Значит, мы поняли, как это могло произойти. А что с ней могло случиться, когда ее выкупил богатый человек?
Вряд ли он на ней женился. Пожил с ней пару лет, дал ей денег, и они расстались. Но, если он порядочный человек, он мог ей подыскать жениха тут Лея задумалась. И дать приданое Это значит, что ее увезли туда, где о ней никто ничего не знает.
Значит, найти ее не удастся? Ну что же, такой результат тоже результат. Спасибо, господин Шнеерзон, спасибо, госпожа Шнеерзон.
Лабрюйер встал.
Господин Гроссмайстер, есть один человек, которого нужно спрашивать о красивых девушках! вдруг сообразил скорняк. Это сват! У русских свахи женщины, а в местечке сват обязательно мужчина. Еще двадцать лет назад такие сваты разъезжали по местечкам и знали наперечет, у кого сколько дочек на выданье и какое у каждой приданое, они и всех женихов знали. Конечно же, старый Хаим-Арон должен помнить всех красивых девушек!
Да, Хаим-Арон! обрадовалась Лея. Он совсем уже старенький, стал такой праведник, такой праведник! В пятницу вечером мы его увидим в синагоге!
Да, он теперь, как мальчик, ходит туда и заново учит Тору! Шнеерзон рассмеялся. Старость, скажу я вам, господин Лабрюйер, очень опасная вещь. Нас с Леей спасают только внуки приходится казаться умнее, чем мы на самом деле, правда, Лея?
Госпожа Шнеерзон, я тоже внука завел, сказал Лабрюйер. Да, да, позавидовал вам, у вас такой толковый Гриша. А у меня теперь Сеня. Не знаете, никто поблизости не сдает в комнате угол? Хотелось бы его поселить не слишком далеко от «фотографии». Но чтобы комната была теплая, с умывальником, как полагается, чтобы постельное белье меняли чаще, чем раз в три года.
А я спрошу у соседок, господин Гроссмайстер, пообещала супруга скорняка. Абрам, ты уже предлагал господину Гроссмайстеру серый каракуль?
Господин Гроссмайстер, пока вы будете думать, зима кончится! Давайте я все-таки сошью вам шапку. Вы молодой человек, вам жениться надо напомнил скорняк.
Надо, согласился Лабрюйер. И ушел, исполненный решимости сесть и написать письмо Наташе.
Но в фотографическом заведении он занялся совсем другим делом.
Телефонная барышня соединила его с кабинетом главного врача лечебницы на Александровских высотах.
Я обращаюсь по деликатному вопросу, сказал Лабрюйер. Мой родственник, студент, стал заговариваться. Он много занимается, к тому же нервический тип сложения. Нельзя ли его поместить к вам на несколько недель под присмотр опытных врачей? Мы бы держали его дома, но он вдруг начинает кричать, сами понимаете, это так неудобно
Разговор затянулся минут на десять Лабрюйер вызнавал, сколько человек в палате, хорошо ли охраняется корпус, не грозит ли родственнику встреча с настоящими буйными безумцами. Решетки на окнах его тоже интересовали. Завершил беседу он так:
Если в течение трех дней его состояние не улучшится, я вам телефонирую, и мы оговорим условия.
Хорь слушал этот разговор и усмехался.
Уж не меня ли ты собрался сдать в эту лечебницу? спросил он.
Я просто хотел знать порядки в лечебнице. Пойду туда сам, только нужно раздобыть халат, колпак и ту войлочную мерзость, в которую обувают больных.
Хорь уставился на Лабрюйера с восторгом, но восторг был какой-то тревожный.
Ты хочешь изобразить сумасшедшего?
После того как я изображал Аякса Локридского, мне уже ничего не страшно. Ты не забывай, я пять лет служил полицейским агентом под началом господина Кошко, а он обожал всякие маскарады. Я как-то даже был старухой на паперти. Если хочешь, спроси Панкратова он тебе расскажет, как два часа пролежал под кроватью, на которой преступник занимался любовью с супругой.
Хорь расхохотался.
Нужно туда отправить Мякишева. Я по глазам вижу, что он вернется и с халатом, и с колпаком, и даже с каким-нибудь серебряным портсигаром.
Это мысль. Эй, Мякишев!
Сенька сидел в закутке. Хорь принес ему туда толстый бутерброд с салом, и Сенька с ним управлялся. Лабрюйер объяснил задачу выяснить, во что одеты безумцы, как себя ведут на прогулке, как удирают и возвращаются через дыру в заборе. Выдав деньги на расходы, шестьдесят копеек на ормана и еще двадцать на пропитание, Лабрюйер вывел Сеньку черным ходом, показав ему дорогу через забор.
А теперь нужно поискать нашего доброго Мюллера, сказал он, вернувшись. Похоже, для вылазки на Александровские высоты нам понадобится автомобиль.
Нам?
Да, оставим в салоне Яна и поедем вместе. Мало ли какие сюрпризы меня ждут в лечебнице. Может, даже придется спасаться бегством. Будет правильно, если ты меня встретишь на выходе и отсечешь погоню.
Леопард
Что?
Как быть с Горностаем? Ему ведь вся эта история с маньяком не по душе.
Думаешь, я нежно люблю маньяков? Но то, как этот сукин сын вывернулся из-под удара, означает, что у него есть деньги и власть над людьми. Правда, пока нет связи между ним и заводами. Но я ее найду Для начала нужно раздобыть списки членов Императорского Рижского яхтклуба и Лифляндского яхтклуба.
Зачем тебе?
Я же говорил тела девочек найдены или в воде, или близко от воды. Мне кажется, у нашего маньяка есть свое судно. Это или катер, или яхта.
То есть нужно побывать в яхтклубах? Да они же сейчас заперты.
