Выслушав, кардинал переглянулся со старым викарием.
Безусловно, трансформа высшего порядка, Уго. Для святой магии вполне доступно, а вот мы себе этого позволить не можем Зато можем кое-что другое. Как тебя там, ловец! Говоришь, ты был принят в монастыре Сил Святых? Что ты там видел?
Ловец отвечал на вопросы, которые задавали уже и Уго, и кардинал по очереди задавали быстро, чётко, не позволяя ему обдумывать ответы. Это был уже не допрос проверка, кое-что об Игнисе в целом и о монастыре Сил Святых они и сами знали, и теперь желали убедиться, что ловец не лжёт.
Что ж. Кардинал отложил так и не доеденную ножку каплуна. Я вижу, тебе можно верить, ловец. Ты принёс нам важные вести мы бы тебя наградили и отпустили восвояси
А что мешает? рискнул Эварха.
Кардинал усмехнулся, отхлебнул из серебряного кубка.
Надобно сперва искупить вину перед святой Церковью Спасителя. Эй, Грегор!
Один из мечников шагнул ближе, и не успел Эварха дёрнуться, как на него накинули тонкий тугой ошейник. Замочек защёлкнулся, шею немедленно сдавило, ловец захрипел, вцепившись в плотную, упругую ленту, не дававшую дышать. В глазах потемнело, однако ещё миг и удушье отпустило, только шея неимоверно чесалась. Эварха ловил ртом воздух, чувствуя, как странный зуд пронизывает его, отдаваясь в глазных яблоках и костях. Чужая магия устраивалась внутри, свивала себе гнездо, до поры до времени впадая в спячку.
А сам ошейник исчез. Пальцы ощущали лишь чистую кожу.
«Вот дела, уныло подумал Эварха, только зловредного червеца избыл, и на тебе, новая напасть! Что за манера у всех в последнее время что-то в меня запихивать?!»
Вот так, удовлетворённо сказал кардинал. Ни он сам, ни викарий Уго даже бровью не повели. Ошейник этот считай за епитимью, ловец. Заклятие удушит тебя, коль не выполнишь возложенное поручение и не вернёшься к оговоренному сроку. Неизысканно, признаю. Даже банально да зато надёжно.
А что делать-то надо? буркнул ловец, всё ощупывая шею. М-да, не зря он святошам никогда не доверял! Подловили, как мышку на сыр
Впрочем, в отличие от Игниса здесь он не чувствовал магии Спасителя. Не было её ни в ошейнике, ни в расписной каморке, куда попал утром, ни в заклятиях, коими угощал его викарий Уго Тремоледа. А в Игнисе сила Спасителя была повсюду, словно растворённая в самом воздухе уж её-то Эварха знал хорошо! Белая, жгучая, сухая сила. И отец Бенедикт, и монахи, и в особенности отшельник все они были до краёв ею полны, ею творили заклятия, ею осеняли верующих.
Что надо делать, говоришь? Его высокопреосвященство, так и остававшийся до сей поры безымянным, ловко разделал ножом остатки каплуна. Да будет тебе известно, ловец, мир Игнис впал во грех гордыни. Впал до такой степени, что возомнил себя равным Спасителю. Можешь такое себе представить? В глиняный горшок на полу полетела обглоданная кость. Лет двести назад это многим не понравилось, и Церковь Спасителя раскололась. Большинство клира и верующих осталось на Игнисе, продолжая впадать во грехи, а часть ушла. Здесь, в Идиллии, мы живём тихо и смиренно, а вот Игнис не оставляет мысли нет, не вернуть отпавших, но отомстить. Ибо гордыня рождает ненависть, верно, Уго? Они, в ослеплении своём, решили, что могут нести Слово Спасителево и само спасение вместо Него, и первыми в их списке мы. Оружие для этого ковалось долго Брякнула ещё одна кость. Ты видел его там, ловец. Это существо, трансформу. Жизней своих адептов они тоже не пожалели, шпионов мы ловили преизрядно, и будь ты шпионом Кардинал перевёл дух и вытер руки полотняной салфеткой. Будь ты шпионом, завтра бы уже болтался на уютной виселице напротив Жестяных ворот. Но ты не такой, ловец. Не такой, я вижу.
