эти потрясающие глаза, а потом она опустилась на стул.
О-о в изумлении прошептала она.
В тот же миг, прижимая Кэти к себе и шепотом говоря, что заберет ее отсюда и к черту полицию, он оказался рядом с ней. Почувствовав, как она обмякла в его руках, Сэмюэл торжествовал: после стольких дней отпора с ее стороны Кэти наконец позволила себя обнять. Однако она напряглась и отстранилась от него.
По-моему, сейчас не время, упрекнула она, поднявшись, выключила горелки газовой плиты и сложила руки на груди. Сэмюэл, мне бы хотелось, чтобы ты отвел меня кое-куда.
Куда угодно, пообещал он.
Хочу, чтобы ты отвел меня к этому ребенку.
Это кровь, подтвердил судмедэксперт, опустившись на колени в стойле для отёла перед небольшим темным пятном. И плацента. Но не коровья, судя по размерам. Недавно какая-то женщина родила ребенка.
Мертворожденного?
Не могу сказать без вскрытия, заколебался он, но моя интуиция подсказывает «нет».
Значит, он умер?
Этого я тоже не говорил.
Лиззи качнулась на каблуках:
Хотите сказать, кто-то умышленно убил этого младенца?
Полагаю, вам как раз и предстоит это выяснить, пожал плечами судмедэксперт.
Лиззи быстро прикинула в уме. Принимая во внимание столь короткий промежуток между рождением и смертью младенца, вполне вероятно, что злоумышленницей была мать ребенка.
О чем речь? Удавление?
Вероятнее всего, удушение. Завтра я представлю предварительный отчет о результатах вскрытия.
Поблагодарив его, Лиззи побрела прочь с места преступления, охраняемого теперь патрульными полицейскими. Неожиданно случай оставления ребенка превратился в потенциальное убийство. Было достаточно резонных оснований для получения от местного судьи предписания на взятие проб крови улики, способной указать на женщину, которая это совершила.
Лиззи остановилась, когда открылась дверь коровника. В полумрак коровника вошел высокий белокурый мужчина, один из работников фермы, вместе с молодой женщиной.
Это Кэти Фишер, сказал он.
Прелестная девушка принадлежала к тому здоровому германскому типу, который всегда наводил Лиззи на мысли о свежих сливках и весне. На Кэти было традиционное одеяние амишей-староверов: платье с длинным рукавом, а поверх него черный фартук, закрывающий колени. Ноги босые и мозолистые. Лиззи всегда поражалась, видя, как летом амишская молодежь бегает без обуви по гравийным дорогам. Девушка сильно нервничала, и Лиззи почти чуяла ее страх.
Рада, что ты пришла, Кэти, ласково произнесла Лиззи. Я искала тебя, чтобы задать несколько вопросов.
При этих словах Кэти придвинулась к белокурому гиганту, стоявшему рядом.
Прошлой ночью Кэти спала, заявил он. Она даже не знала о том, что случилось, пока я не сказал ей.
Лиззи пыталась проанализировать реакцию девушки, но что-то отвлекло ее. Поверх плеча Лиззи та пристально вглядывалась в кладовку, где судмедэксперт наблюдал за выносом тела младенца.