Я думаю, такие списки можно найти в библиотеке. Ведь богатые организации стараются жить красиво издают целые книжки о себе. Устав яхтклуба я сам однажды видел брошюра с виньетками. Хотя Хорь, ты не хочешь пройтись по редакциям газет? Ведь обычно журналистам дарят все это печатное добро на всякий случай, а потом оно лежит по углам и в конце концов пускается на растопку. Из библиотеки нам книги не дадут, а в том же «Рижском вестнике» спасибо скажут, если избавим от мусора. Записывай «Рижский вестник», «Рижская мысль», «Прибалтийский край», «Рижская жизнь»
Сегодня уже не смогу. Сам видишь я в мундире и при исполнении
Мундиром на сей раз были прямая юбка и едва приталенный жакет, классический костюм-тальер, взятый наугад, без примерки, в магазине готового платья на Дерптской. Но у Хоря был хороший глазомер, и тальер сидел на нем не слишком страшно.
Туда, где его не знают, Хорь хотел пойти в мужском виде, и Лабрюйер его прекрасно понимал.
Значит, завтра. Нужно будет Яну жалованье повысить он много работает. Значит, завтра с утра оставим на него заведение
Тут пришли клиенты, которым посреди зимы захотелось увидеть себя на фоне летнего пейзажа, и Лабрюйер, скинув пиджак, пошел менять фон.
Потом он связался с Линдером и попросил, чтобы тот в ближайшие полчаса никуда не посылал Фирста.
Прибыв в полицейское управление, Лабрюйер потолковал с Фирстом и четко сформулировал задание. Агенту следовало изучить дом на Нейбургской и все его население.
Я понимаю, что сразу ты не разглядишь, что связывает жителей этого дома с «Мотором», сказал Лабрюйер, но надо постараться.
Рубль в час? спросил Фирст.
Цена была великовата, но один раз Лабрюйер сгоряча заплатил ему столько и деваться было некуда
Вернувшись в «фотографию», Лабрюйер поспешил на помощь Яну. Потом с черного хода явился Хорь, принес устав яхтклуба и с енисеевским ехидством сообщил, что поиски владельца яхты не затянутся в Императорском яхтклубе числится триста тридцать человек.
Но не может быть, чтобы там стояло триста тридцать яхт, ответил на это Лабрюйер. А ведь рядом еще и Лифляндский яхтклуб. Надо бы понять, сколько этих посудин на самом деле.
Это работа для десяти человек, возразил Хорь.
Ничего, вдвоем справимся. Давай сюда всю добычу.
Но потрудиться не пришлось в лабораторию заглянул Ян.
Господин Гроссмайстер, к вам пришли.
Лабрюйер вышел и увидел фрау Трудхен в совершенно невероятной шляпе, похожей на меховую суповую миску с птичьими крыльями, судя по размеру индюшачьими.
Добрый день, фрау, сказал он. Угодно сделать фотографическую карточку?
А сам глазами и едва заметным жестом указал на дверь.
Я хотела узнать цены, ответила Трудхен.
Вы можете также ознакомиться с образцами. Если нужны рекомендации их даст персонал «Франкфурта-на-Майне», с которым у нас постоянное сотрудничество. Достаточно перейти Александровскую и вот ресторан.
Трудхен опустил взгляд это заменило кивок.
Да, рекомендации необходимы, согласилась она.
Присядьте, посмотрите альбомы. А я, извините, сейчас занят.
То, что Трудхен пришла, означало одно ее прислала Лореляй. Если Лореляй сама не пожаловала значит, что-то стряслось. И лучше при Яне всего этого не обсуждать.
Быстро одевшись, Лабрюйер вышел через черный ход дворами на Колодезную и побежал во «Франкфурт-на-Майне». Там он попросил столик в самом дальнем углу, а гардеробщику дал указание когда придет полная дама в крылатой шляпе, направить ее в тот угол.
Ждать пришлось недолго.
Что с ней? первым делом спросил Лабрюйер.
Мокрое дело, ответила Трудхен. Она зашла в комнату и увидела там покойника. На всякий случай поскорее ушла чтобы не объяснять ищейкам, как она в эту комнату попала.
Этого еще не хватало. Где?
На Выгонной дамбе. В меблированных комнатах.
А сама Лореляй сейчас где?
В форштадте. Она сказала покойник такой, что вам известен.
Ясно. Сейчас попьем чаю, и ты меня к ней отвезешь.
Лореляй, разумеется, имела несколько убежищ. То, куда привела Лабрюйера Трудхен, было за Ивановским кладбищем, на Костромской улице. Орман довез до Ярославской, дальше шли через квартал пешком.
Выходит, ты его все-таки знала, сказал Лабрюйер, войдя в маленькую, довольно прилично убранную комнатку.
Ты его так расписал, что трудно было не узнать, ответила Лореляй. Раздевайся, садись. Нет, не знала.
Она была в домашней одежде простой юбке, клетчатой блузке без затей, и занималась самым мирным делом штопала натянутый на деревянный грибок чулок.
Но ты ведь его искала? Я видел тебя вечером возле тех меблированных комнат. Проезжал мимо
Да, я хотела понять, что это за сволочь. Убивать его я не собиралась, только взять бумажник и документы.
На что тебе? удивился Лабрюйер.
Не мне. Я для тебя старалась, старый пес, ты бы с бумажками разобрался. Нет, это не любовь. Все дело в Ротмане. Когда-то он ко мне хорошо относился Нет, любовником не был. Просто пригрел глупую девчонку. Это иногда бывает.
Да, я хотела понять, что это за сволочь. Убивать его я не собиралась, только взять бумажник и документы.
На что тебе? удивился Лабрюйер.