Эварха пожал плечами мол, не такой, и хорошо, однако предчувствия его одолевали самые дурные. Такие методы убеждения, как зачарованный ошейник, в благих делах не используются.
Всякий, восстающий против Игниса, свершает угодное Спасителю, разглагольствовал кардинал. Ибо грех гордыни всех иных грехов хуже и все их в себе заключает. Понимаешь ты это? Ты встал на верный путь, ловец, осталось лишь делом доказать, насколько ты готов. Не жалеть живота своего, не впадать в постыдную трусость, а почувствовать себя святым воином Спасителевым, сражающимся со всемирным грехом.
Эварха молчал. Кардинал, предающийся чревоугодию и развесивший в собственных покоях весьма малопристойные картины, и младенца бы не убедил в своей святости, но вот ошейник и четверо мечников за спиной очень даже убеждали.
Почему-то святые отцы Игниса, хоть и выпустили его в Межреальность на верную смерть, казались сейчас куда более похожими на истинных слуг Спасителя. Они, по крайней мере, не лгали. И, кажется, по-настоящему верили.
Ну как, мне продолжать, или сразу пойдёшь на виселицу?
Продолжать, конечно, э-э-э ваше высокопреосвященство.
Уго, смотри-ка, а он понятливый, ухмыльнулся кардинал. Давай, покажи ему.
Викарий слегка поклонился и принёс из дальнего угла высокий деревянный ларец. Сделал знак мечники вышли, оставив Эварху наедине с церковниками. Крышка со стуком откинулась, и на алом бархате явился большой тёмный кристалл, причудливо огранённый. Грани его не блестели, он словно вбирал свет свечей, зато изнутри, чудилось, пробивалось призрачно-багровое сияние. В нём заключена была немалая сила, сейчас дремлющая, свернувшаяся, но готовая в любой миг вырваться на волю.
Кристалл живо что-то напомнил ловцу. Но что?.. Эварха протянул руку и, поскольку никто не возразил, прикоснулся к матовой грани.
Ну конечно! Пустошник. Ловушка для Древней богини. Сложная связка тёмных кристаллов очень, очень похожих на этот, только меньше и не столь причудливой формы. Но будто из одного тигля вышедших
У Эвархи перехватило дыхание, словно он наткнулся на логово крайне опасного и невероятно дорогого зверя. И сунуться боязно, и мимо не пройдёшь. Во что ты вляпался, ловец?!
Это, Эварха-ловец, твоё покаяние, усмехнулся старый викарий. Вовремя ты нам подвернулся, так послужи теперь во славу Идиллии! Времени тебе даём седмицу. В Игнисе тебя знают и впустят, а ты приблизься с этим кристаллом к тому крылатому созданию, которое видел. Подобраться надлежит как можно ближе! Дотронуться-то, наверное, не сможешь, но чтоб ближе некуда. Подберёшься коснись пальцами этих трёх вершин. Уго указал на них, и кристалл отозвался багряной вспышкой. Свернувшаяся дремлющей змеёй магия вскинулась, окатила ловца горячей волной. Запомнил? Прикоснись вот так, до десяти досчитай и отпусти. А потом принесёшь его сюда, к нам. Тогда и ошейник снимем, и наградим, и отпустим на все четыре стороны. Мы должны защитить себя, а без этого защита наша мало чего стоит.
А если я ничего не принесу, вы меня удушите.
Именно. И если не вернёшься вовремя или нарушишь тайну тоже. Меньшее зло, меньший грех во избежание греха большого. Видишь, ловец, как всё просто? кардинал сыто вздохнул, отодвинул блюдо, взялся за кубок. Очень просто! Послужи нам, и мы вознаградим тебя. Но главное будешь чист перед Спасителем, сражаясь против великого греха
Я не верю в Спасителя.
