262-я сд, которой теперь подчинялся весь 143-й танковый батальон, предписывалось овладеть районом Старый Погост, Труново, а затем выйти в район Жолнино, Лукьяново. От обескровленной 5-й сд приказ требовал, пройдя линию Смолино, Голениха, выйти в район Меженино[125].
По сути, задачи, поставленные перед дивизиями 31-й армии, как и прежде были практически невыполнимыми в рамках одного дня боёв, особенно с учетом понесенных потерь. По приблизительным подсчетам штаба армии, 256-я сд за 57 декабря потеряла 110 человек убитыми и 349 ранеными, 119-я сд 180 убитыми, около 400 ранеными и 35 пропавшими без вести, 5-я сд 200 человек убитыми и 566 ранеными[126].
По 262-й дивизии к вечеру 7 декабря точных данных не имелось, 250-я сд из-за разгрома предыдущего дня вообще находилась в резерве, и лишь один её полк (916-й) получил на 8 декабря сугубо оборонительные задачи в районе Нового Семеновского, то есть в полосе 5-й сд.
С другой стороны, оборонявшимся частям вермахта также было всё сложнее противостоять советским атакам. В 162-й пд на 7 декабря пришелся пик потерь в офицерском составе 12 убитых (в основном командиры взводов) и девять раненых, включая 4-х командиров рот. Все эти потери пришлись на 303-й пехотный полк, стремительно терявший боеспособность. 86-я пехотная дивизия потеряла двух офицеров убитыми и двух ранеными. Понесли потери и подразделения 129-й пд, направленные в помощь 162-й дивизии: они лишились двух офицеров убитыми, трех ранеными и одного пропавшим без вести[127].
В полосе наступления 29-й армии в течение третьего дня наступления снова повторилась безрадостная картина двух предыдущих дней. 252-я сд продолжала попытки прорыва немецкой обороны южнее трамвайной линии Калинин Мигалово в направлении Борихино. К 12:00 к наступлению подключился 915-й сп, а затем и 914-й сп 246-й стрелковой дивизии, ранее переправившиеся по льду через Волгу.
Уже утром командование 161-й пехотной дивизии через штабного офицера запросило помощи правого соседа, 129-й пд, сообщив, что у него нет больше резервов, кроме двух саперных рот. В «гости» к незадачливым соседям привычно отправился 3-й батальон 428-го пп. Соединившись с ротами саперов, во второй половине дня пехотинцы 129-й пд начали готовиться к проведению контратаки.
Всё это время И. И. Масленников направлял своим подчиненным гневные шифровки по поводу их неудачных действий, с требованием атаковать активнее. Так, командир 252-й сд полковник А.А. Забалуев в 10:35 получил документ следующего содержания:
«Недопустимо разбросали фронт прорыва, нарушили приказ. Двое суток лежите на открытом месте под огнем противника. В таком положении большие потери и провал операции неминуемы. Дело решает не количество, а качество организации удара и внедрение непреклонной воли к победе всему составу. Повторно и настойчиво атаковать, отбивать контратаки и обязательно выполнять задачу. На направлении прорыва вы имеете явное превосходство и в технике и в живой силе. Организуйте прорыв, захватив БОРИХИНО, выделить не менее двух батальонов для прочного закрепления, как узла круговой обороны, и с хода ворваться в Калинин совместно с Мельниковым. Пополнение у вас имеется. Процесс влития организовывать ночами, не приостанавливая ни в коем случае боевые действия»[128].
В 15:50 Забалуеву был направлен ещё один «мотивирующий» текст, в котором содержались, например, такие строки: «Ваша нерешительность дает возможность врагу слабыми силами маневрировать и своевременно подготавливать контрудары»[129]. Досталось, впрочем, и командиру 246-й сд: «Ваша неорганизованность и нерешительность в выполнении боевого приказа граничит с преступлением. Учтите, за всё время командования дивизией Вы не организовали ни одного наступательного боя, который бы имел успех. Если дивизия и на этот раз не ворвется, и не организует уличных боев в КАЛИНИНЕ, станет вопрос о привлечении Вас к судебной ответственности»[130].
Отчасти подобная критика, связанная с вполне конкретными фактами потери управления частями на местах (например, речь шла о попытке генерал-майора И.И. Мельникова передать управление своими наступавшими полками командиру 252-й сд), была справедлива, однако она в любом случае не способствовала установлению нормальной рабочей атмосферы в штабах и на командных пунктах. Как показывал опыт реальных боёв, добиться успеха лишь окриками и призывами к активным действиям, как правило, не получалось. С другой стороны, стиль общения И. И. Масленникова с подчиненными всё же выглядит достаточно мягким на фоне реальных мер, принятых в отношении ряда командиров в 31-й армии.
Так или иначе, 7 декабря очередная попытка соединений 29-й армии наступать на Калинин закончилась провалом. Около 20:00 3-й батальон 428-го пп при поддержке саперов 161-й пд перешёл в контратаку, опрокинув подразделения 924-го и 928-го стрелковых полков 252-й сд, а затем 914-го и 915-го сп 246-й сд. К 22:00 советские части были снова отброшены на северный берег Волги1. В этом бою был ранен командир 914-го стрелкового полка, активный участник осеннего сражения за город майор А.П. Крутихин.
