Чему-то малому и простому, на поверку оказывающемуся самым главным. Как иронизирует Анна Григорьевна: «Дезинфицируем душевные раны!»
Ведь бабушка права: руки-ноги целы, голова работает, сама здорова и близкие здоровы, крыша над головой есть, работа есть, не нищенствуешь и не побираешься, войны нет, угрозы жизни нет тогда имей совесть и не гневи бога, отдаваясь с особым наслаждением жертвы своим страданиям, сотрясая пространство жалобами, обидами и сетованием на жизнь.
Конечно, воспринимая эти маленькие радости через призму постоянно присутствующей внутри печали и грусти по несбывшемуся счастью, вздыхала, когда бабуля не видела, чтобы ее не расстраивать, вспоминала дачу Красногорских и те мощные, яркие чувства, что переживала там.
И тихонько плакала, уткнувшись в подушку, чтобы никто не услышал.
Но, как-то так незаметно, потихоньку Арина выправилась из перекоса на тему «несчастная я, нелюбимая, ай-ай-ай, жизнь закончилась!».
Да нет, не закончилась, идет себе. Вот уж и последний день на отдыхе, завтра в Москву, а там и Матвею в садик, бабуля, решив что ей скучновато будет, объявила, что переговорила с руководством районной библиотеки и выяснилось, что ее опыт очень даже нужен и востребован, и она пойдет «помочь девочкам», и ее даже берут на полставки со свободным графиком работы. Хотя трудно представить, что такое половина суммы, приближенной к нулю, ноль?
Арина вообще восхищалась безмерно подвигом работников библиотек фантастические люди! При очень скромных зарплатах они все преданные, увлеченные энтузиасты своего дела и такие интересные и важные дела-мероприятия проводят, привлекают людей.
Да что говорить! Это пообщаться с ними надо, тогда поймете.
Анна Григорьевна сообщила, что будет работать в первой половине дня, после чего забирать Матюшку из сада и заниматься им. За хозяйством теперь присматривает домработница, которую Арина с бабушкой решили нанять для пробы, посмотреть, получится ли у них такой уклад жизни, к тому же та согласилась помогать и с Матвеем.
Так что новая жизнь, новые реалии, новые высоты без присутствия во всем этом господина Красногорского.
А что он? Бабушка рассказала, что Артем постоянно интересуется их жизнью, здоровьем и делами, и Лидия Архиповна ему передает новости и пересылает снимки и видео. Арина не возражала да пусть себе, толку-то от этого его знания.
Поинтересуется еще какое-то время и постепенно остынет, забудет, встретит другую женщину, заведет с ней своих детей и будет жить счастливо, как и мечтал. Аминь.
Она бы тоже предпочла забыть его, оставив в памяти как приятный, замечательный и яркий эпизод жизни и не более того, но она хотела его, тосковала по нему, скучала, поражаясь, как за такой короткий срок, который они были знакомы и общались, она привыкла к его постоянному присутствию в ее жизни, и ей ужасно не хватало его.
К тому же родной сынок постоянно напоминал о господине Красногорском, что тоже не способствовало ее быстрому излечению от любви. Чуть ли не каждый день в Сочи Матвей спрашивал Арину:
А когда дядя Артем приедет?
Она отговаривалась, что он не приедет, потому что у него работа, потому что он занят, потому что у него свои дела, пока однажды не решила, что надо раз и навсегда объяснить сыну реалии, и ответила на его очередной вопрос:
Мам, а дядя Артем когда к нам приедет?
Матюша, он не приедет. У дяди Артема своя жизнь, свои дела. Он же не наша родня, не наш родной и близкий человек, он сам по себе, отдельно от нас.
Матюша, он не приедет. У дяди Артема своя жизнь, свои дела. Он же не наша родня, не наш родной и близкий человек, он сам по себе, отдельно от нас.
Нет, мамочка, возразил ей сынок, забравшись ей на колени. Он взял ручонками ее за лицо и сообщил с самым серьезным видом: Ты не понимаешь, мамочка, он наш. Он очень даже наш родной. Скажи ему, пусть он приедет. И бабушка Лида с ним тоже приедет.
Вот что тут будешь делать? Так и забалтывала ребенка дальше, объясняя что-то про сильную занятость его любимого дяди Артема, решив, что он со временем забудется Матвеем и потускнеет в памяти ребенка образ того дяди Артема, чтоб ему хорошо жилось.
Сентябрь пришел как-то сразу после расслабляющего отдыха.
А через пять дней после приезда произошло очень странное событие.
Арина вернулась домой около семи вечера. Анна Григорьевна, вышедшая в прихожую следом за вылетевшим пулькой Матвеем, уже висевшим у матери на шее и целующим ее в щеки, произнесла настораживающую фразу:
Умывайся, и за стол. Поговорить надо.
Что-то случилось? тут же напряглась Арина.
Не случилось, но повод для беседы имеется.
Не пугай меня, ба, разнервничалась Арина.
А ты не пугайся попусту и заранее, посоветовала Анна Григорьевна.
И объяснила, уж когда они сидели за столом в кухне после того, как соскучившийся за день по матери Матвей поведал ей о всех своих сегодняшних важных делах, достижениях и новостях, поделился мыслями о жизни и планами на завтра и убежал в гостиную разбирать очередную машину, а Арина, провожая любящим взглядом сына, мимоходом подумала: какие в скором времени придется искать ему машины и механизмы для изучения, он уже любую элементарную электронику курочит на раз, особенно при помощи подаренного Красногорским специального набора инструментов.
