А ты как думаешь? спросила она своим фирменным ледяным тоном. Помогаю своей семье. Я не урожденная Реддинг, но всегда знала, что именно мне придется стать хранителем этой семьи. Я почувствовала, что где-то открыт портал, и пришла, чтобы увести вас с Пруденс в безопасное место.
У меня зачесался порез, который она нанесла зачарованным клинком. Я сдержался и не накрыл его правой рукой, хотя очень хотелось.
Гораздо интереснее, что ты здесь делаешь, с нажимом сказала она. У меня есть предположение, но его следует проверить.
«Да, слизняк, чтотыздесь делаешь?»
Я беру на себя ответственность, ответил я. Плечо заболело. Секунду я даже говорить не мог. За те ошибки, которые совершил я, и совершала моя семья за последние триста лет. Пытаюсь разорвать порочный круг единственным доступным мне способом.
Реддинги всегда стояли во главе Редхуда. Наши предки основали этот город, построили его на крови и каждый, кто следовал за ними, намеренно или нет, помогал скрывать правду. То, что они сделали с девочкой, в которую заточили Аластора. С Белгрейвами. Со всеми, кто хоть сколько-нибудь угрожал их репутации или состоянию.
Включая меня.
Быть Реддингом значит быть частью их наследия, а также нести часть ответственности и вины.
В начале был Редхуд. В конце будет Редхуд. Моя жертва не вернет потерянные жизни, но может спасти тех, кто пока с нами.
А, сказала бабушка, ясно.
Ничего тебе не ясно, резко ответил я. Ты вообще заботишься только о себе. О своих Реддингах. Даже сейчас. Ты пришла сюда, чтобы спасти только меня и Прю, так? А что насчет остальных жителей?
Она повернулась и посмотрела в зеркало, во тьму портала.
Не передергивай, Проспер. Сначала семья.
Видишь? В этом и проблема! сказал я. Из-за таких мыслей мы и находимся сейчас в аду. Больше некуда бежать от своих ошибок, мы не можем больше скрывать правду, смыкая ряды перед всеми, кто не носит нашей фамилии. Мы должны заботиться о Редхуде, и это значит, что и о его жителях тоже.
Меня так часто разочаровывала моя семья, что даже не знаю, почему именно сейчас меня так сильно задело ее молчание. Может, она просто не может измениться?
Где мама с папой? спросил я. В доме?
Бабушка покачала головой:
Сегодня утром они уехали в Салем. Когда мы поняли, где исчезла Пруденс, мы смогли сложить два и два. Они собирались ждать тебя там, если бы ты вдруг вернулся через то же зеркало, что и ушел. Но у меня было предчувствие, что душегуб приведет тебя обратно в Редхуд.
Тогда тебе было известно больше, чем мне, пробормотал я, валясь с ног. Мне вдруг стало очень жарко.
Присядь, сказала бабушка без намека на тепло в голосе. Ты сейчас упадешь в обморок.
Не упаду в глазах у меня потемнело, последним, что я услышал, был отчаянный рев Аластора: «Только не сейчас!»
Когда я снова открыл глаза, я лежал на животе на полу, с подушкой фонда «От сердца к сердцу» под головой.
«Ну, наконец-то!» воскликнул Аластор.
Я не мог пробыть в отключке долго солнечный свет был таким же ярким, как и перед тем, как я упал в обморок. Я пошевелился, пытаясь размять кости. Прохладный ветерок из окна задувал в воротник футболки. Значит, плаща на мне не было. Плеча я не чувствовал и пошевелить им тоже не мог. Я протянул руку и нащупал повязку.
Что за
У меня в памяти пронеслась последняя пара часов. Я вздохнул и перевернулся. Это не было сном. Бабушка все еще стояла у открытого портала, тихонько напевая. Перед ней было несколько камней.
Ну что, начнем вас изгонять? вздохнула она.
«Нет», прошептал Аластор.
Я прыжком поднялся на ноги и закачался: кровь отлила от головы.
Ведьма. Моя бабушка. Женщина, которая готова была убить любого, кто осмеливался нарушить ее дурацкие правила или бросить тень на идеальный образ главы семьи. Которая никогда не улыбалась и всегда ждала, когда кто-нибудь совершит ошибку. И все это время она была самой настоящей ведьмой. Ее, разумеется, так и называли, но имели в виду совсем другое!
Это многое объясняет но все равно ничего не понятно. Стоило мне снова взглянуть на бабушку, и я увидел ее суть.
Ее волосы были как всегда собраны в узел, но вместо обычного костюма на ней было длинное зеленое бархатное пальто. Рядом с кроватью Прю стояла корзинка для вышивания, а на случай, если кто-то вдруг не догадался, чья она, на ней была вышита бабушкина монограмма.
Бабушка щелкнула пальцами, скомандовав подать ей корзинку. Я удивился, что она такая тяжелая. Я думал, что там булавки, иголки и катушки ниток, но внутри, перекатываясь, звенел металл.
Бабушка открыла крышку и начала что-то ожесточенно искать. Между ее седыми бровями появилась морщинка, и наконец бабушка выудила нож.
Я сделал шаг назад. Она посмотрела на меня:
После той речи, было бы глупо сейчас растерять всю решимость. Этот нож используется только для ритуалов. Подай ивовую кору, пожалуйста.
К счастью, на всех флаконах в корзинке были надписи.
Я передал ей нужный и смотрел, как она раскладывает травы и жуткий голубой порошок на полу перед зеркалом.
Отдаленные фигуры демонов вдруг стали не такими уж и отдаленными.
«Она не сможет закрыть портал, открытый мной, сказал Аластор. А я буду смотреть и наслаждаться ее бесплодными попытками. Впрочем, неважно. Пира уже принесла с собой кровавый ключ. Я чувствую, как он бурлит в вашем мире».
