Мы знаем, кто вы. Миссис Хоффман вытирает руку о джинсы, словно прикоснулась к чему-то противному. Вопрос в том, как вы собираетесь нам помочь?
Я сделаю все, что смогу, говорит Гвенди, чтобы помочь следствию в поисках вашей дочери, миссис Хоффман. Если шерифу Риджвику нужны
Ее зовут Карла, перебивает ее миссис Хоффман, сердито прищурившись. Можно хотя бы запомнить, как ее зовут.
Конечно. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь следствию в поисках Карлы. Если шерифу нужны еще люди, я обеспечу ему людей. Если ему потребуется дополнительный транспорт или специальное оборудование, я прослежу, чтобы он все получил. У него будет все необходимое.
Миссис Хоффман разъяренно глядит на шерифа.
Что ему необходимо, так это чтобы кто-то пришел и объяснил, как надо работать.
Гвенди возмущена.
Так. Погодите минутку, миссис Хоффман
Шериф касается руки Гвенди, не давая ей договорить. Потом оборачивается к Хоффманам.
Я понимаю, вас тяготит неизвестность. Я знаю, что вы недовольны тем, как продвигается следствие.
Миссис Хоффман скептически фыркает.
А оно продвигается?
Но я вас уверяю, мы делаем все возможное, чтобы найти вашу дочь. Мы проверяем все версии. Никто из нас не успокоится, пока мы не закончим расследование.
Просто мы беспокоимся, говорит мистер Хоффман. С ума сходим от беспокойства.
Я понимаю, отвечает шериф. Мы все понимаем.
Дженни Такер из парикмахерской говорит, что вчера вы обыскивали ферму Хендерсона, заявляет миссис Хоффман. С чего бы вдруг?
Шериф вздыхает и качает головой.
Дженни Такер главная сплетница Касл-Рока. Вам это известно.
Сплетни не всегда вранье.
Не всегда. Но в данном случае так и есть. Насколько я знаю, никто не обыскивал ферму Хендерсона.
Почему? не отстает миссис Хоффман. Я слышала, в юности он отсидел срок в Шоушенке.
Черт, миссис Хоффман, да почти половина всех работяг округа Касл имеет как минимум одну судимость. По-вашему, нам теперь надо обыскивать всех и каждого?
Просто ответьте мне на вопрос, настаивает миссис Хоффман, склонив голову набок, как бойцовый петух, готовый броситься в драку. Ответьте честно и прямо, хотя бы раз. Что у вас есть? Вы целую неделю ходили кругами, и что теперь у вас есть?
Шериф Риджвик делает глубокий вдох и медленно выдыхает.
Я вам уже все сказал. И ничего больше сказать не могу. Чтобы не разглашать тайну следствия
Миссис Хоффман бьет кулаком по столу, напугав всех присутствующих.
Бред!
Кэролайн, говорит мистер Хоффман, может, нам стоит
Миссис Хоффман смотрит на мужа. Ее глаза мечут молнии, вены на шее вздуваются, будто вот-вот лопнут.
Ничего у них нет. Как я тебе и говорила, Фрэнк. Ни черта у них нет.
Гвенди наблюдает за этой сценой с каким-то тупым, отстраненным ужасом словно зритель в первом ряду на записи утреннего ток-шоу, но теперь что-то внутри пробуждается и подстегивает ее к действию. Она понимает руку, пытаясь взять ситуацию под контроль, и говорит:
Я предлагаю нам всем успокоиться и начать все сначала.
Одарив Гвенди свирепым взглядом, миссис Хоффман встает так резко, что ее стул с грохотом падает на пол.
Лучше поберегите свою клоунаду для тех идиотов, которые сдуру проголосовали за вас. У нее изо рта брызжет слюна. Она пинает упавший стул. Тоже мне, выскочка! Приходит вся такая модная, в сапогах за пять сотен долларов и пытается нас осчастливить своим присутствием. Умереть и не встать!
Она выходит из конференц-зала, рывком распахнув дверь.
Гвенди смотрит ей вслед, открыв рот.
Я не хотела Я просто пыталась
Мистер Хоффман встает.
Госпожа конгрессмен, шериф, вы уж извините мою жену. Она сама не своя.
Ничего страшного, говорит шериф Риджвик, провожая его до двери. Мы все понимаем.
Прошу прощения, если я что-то не то сказала, извиняется Гвенди. Я хотела как лучше, а сделала только хуже.
Мистер Хоффман качает головой.
Хуже уже быть не может, мэм. Он пристально смотрит на Гвенди. У вас есть дети, госпожа конгрессмен?
Гвенди с трудом глотает комок, вставший в горле.
Нет.
Мистер Хоффман кивает, глядя себе под ноги, но не говорит больше ни слова. Потом уходит вслед за женой.
Проводив его взглядом, шериф Риджвик оборачивается к Гвенди.
Вот и поговорили.
Вот и поговорили.
Гвенди растерянно смотрит по сторонам, не зная, что делать дальше. Все случилось так быстро, что у нее кружится голова. В итоге она выпаливает:
Сапоги я купила в «Таргете».