А это неважно, Эварха-ловец, ухмыльнулся Уго. Ты, главное, помни, что белые святоши не такие уж и святоши, и когда доберутся до Идиллии, тут камня на камне не оставят. Потому что для них мы отступники и еретики, а ересь надо выкорчёвывать безжалостно.
Эварха вдруг вспомнил сгоревший мир, над которым стаей стервятников кружили белокрылые ангелы, и содрогнулся. Он умолчал об этом сейчас, но не забыл, и по всему выходило, что кардинальский викарий прав Что там говорил толстый маг Динтра что человек, стоящий рядом с трупом, не обязательно убийца? Пусть оставит эти рассуждения для бродячих сказочников! Интересно, в том мире тоже жили отступники и еретики?..
Он уже не знал, кому верить. С одной стороны, отец Бенедикт, брат Магнус, все прочие вроде как не делали ничего плохого, заплатили честно, удавок на шею не накидывали, а что выпустили больного в Межреальность Так он ведь сам ушёл. Не потому ли отшельник так уговаривал его остаться?.. Остаться, чтобы принять истинную веру и излечиться. И верно если б он, Эварха, остался лишь потому, что носил в себе червеца, а не из искреннего желания сталь добрым чадом Спасителя, получилось бы кощунственное, с точки зрения брата Августина, враньё. Ведь горевал тогда брат Августин, искренне горевал!..
Он уже не знал, кому верить. С одной стороны, отец Бенедикт, брат Магнус, все прочие вроде как не делали ничего плохого, заплатили честно, удавок на шею не накидывали, а что выпустили больного в Межреальность Так он ведь сам ушёл. Не потому ли отшельник так уговаривал его остаться?.. Остаться, чтобы принять истинную веру и излечиться. И верно если б он, Эварха, остался лишь потому, что носил в себе червеца, а не из искреннего желания сталь добрым чадом Спасителя, получилось бы кощунственное, с точки зрения брата Августина, враньё. Ведь горевал тогда брат Августин, искренне горевал!..
И хоть Эварха недолюбливал слуг Спасителевых, но монахи Игниса не показались ему ни лицемерами, ни интриганами, как те, что сидели сейчас перед ним. Но ведь был и тот несчастный погибший мир, и ангелы над ним, собирающие в клубок выплеснувшуюся предсмертную силу.
Конечно, здешние церковники старательно разыгрывают честность и смирение, но на самом деле под овечьей шкурой скалится волчья пасть. Одна их удавка чего стоит! А как они обращались с Хаэльдис
Хаэльдис!
Кардинал о чём-то спросил, и пришлось повторить вопрос:
Согласен ли ты, ловец? Клянёшься ли исполнить порученное?..
А у меня есть выбор? Ловец горько усмехнулся. Исполню, ваше высокопреосвященство, не знаю, как вас по имени. Но с одним условием.
Уго вздёрнул брови, как бы удивляясь: эта мошка пред нами ещё и условия ставит? Но смолчал.
Я пойду не один. Мне нужна спутница, та, которая меня к вам доставила, рекомая Хаэльдис.
На лицах его высокопреосвященства кардинала и его преподобия викария сперва отразилось великое изумление, быстро, однако, исчезнувшее. Старый Уго ухмыльнулся, шагнул к Эвархе, потрепал по плечу.
Ага, ласково проговорил он. Как же я запамятовал-то тварь ты на Игнис доставил и плату получил, так ведь? Хаэ-то монетку показала Рот его разъехался, как говорится, почти до ушей. Вон оно что, обобрала тебя пигалица наша, карманы дочиста обчистила
Ловка дева Хаэльдис, захохотал и кардинал, утирая рот салфеткой. Как есть ловка!..
Ловка, монсиньор, согласился викарий. Да, Эварха-ловец, на твоём месте я б тоже её в спутницы себе затребовал.