262-я сд должна была освободить Федосово и Кузьминское, а затем перейти в наступление на Старый Погост, 5-я сд овладеть Городище и наступать на Полукарпово. Наступление всех дивизий планировалось начать в 12:00[272].
В тот момент командарм ещё не знал, что буквально двадцатью минутами ранее И. В. Сталиным и Б.М. Шапошниковым была подписана директива Ставки 005658 о задачах 31-й армии, которая требовала «частью сил армии совместно с 29-й армией немедленно окружить и пленить противника в районе г. Калинин, предложив немцам сдачу и обещав им сохранить жизнь, в противном случае истребить их до единого»[273].
Пока директива была получена штабом фронта, и на ее основании составлен приказ
командующего Калининским фронтом 015/ОП, прошло несколько часов. Лишь утром В.А. Юшкевичу через начальника штаба армии было передано указание, коренным образом менявшее задачи дивизий. Теперь 256-я, 250-я, 247-я и 119-я сд, а также 54-я кд должны были наступать в направлении Салыгино, Лебедево, Мамулино с целью «окружить Калинин»[274].
В связи с поступлением новых указаний штабу 31-й армии пришлось срочно менять все планы. Приказом 41, подписанным в 09:30, наступление переносилось на 14:00. Согласно документу, оборонявшаяся 256-я сд передавала свой 930-й сп соседней 250-й сд, которая, освободив Аксинькино, теперь должна была наступать на Мозжарино, Лебедево, то есть фактически в противоположном направлении по сравнению с предыдущим приказом. 247-й сд предписывалось наступать от Гришкино на Раслово, Курово, а затем на Мамулино. Кардинально поменялась и задача 119-й сд, которая силами 920-го сп должна была занять Обухове, а остальными частями район Салыгино, Бурашево. От 54-й кд приказ требовал выйти в район Трояново, а затем Никулино, не допуская отхода противника на юг. Задачи 262-й и 5-й сд не претерпели существенных изменений, так как Ставка этого не требовала[275].
Таблица 6.
Боевой и численный состав 31-й армии по состоянию на 13.12.1941 г.*
* ЦАМО РФ. Ф. 386. Оп. 8583. Д. 38. Л. 84.
Для того, чтобы понять, какими средствами располагало командование 31-й армии для реализации задуманного, можно оценить боевой и численный состав её частей и соединений на 13 декабря.
В целом, 13 декабря в наступление должны были перейти дивизии с изрядно поредевшим боевым составом. Ко всем их проблемам прибавилась штабная неразбериха со сменявшими друг друга указаниями вышестоящих инстанций.
Именно в этот момент противник нанес удар силами 251-й ид. На её левом фланге в направлении Салыгино, Гуськино наступал 451-й пи, в центре 459-й пп атаковал на Игнатово, правее действовал 471-й пп. Пехоту поддерживали штурмовые орудия 3-й батареи 189-го дивизиона.
Для частей 247-й сд, готовившихся к наступлению, немецкий контрудар оказался полной неожиданностью. Утром они были отброшены от Гришкино, а уже к полудню подразделения 459-го пп полностью заняли Игнатово. В 13:30 штаб 247-й дивизии, располагавшийся в 1 километре севернее Игнатово, подвергся атаке 3-го батальона 459-го пп, идентифицированного в советских документах как «группа автоматчиков». В ходе боя комбриг А. Н. Рыжков был ранен, а представитель штаба армии майор К. С. Шах погиб[276]. Штаб дивизии отошел в Никифоровку, потеряв управление частями. Одновременно 471-й пп разгромил артиллерию 247-й сд, уничтожив расчеты 2-й батареи артполка и захватив 6 76-мм орудий.
Для частей 247-й сд, готовившихся к наступлению, немецкий контрудар оказался полной неожиданностью. Утром они были отброшены от Гришкино, а уже к полудню подразделения 459-го пп полностью заняли Игнатово. В 13:30 штаб 247-й дивизии, располагавшийся в 1 километре севернее Игнатово, подвергся атаке 3-го батальона 459-го пп, идентифицированного в советских документах как «группа автоматчиков». В ходе боя комбриг А. Н. Рыжков был ранен, а представитель штаба армии майор К. С. Шах погиб[276]. Штаб дивизии отошел в Никифоровку, потеряв управление частями. Одновременно 471-й пп разгромил артиллерию 247-й сд, уничтожив расчеты 2-й батареи артполка и захватив 6 76-мм орудий.
После этого подразделения 471-го пп при поддержке штурмовых орудий атаковали в направлении Марьино. Вначале их продвижение шло не слишком быстро из-за советских «стрелков на деревьях» (одна из многочисленных версий «кукушек», популярных по обе стороны фронта) и необходимости вступать в ближний бой с отельными группами красноармейцев в лесистой местности. Однако, как выяснилось позже, занятые днем ранее с огромным трудом частями 119-й сд населенные пункты Марьино и Щербинине просто не оборонялись. В данном случае перегруппировка полков дивизии, предписанная приказом штаба армии 40, имела фатальные последствия. Оставив Марьино и Щербинино, штаб дивизии поручил закрепиться в них «специальным командам из тыловых и спец, подразделений полков»[277].
Судя по всему, после ухода стрелковых полков никакой обороны населенных пунктов организовано не было, и «группы автоматчиков» противника легко их заняли, после чего частям 119-й сд пришлось разворачиваться назад и снова штурмовать немецкие опорные пункты.
Реакцию советских штабов на происходившие события сложно назвать быстрой. В 14:00 штаб 31-й армии сообщил начальнику штаба фронта о «появлении автоматчиков в районе Игнатово, где в лесу находился КП Рыжкова. Рыжков якобы ранен, данные еще не проверены, отдается распоряжение о выдаижении в данный район лыжников». На вопрос о готовности соединений и частей армии к наступлению по приказу 41 А.А. Кацнельсон получил бодрый ответ: «Все в порядке, за исключением автоматчиков»[278].
