Мам, мам, поспешил Артем к ней, присел рядом, прижал к своему боку, погладил по плечу и руке. Ну что ты расчувствовалась так, чересчур ты у меня романтичная натура. Он поцеловал ее в висок и пошутил, передразнивая: «Наконец дождался» это уже что-то из дешевых сериалов.
Да какие уж тут сериалы, отмахнулась Лидия Архиповна. Ты бы видел, какая Арина вышла утром из своей комнаты. Она выглядела как в воду опущенная. И самое страшное не плакала. Мы с Аней решили, что она заболела. Есть-пить не может, ходит еле-еле, вызвала Петрова, легла на заднее сиденье в машине, и он ее увез. Мы с Аней ужасно переживали, ночь не спали почти: телефон Арины не отвечает, что с ней там, как. Только утром и позвонила. А ты говоришь, сериал. Какой там сериал, в жизни дела-сюжеты пострашней будут, никаким сценаристам не придумать. Она снова всхлипнула и посмотрела на Артема строгим взглядом. Знаешь, сынок, пусть ты сейчас молод, но жизнь настолько стремительно пролетает, что не дает нам возможности даже перевести дыхание. И как-то несправедливо быстро проходят лучшие годы, молодость, энергичная зрелость, и ты внезапно обнаруживаешь, что тебе уж за шестьдесят. И уже ничего невозможно возместить, исправить, и уже нет сил и энергии созидать что-то важное в жизни. И если ты не разрешишь себе любить полной мерой и жить полной мерой, то никогда не испытаешь настоящего счастья. И если ты точно уверен, она повторила с нажимом, вот абсолютно точно уверен, что не любишь Арину и не сможешь ее полюбить, то, как бы тебе ни было больно расставаться с Матвеем, тебе придется смириться с этой необходимостью и принять ее. Потому что девочка права: жизни нормальной у вас не получится, а страдать будет не только она, но и Матвей. И как мать она права, что увезла его от нас. Нечего ребенку прирастать к тебе душой, любить, чтобы потом стало трагедией всей его жизни, когда вы расстанетесь.
Я не знаю, мам, я не знаю, задумчиво ответил Артем, обнимая и все поглаживая и поглаживая маму по руке.
В первый день прилета Арина развила какую-то кипучую, не совсем здоровую активность, умудрившись все обустроить, со всеми договориться, получить заветный пропуск на санаторский пляж, сходить на рынок и, что называется, «затариться» овощами-фруктами, продуктами, привести это добро на такси и смотаться по магазинам за шмотками, потом примчаться домой и приготовить ужин.
Анна Григорьевна внучку не останавливала, лишь наблюдала за этим нервным марафонским забегом от собственных мыслей и себя самой и помалкивала, отложив до поры неизбежный главный разговор.
Понятное дело, что Арина за день так умоталась на нервном драйве, что, уложив сына спать, уже практически в полубеспамятстве доплелась до отведенной ей комнаты и рухнула на кровать.
И проспала пятнадцать часов беспробудным сном без сновидений, даже ни разу не перевернулась во сне. И проснулась, чувствуя себя совершенно разбитой. Не обнаружив бабушку с Матвеем, позвонила, выяснила, что они как порядочные отдыхающие уже давно находятся на пляже.
Она долго стояла под душем, после которого выпила большую кружку крепкого кофе, сидя на веранде второго этажа и любуясь великолепным южным морским пейзажем. Заставила себя заняться хоть каким-то делом и разобрала чемоданы, приготовила обед, и в это время ее пляжники вернулись домой.
Когда наплескавшийся в море, набегавшийся, наверещавшийся от восторга и наигравшийся до изнеможения сынок, пообедав, мгновенно заснул, стоило его уложить в постель, Анна Григорьевна распорядилась безапелляционным тоном:
Думаю, пора тебе, внученька моя дорогая, все мне объяснить.
М-да, без особой радости согласилась Арина.
Они устроились на веранде второго этажа с безалкогольным мохито, с удовольствием потягивая его по такой-то жаре, и Анна Григорьевна спросила своим особым, доброжелательно-железным тоном, после которого, как правило, было совершенно невозможно что-то скрывать, пытаться соскочить с темы или привирать, точно зная, что не прокатит:
Так отчего мы, Аринушка, с такой стремительностью бежали прочь из Москвы, как от пожара?
От обиды, сердечной боли и подлой несправедливости жизни, перечислила Арина.
И рассказала все, начиная с момента, когда впервые увидела Артема Красногорского, шедшего по дорожке к дому с Матвеем на руках, приняв его за свою Судьбу. Рассказала об общении, которое у них сложилось, об их разговорах и о том, как ее неудержимо тянуло к нему и как ее прямо-таки обуревали чувства к этому мужчине. И о их близости поведала, которая не могла не произойти, при столь очевидной и сильной сексуальной тяге обоих, и о том, как Красногорский признался в своих отцовских чувствах к Матвею, и о причине своего стремительного побега.
Так отчего мы, Аринушка, с такой стремительностью бежали прочь из Москвы, как от пожара?
От обиды, сердечной боли и подлой несправедливости жизни, перечислила Арина.
И рассказала все, начиная с момента, когда впервые увидела Артема Красногорского, шедшего по дорожке к дому с Матвеем на руках, приняв его за свою Судьбу. Рассказала об общении, которое у них сложилось, об их разговорах и о том, как ее неудержимо тянуло к нему и как ее прямо-таки обуревали чувства к этому мужчине. И о их близости поведала, которая не могла не произойти, при столь очевидной и сильной сексуальной тяге обоих, и о том, как Красногорский признался в своих отцовских чувствах к Матвею, и о причине своего стремительного побега.