Красота, а не набор, только теперь мы все норовим разобрать, особенно важные вещи и агрегаты. Вот и думай, спасибо говорить тому господину или помянуть недобрым словом.
Она бы предпочла второе.
Звонил отец, отвлекла ее Анна Григорьевна от размышлений, которые каким-то странным образом, с чего бы ни начавшись, всегда сводились к одному предмету, о котором по-хорошему вообще не надо было бы вспоминать.
Как у него дела? дежурно поинтересовалась Арина.
Вот ты у него и спросишь, предложила бабушка и пояснила: Он хотел с тобой поговорить. Специально позвонил предупредить, что свяжется с нами позже, когда ты вернешься с работы.
И что ему надо? насторожилась Арина.
Думаю, он объяснит сам.
И чего вдруг я ему понадобилась? Не нужна была двадцать семь лет, а тут здрасте, пожалуйста.
Напомню, что Аркадий до сих пор переводит нам ежемесячно достойную сумму денег, а это мало похоже на поведение человека, которому ты безразлична. К тому же он звонит и интересуется твоей жизнью, просит ваши фото с Матвеем. Хотя бы поэтому ты могла бы спокойно и доброжелательно его выслушать. Думаю, просто так он бы не стал тебя тревожить.
Арина смутилась эдакой отповеди бабушки, понимая, что та права, но, наверное, это первая, непроизвольная реакция все еще где-то в глубине души обиженной маленькой девочки.
Как-то надо бы все-таки взрослеть, подумалось ей.
Они заканчивали ужинать, когда раздался звонок отца на телефон Анны Григорьевны. Та ответила, обменялась приветственными фразами и передала трубку внучке.
Да, отозвалась Арина, и что-то предательски дрогнуло у нее в солнечном сплетении.
Здравствуй, Ариша, услышала она отдаленно знакомый, практически позабытый голос отца, и снова что-то екнуло внутри.
Здравствуй запнулась она, но произнесла все же: Папа.
Да, усмехнулся он с грустью, я понимаю.
Помолчали.
Ариша, более деловым тоном заговорил он, у меня есть к тебе огромная просьба и очень важное дело. Я все понимаю, что меня не было в твоей жизни и, по сути, я для тебя никто, незнакомый человек. И ты имеешь полное право отказать мне, даже не выслушав. Но то, о чем я хочу попросить тебя, очень важно. Невероятно важно.
Что именно?
Я не могу объяснить все по телефону и хотел попросить тебя прилететь ко мне.
К тебе? поразилась Арина.
Да, ко мне, во Владивосток, подтвердил он свою просьбу и поспешил растолковать: Я перевел на вашу карточку деньги, чтобы ты смогла купить билет в бизнес-классе, помолчал и сказал каким-то странным, особым голосом, полным скрытой скорби: Мне очень многое надо тебе объяснить и очень многое сказать. И мне очень нужна твоя помощь.
Когда ты хочешь, чтобы я прилетела? спросила Арина и поторопилась уточнить: Если я все же соглашусь прилететь.
Как можно быстрей, снова спокойным и ровным тоном ответил отец. Лучше бы вообще сегодня. Но я понимаю, что тебе надо будет уладить какие-то дела.
Я не могу прямо сейчас дать тебе ответ, не отказала сразу Арина. Мне надо подумать.
Да, конечно, торопливо согласился он и оповестил: Я буду ждать твоего ответа. Звони сразу, как только решишь, в любое время.
Хорошо, пообещала она и попрощалась.
Как я понимаю, Аркадий попросил тебя прилететь? скорее утверждала, чем спрашивала Анна Григорьевна.
Да, кивнула, не выходя из состояния глубокого недоумения, Арина. Ничего не объяснил, сказал только, что это не телефонный разговор и что перевел нам на карту деньги на билет.
Надо лететь, вздохнув, уверенно сказала Анна Григорьевна.
Ба! удивилась Арина. Я не видела его двадцать семь лет, он жил своей жизнью, и мы знать не знали, как он там живет и чем. Наверняка у него куча жен и любовниц поменялась за эти годы, и дети есть, с чего вдруг он обо мне вспомнил и я ему резко понадобилась?
Знаешь, что, Арин, строгим тоном прямо-таки отчитала ее бабушка, давай-ка ты эти свои подростковые комплексы уже оставишь, перестанешь мучиться и строить из себя навеки обиженную девочку. Давно уже проехали, как ты выражаешься, эти темы и давно разобрались со всеми твоими претензиями к родителям. Аркадий никогда ничего у нас не просил и ни за чем к нам не обращался, только давал, поддерживал и всегда интересовался, как у нас с тобой обстоят дела. Даже предлагал тебе денег, когда ты в бизнес полезла, если помнишь, но ты гордо отказалась. И раз он просит сейчас помощи, значит, у него имеется для этого серьезная причина. И мы просто обязаны помочь.
М-да, устало потерла лицо ладонями Арина. Ты права, ба, сто раз права. Это у меня по инерции и от усталости первая, неосмысленная, подсознательная реакция. И пожаловалась: Все-таки все еще сидят глубоко где-то там во мне детские обиды, вот не выдрать их до конца никак, как бы ни обольщалась. И снова потерла ладонью лицо. Ладно, все это лирика. Пошли в комнату, будем брать билет, папа денег на бизнес-класс дал, полечу с комфортом.
Вот и молодец! похвалила Анна Григорьевна.
Кто, усмехнулась Арина, отец или я?
Оба, отмахнулась от нее бабушка.
Арина улетела на следующий день, успев уладить все дела. Передала бразды правления производством Палне, поручив нанять еще двух работников сначала на испытательный срок, а там посмотрим.