Мне на ум пришло очень плохое слово, бабушка, конечно, не оценила бы. Разумеется, Пира взяла ключ с собой. Она же не тупая. Она не оставила бы такую ценную вещь без присмотра. Я тяжело вздохнул, плечи опустились.
Я думал, что только душегубы могут открывать и закрывать порталы.
Нелл смогла попасть в Нижнее Королевство только потому, что смогла повторить заклинание Аластора. Тот же фокус сейчас не имел никакого смысла: портал был уже открыт. Поэтому еще более удивительным мне показалось то, что бабушка взяла нож в правую руку и встала с ним ровно на пути любого монстра, который решил бы прорваться сквозь дрожащую поверхность зеркала.
Я не закрываю его, ответила бабушка. Просто перенаправляю в другое измерение.
«Нет, не перенаправишь!» горячее покалывание, с которым Аластор стремительно взял верх над моим телом, пришло неожиданно быстро и сильно, из моих легких словно выкачали весь воздух. Не успел я даже попытаться затолкать демона обратно, как моя рука поднялась, и из кулака в голову бабушке полетел поток энергии.
«Нет!»
На мои запястья прыгнули два металлических браслета и защелкнулись. Бабушке не нужно было даже поворачиваться, чтобы отправить их из корзинки ко мне. Аластор не мог больше управлять моей рукой, лишь осталось чувство, что она обескровлена.
«Ах ты Ты Свинячья морда!»
Бабушка склонила голову, держа нож перед собой:
Богиня дороги, богиня света, уведи непрошеный ход к двери в холодное лето.
Она провела клинком по внешней стороне рамы. Лезвие загорелось изумрудным светом. Воздух вокруг зеркала почернел, загустел и съежился, как мокрая бумага.
Уведи непрошеный ход, повторила она.
Стая оборотней мелькнула в центре зеркала. Они цокали когтями по полу, пытаясь бежать быстрее, но их дверь в Редхуд исчезла.
К двери в холодное лето!
Она прикоснулась ножом к центру того, что осталось от зеркала, и пожирающая тьма заклубилась вокруг него, пока на месте зеркала не осталась лишь маленькая черная пылинка, а потом исчезла и она.
«Не особо впечатляюще», голос Аластора слегка дрожал.
Обалдеть, сказал я. Круто!
Бабушка отодвинула в сторону ингредиенты заклинания и идеально держа спину пошла через комнату, которая превратилась в кровавое побоище: порванная одежда, разодранные книги.
Я хочу, чтобы ты меня понял, сказала она, опираясь на спинку кровати. Я никогда не была эмоциональной и почти никогда не разрешала себе нежностей, с тех пор, как моя собственная мать погибла, сражаясь с демонами. Но я всегда готова была защищать эту семью. Однако я, видимо, зашла слишком далеко. Ты до сих пор меня боишься.
Ты набросилась на меня с ножом, напомнил я. Ничего не объяснив! Любой бы на моем месте испугался.
И тут я кое-что понял: любой, кроме нее.
Да, а когда я сказала, что лучше бы демона носил в себе ты, это были слова злости и страха. Прости меня за них.
Я не знал, как реагировать.
Но это же не один раз было, продолжил я, в горле засел предательский ком. Что бы я ни сделал, все было не так. Для всех.
Я лишь хотела, чтобы вы с сестрой выросли сильными, чтобы вас не согнули превратности судьбы, сверхъестественные или обычные. Я боялась, что болезнь сердца Пруденс была вызвана демоном, который паразитировал на ней. Но я не успокоилась и после ее выздоровления. Я боялась, что она может не выдержать этой тяжкой ноши, что мы потеряем ее из-за того, что я вовремя не поняла, как с этим справиться.
Я тяжело вздохнул:
И ты, правда, думала, что я справлюсь с этой информацией?
Это одна из немногих вещей, в которых я совершенно права, ответила она. И я сделала такой вывод не тогда, когда узнала, что ты пошел за сестрой в Нижнее Королевство, а сегодня днем, когда увидела, что ты готов в одиночестве вернуться туда, чтобы встретиться лицом к лицу с Пустотой. Из-за твоего решения я задумалась, что бы я сделала на твоем месте. Ты показал мне ужасающие размеры моей собственной гордыни и то, как она может стать причиной нашего падения.
Никогда не думал, что получу признание после всех этих лет унижений в семье. Про искреннее извинение даже и думать нечего. Мне хотелось, чтобы этот момент не кончался подольше, растянуть удовольствие, но времени не было. Не то, чтобы прошлое вдруг потеряло значение, но на кону было наше будущее.
Тук-тук-тук-тук-тук!
Мы оба обернулись к окну. Там кто-то нерешительно стучался. Я подошел к окну, поманив бабушку. Она удивленно подняла брови и закрыла меня собой, а потом занесла руку с трескучей магией, готовой обрушиться на незваного гостя. Окно само открылось. Бабушкино лицо побледнело, когда она увидела яркого попугая, опустившегося на подоконник.
Риббит, выдохнула она.
Оборотень наклонил голову и внимательно посмотрел на нее. Бабушка смотрела на Риббит так же внимательно. Ее руки дрожали, когда она потянулась к попугаю.
И тут я все понял. Даже Аластор не ожидал:
«Так этоееоборотень?»
Секунду никто не двигался. Потом Риббит что-то прощебетала, взлетела и приземлилась бабушке на плечо. Она потерлась пернатой головой о щеку ведьмы, и, могу поклясться, я увидел блеснувшую слезу. Все это время я был уверен, что она удалила себе слезные железы хирургическим путем.