Впрочем, наступление 251-й пд вермахта развивалось успешно далеко не на всех участках. 451-му пп так и не удалось взять Гуськино, его подразделения продвигались крайне медленно. Во многом такому развитию событий способствовало наличие на данном участке танков 159-го отб. Усиленные лыжниками 21-го батальона и пехотой 1-го сп 247-й сд, танкисты перешли в контратаку на Игнатово, отбросив оборонявшийся на дороге между Гуськино и Игнатово взвод немецких противотанковых орудий. Немцы отметили прорыв двух танков, что заставило усилить противотанковую оборону населенного пункта. Одной из «тридцатьчетверок», вероятнее всего, командовал парторг 159-го отб старший политрук С.Д. Николаев[279]. Уже в ночь с 13 на 14 декабря сводный отряд завязал бои за Игнатово.
Тем временем 471-му пп 251-й пд удалось перерезать коммуникации 250-й сд, отрезав её штаб в Никифоровке от частей, изготовившихся к наступлению. Положение дивизии П.А. Степаненко осложнилось ещё и тем, что во второй половине дня против её полков начали наступление подразделения 254-го пп, подчиненного 129-й пд. Две роты 3-го батальона 254-го пп пересекли Тургиновское шоссе и устремились в восточном направлении, на фланге их поддержал 2-й батальон 255-го пп[280].
В этой сложной обстановке комдиву к 16:20 все же удалось наладить радиосвязь со своими частями и, не обращая внимания на угрозы с фронта и тыла, в 16:25 начать запланированное ранее наступление на Аксинькино[281]. Нужно отдать должное полковнику Степаненко, который явно учёл жестокие уроки событий недельной давности. Наступление его полков поддержали танки 143-го отб. Из 8 боеготовых машин (6 Т-34, 2 Т-60) в атаке, судя по немецким данным, участвовали 4[282].
Первые две атаки советских частей были отбиты 3-м батальоном 254-го пп, однако само по себе мощное давление на пытавшуюся ранее наступать немецкую пехоту заставило её к вечеру отойти на исходные позиции. При этом отмечались жалобы на отказы в работе пулеметов из-за замерзания механизмов[283]. К 21:35 922-му сп 250-й сд удалось занять 10 домов на восточной окраине Аксинькино[284], к полуночи в результате очередной атаки стрелки отбили у немцев еще два дома.
Таким образом, контрудар XXVII армейского корпуса буквально за несколько часов привел к острому кризису на правом фланге советской 31-й армии, снова обнажив проблемы стрелковых соединений Красной Армии низкую устойчивость к атакам противника с применением бронетехники, слабо организованную связь и, как следствие, быструю потерю управляемости частей и подразделений. На следующий день штаб корпуса запланировал окончательное уничтожение советских войск в районе «севернее Игнатово» объединенными усилиями 129-й и 251-й пехотных дивизий с дальнейшим построением обороны по линии Игнатово, Митяево[285].
Несложно представить, как развивались бы события в случае наличия у командования 9-й полевой армии хотя бы одного сколь-нибудь боеспособного подвижного соединения. С другой стороны, даже оказавшись в столь сложном положении, ряд советских командиров на местах смогли взять ситуацию под контроль, а на участке 250-й сд даже удалось начать запланированное наступление.
К вечеру до штаба Калининского фронта начали постепенно доходить сведения о масштабах бедствия. Выслушав донесение штаба 31-й армии о бесчинствах, творимых «двумя ротами автоматчиков с минометами, двумя танками и несколькими противотанковыми орудиями», начальник штаба фронта задал назревший вопрос: «По имеющимся у нас данным, в штабе армии существует какая-то нервозность в работе. Командующий войсками интересуется: чем она вызвана?»
На этот вопрос был получен весьма оригинальный ответ: «Нервозность в работе создается, во-первых, руководством, которое не ставит задач штабу, вмешивается во все детали, вплоть до указаний, как записывать в конспектах его распоряжение, дергает штаб В общем, обстановка нездоровая. К тому же, штаб не укомплектован, назначены на штабные должности командиры крайне низкой квалификации и совершенно неподготовленные к работе в таком трудном штабе». А.А. Кацнельсон потребовал «использовать все возможности и все силы для того, чтобы направить работу штаба на выполнение приказа командующего»[286].
Сам И. С. Конев в ходе переговоров с В.А. Юшкевичем также поинтересовался происходящим: «Доложите, что у Вас за паника. Чем объяснить, что две роты немцев дезорганизовали боевой порядок трех дивизий? Командиры дивизий бегают в паническом страхе, не выполняют боевых приказов. Знаете ли Вы фактическое положение войск на данное время?»
Получив ответ о положении дивизий 31-й армии и отстранении от командования командира 54-й кд И. С. Есаулова за невыполнение поставленных задач, командующий фронтом заявил командарму: «Ваша армия не только не выполнила задачу дня, но утратила ряд выгодных пунктов. Предупреждаю Вас, товарищ Юшкевич, что если Вы не наведете порядка, и не будете со всей настойчивостью смело выполнять боевые приказы, и не будете твердо держать своих командиров дивизий в руках, то будете сами отстранены от занимаемой должности». Прошёлся Конев и по комдивам: «Рыжков и Степаненко за бегство с поля боя заслуживают самого строгого наказания, но, учитывая, что сейчас немедля их некем заменить, предупредите их, что если они не выполнять боевого приказа сегодняшнего дня, то будут привлечены к ответственности по суду»[287].