Плакала, жаловалась на жизнь, на Красногорского и больше всего на себя саму, словно ее прорвало, и слова текли потоком, очищая и освобождая от переполнявшей душу горечи и обиды.
Господи, бабуля, негодовала она ужасно, какая же я дура дурацкая! Представляешь, я ему в любви объяснилась! и, прикрыв лицо ладонями, сложилась пополам.
Посидела так, пораскачивалась немного, испытывая жгучую обиду на Артема, ругая себя и сетуя. Сделав глубокий вдох, выпрямилась и посмотрела больными глазами на Анну Григорьевну.
Он ведь так прямо и сказал: «Нет, я тебя не люблю!» Представляешь? еле сдерживая слезы, все жаловалась она.
Это странно, задумчиво протянула Анна Григорьевна, глядя вдаль на просвечивавшее лазурной синевой сквозь деревья море. Он вел себя совершенно не так, как ведут себя обычно люди с теми, кого не любят. Может, он сам не разобрался пока в своих чувствах?
Господи, ба! воскликнула, сокрушаясь и негодуя, Арина. Что в них разбираться? Ты либо любишь, либо нет. Я люблю, он вот нет. Да, я ему нравлюсь, да, нам очень хорошо в постели, даже больше чем хорошо, мы просто нереально совпадаем в этом плане, у меня такого никогда в жизни не было, но не более того. Он бы никогда не сделал мне предложения, если бы не Матвей, и он достаточно четко дал это понять. Все.
Не знаю, не согласилась бабушка. Мы же с Лидой наблюдали за вами и видели, как вы общаетесь, как вы друг на друга смотрите, тихо радовались, проявляя осторожный оптимизм, надеялись, что у вас все сложится.
Ба, это простое сексуальное притяжение и ничего более. Он обычный мужчина, который любит секс, а если ему еще и женщина симпатична и с ней интересно поговорить, тогда вообще замечательно. И все, настаивала Арина на своем и, резким движением вытерев тыльной стороной ладони слезы, объяснила: Сейчас никто не циклится на сексе, считая его чем-то незначительным: подумаешь, переспали, все равно что в бане попарились или справили естественные потребности, ерунда! Какие там чувства-привязанности. Сейчас с этим все проще: переспал и пошел дальше. А у меня все как ни мужик, так либо страсти, либо любовь и страсти! негодовала она ужасно. Может, я какая-то не такая у тебя? С прибабахом?
И все же я думаю, что не все так прямолинейно, задумчиво произнесла Анна Григорьевна, не отреагировав на горячее выступление внучки должным образом. По крайней мере, когда человек заявляет так открыто и уверенно, что кого-то не любит, он ведет себя совершенно иначе.
Ба, нервничала и заводилась еще больше Арина, ну откуда тебе знать, у тебя же не было безответной любви?
Давно живу, вздохнув, улыбнулась Арине бабушка, много чего знаю. Бог миловал, я любила всю жизнь одного мужчину, твоего деда, и совершенно взаимно. Но когда я была еще студенткой, меня полюбил один парень, которому я даже симпатизировала какое-то время, он был умным, интересным, очень активным молодым человеком. Но когда он признался мне в своей любви, я поняла, что не испытываю к нему именно те чувства, которые он ждет от меня в ответ. И я сразу же перестала чувствовать к нему какой-либо интерес. Понимаешь, Ариша, люди так устроены, что испытывают неприязнь к тем, кому что-то должны, и стараются всячески избежать общения со своими так называемыми «кредиторами». А любовь это самый большой кредит, который может выдать человек другому человеку. И, когда любящий признается в своих чувствах и преподносит их, а другому нечем ответить и дать то, чего от него ждут, он начинает ненавидеть и всячески избегать любящего его. Так было и у меня. Я честно призналась, что не могу ответить взаимностью, и постаралась свести к минимуму наше общение. Но парень был настойчивым и так достал меня со своей любовью, что я его видеть не могла и буквально бегала от него. Пока не появился твой дедушка и не отвадил от меня всех моих поклонников и ухажеров.
Артему Борисовичу совершенно незачем утруждаться: я призналась в любви, он ее отверг, и сбежала я, а не он от меня, с горькой иронией пошутила Арина.
Да перестань ты, недовольно остановила внучку Анна Григорьевна. Артем умный мужчина и далеко не мальчик, он прекрасно понимал твои чувства еще до того, как ты в них призналась, но не остановил развития ваших отношений. А между вами не было пошлой, пустой сексуальной связи, страстишки дешевой. Да и жгучих больных страстей тоже, слава богу. Это же было совершенно очевидно и понятно. Но, честно говоря, я была бы рада и таким, если бы они у тебя появились.
Опаньки, удивилась Арина, это почему, позволь узнать?
Да потому что после Виктора ты вообще не подпускала к себе мужчин, даже на уровне друга. Ладно, я понимаю, ты носила Матвея, потом грудной ребенок, потом становление бизнеса, но последние время ты вполне могла и влюбляться, и встречаться с мужчинами, ты же совершенно игнорировала эту сторону жизни, сублимируя всю свою сексуальность только в работу. И после Виктора у тебя никого не было. А это не очень нормально и здорово для молодой женщины.
А потому что, усмехнулась Арина и процитировала фразу из известного шедевра, «Наша сестра должна опасаться по своей горячности в любви». Про пылкость моей натуры нам с тобой все известно, а повторять предыдущий опыт мне совсем не хотелось.