Командир 914-го стрелкового полка 246-й стрелковой дивизии майор Александр Петрович Крутихин (на фото уже в звании подполковника).
При этом командарм, судя по всему, не был в курсе происходивших событий. По крайней мере, докладывая в 22:40 И.С. Коневу о ситуации в полосе 29-й армии, И. И. Масленников сообщил, что «252 сд ведёт бой на подступах к Борихино 246 сд достигла дороги, дальнейшее продвижение задерживается огнём противника из района Мигалово»[131].
В полосе 243-й сд 7 декабря продолжалась позиционная война без каких-либо ощутимых результатов. Составителям журнала боевых действий 129-й ид, по сути, нечего было описывать в черте города, помимо артиллерийского огня по своим позициям и периодических перемещений групп красноармейцев вдоль линии фронта. Существенной проблемой, правда, были частые разрушения целых участков телефонного кабеля от близких разрывов мин и снарядов. Замерзший кабель зимой, в отличие от более теплого времени года, не рвался, а лопался сразу во многих местах, и заменять его приходилось подолгу, что приводило к потерям среди связистов от огня советских (естественно, «сибирских») снайперов. Проблема решалась частичным переходом на радиосвязь.
Не имея успехов, 29-я армия вдобавок ко всему начала испытывать серьезные трудности с боеприпасами. По словам Масленникова, «снаряды и мины мелкого калибра на исходе, крупного калибра в ограниченном количестве. Минометы 120-мм и 82-мм не используем, нет мин, а это как раз нужно для организации уличных боев. Уведомления о восполнении снарядов и мин нет, в подброске отказано. Начальник артиллерии фронта указывает, что с 4 по 8 декабря нам разрешено израсходовать три четверти б/к, что явно при наступлении недостаточно. Прошу снарядов и мин»1 Конев в ответ пообещал разобраться, но при этом сказал, что «надо снаряды экономить».
Нехватка боеприпасов вынуждала командование на местах «закручивать гайки». Например, начальник артиллерии 243-й сд майор Полянский в указании командирам полков заявил следующее:
«Выявлено, когда артиллерийские выстрелы расходуются нерационально, зачастую огонь ведется без всякой надобности, и не соответствует поставленной задаче для артиллерии. Чрезмерный расход снарядов также объясняется тем, что огонь ведут без всякого наблюдения и корректировки, в результате чего в частях дивизии имеется большой расход снарядов, а результаты стрельбы невелики». В связи с этим заместитель комдива приказал «огонь артиллерии вести в строгом соответствии с поставленной задачей и по соответствующим целям с корректировкой каждого выстрела. Ни в коем случае не допускать перерасход снарядов сверх установленного лимита, в каждом отдельном случае перерасход сверх лимита только с личного разрешения начарта»[132].
Лимиты составляли: по снарядам 76 и 85-мм 1/8 б/к в сутки, 122 и 152-мм 1/4 б/к, 45-мм 1 б/к, по 50-мм минам 1/2 б/к. Судя по отсутствию в перечне мин калибра 82 и 120 мм, таковых в распоряжении дивизии не имелось вовсе.
Таким образом, соединения 29-й армии уже на третий день наступления были близки к истощению боезапаса, что, вкупе с явными тактическими промахами, предопределило неудачу наступления на Калинин. Если отражение ударов 246-й и 252-й стрелковых дивизий хотя бы приводило к существенным потерям в рядах 161-й пд вермахта (за 7 декабря она отчиталась об одном убитом и четырех раненых офицерах, не считая нижних чинов[133]), то 129-я пд могла относительно спокойно перебрасывать свои подразделения с артиллерией на другие участки фронта.
Командование Калининского фронта, учитывавшее, что темпы наступления даже у наиболее успешных соединений 31-й армии были, мягко говоря, сильно далеки от заявленных, и не имевшее точных данных о том, какую помощь сможет оказать Ставка, продолжало изыскивать внутренние резервы. Приказом 003 от 7 декабря генерал-полковник И.С. Конев утвердил переформирование отдельной мотострелковой бригады в 247-ю стрелковую дивизию сокращенного состава. Командование над ней сохранял теперь уже бывший командир мотострелковой бригады комбриг А.Н. Рыжков. В состав дивизии входило два стрелковых полка, для доукомплектования которых был расформирован фронтовой 13-й плотничный батальон. Весь процесс переформирования планировалось завершить к 15 декабря[134].
Командование Калининского фронта, учитывавшее, что темпы наступления даже у наиболее успешных соединений 31-й армии были, мягко говоря, сильно далеки от заявленных, и не имевшее точных данных о том, какую помощь сможет оказать Ставка, продолжало изыскивать внутренние резервы. Приказом 003 от 7 декабря генерал-полковник И.С. Конев утвердил переформирование отдельной мотострелковой бригады в 247-ю стрелковую дивизию сокращенного состава. Командование над ней сохранял теперь уже бывший командир мотострелковой бригады комбриг А.Н. Рыжков. В состав дивизии входило два стрелковых полка, для доукомплектования которых был расформирован фронтовой 13-й плотничный батальон. Весь процесс переформирования планировалось завершить к 15 декабря[134].
Ставка также стремилась помочь фронту. Уже в ночь на 7-е декабря она приказала направить в его распоряжение 359-ю и 375-ю сд. Первая должна была полностью прибыть на станцию Кулицкая 13 декабря, вторая 15 декабря[135].