36
Весь остаток дня Гвенди слоняется по квартире, смотрит новости по телевизору и пьет слишком много кофе. Из полицейского участка она вышла совершенно подавленная, с чувством собственной некомпетентности и того, что подвела всех присутствующих. Она явно сказала что-то, взбесившее миссис Хоффман, причем шериф Риджвик прекрасно справлялся, пока Гвенди не встряла со своими дурацкими репликами. Да еще это язвительное замечание о ее сапогах и одежде оно почему-то задело Гвенди. Она понимает, что ее не должны задевать подобные выпады, но все равно было обидно. Вернувшись в Касл-Рок после стольких лет отсутствия, она периодически сталкивалась с неприязнью здешних жителей и сама относилась к этому философски. Понятно, что всем мил не будешь. Но тогда почему она так напряглась в этот раз?
Что ты стоишь впустую? говорит она пульту управления. Давай, разберись, в чем тут дело, и сообщи мне.
Пульт, разумеется, не отвечает. Он стоит на столе рядом с полупустой чашкой с кофе и старой телепрограммой и упорно молчит. Гвенди хватает пульт от телевизора и делает звук погромче.
Президент Хамлин стоит на лужайке перед Белым домом, вызывающе скрестив руки на груди. В небе на заднем плане маячит вертолет.
если они и дальше будут сыпать угрозами в адрес Соединенных Штатов Америки, говорит президент, сурово глядя в объектив камеры, мы будем вынуждены применить силу. Против силы есть только сила. Наша великая страна никогда не пойдет на уступки.
Гвенди не верит своим ушам.
Господи, он возомнил себя героем боевика.
Звонит телефон. Она знает, что это вряд ли Райан с его последнего звонка прошло не так много времени, но все равно бежит, чтобы ответить скорее.
Алло.
Гвен, привет. Это папа.
Я как раз о вас думала, говорит она, приглушив звук телевизора. Купить что-нибудь к ужину?
Он отвечает после секундной заминки:
Я потому и звоню. Ты очень обидишься, если мы отменим сегодняшний ужин?
Конечно, нет, отвечает она, резко выпрямившись. У вас все хорошо?
Все хорошо. Просто мама устала после обследования у врача. Да и я устал, если по правде.
Хотите, я привезу вам на ужин что-нибудь из «Паццано»? Мне несложно.
Спасибо, но лучше не надо. Дома полно еды. Я разогрею лазанью, и мы с мамой ляжем пораньше.
Хорошо. Если вдруг передумаете, звоните. Скажи маме, что я ее очень люблю.
Конечно, милая. Ты самая лучшая дочь на свете.
Спокойной ночи, пап.
Гвенди кладет телефон и смотрит на елку в углу. Одна гирлянда не светится.
Да уж, лучшая дочь на свете Я совершенно забыла, что у мамы сегодня обследование.
Гвенди встает и идет в центр гостиной. Стоит и растерянно смотрит в пространство. Ей вдруг хочется плакать и не просто тихонечко шмыгать носом, глотая слезы, а упасть на колени, закрыть лицо руками и рыдать до потери сознания.
Ощущая в груди неприятную тяжесть, Гвенди снова садится на диван. Это совсем никуда не годится, думает она, вытирая слезы ладонью. Вообще никуда не годится. Может, горячая ванна и бокал вина
И тут ее взгляд падает на пульт управления.
37
Гвенди уже и не помнит, когда в последний раз выходила на пробежку два раза в день. Наверное, в то далекое лето, когда ей было двенадцать, Фрэнки Стоун начал обзывать ее Гудиером, и она твердо решила, что пора избавляться от лишнего веса. В то лето Гвенди бегала постоянно, везде и всегда: в магазин за хлебом и яйцами, в гости к лучшей подруге Оливии слушать музыку и читать последние номера подростковых журналов, и, конечно же, каждое утро (даже по воскресеньям) она бегала вверх по Лестнице самоубийц в парке Касл-Вью. К сентябрю она похудела почти на пятнадцать фунтов, и пульт управления лежал, запрятанный, в глубине шкафа у нее в спальне. После этого ее жизнь изменилась уже навсегда.
Сегодня вечером Гвенди бежит по разделительной полосе шоссе номер 117, наслаждаясь мерным стуком сердца в груди. Снегопад прекратился пару часов назад, примерно ко времени ужина, и, несмотря на поздний час, на улицы вышли снегоуборочные машины. Они расчищают жилые кварталы, а здесь, на шоссе, все пугающе тихо и пусто. У подножия холма Гвенди встречает бригаду рабочих в строительных касках и оранжевых жилетах с надписью «КСКР»: Коммунальные службы Касл-Рока. Один из них бросает лопату и восторженно аплодирует Гвенди. Она улыбается, поднимает вверх большой палец и бежит дальше.
Крошечная шоколадка, которую выдал ей пульт, была в виде совы, и Гвенди долго рассматривала ее со всех сторон, поражаясь проработке деталей резные перышки, загнутый клювик, две темные капли на месте глаз, прежде чем положить ее в рот и дать восхитительной сладости раствориться на языке.
После мгновения пронзительного удовольствия не от чего-то конкретного, а от всего разом наступила невероятная ясность сознания, тело наполнилось легкостью и энергией. Плакать уже не хотелось, наоборот: настроение вмиг поднялось, зрение прояснилось, и все цвета в квартире сделались ярче, сочнее. Так ли было в детстве и юности? Гвенди не помнила. Но ей очень понравилось это внезапное ощущение, словно у нее за спиной выросли крылья и теперь она запросто может взлететь и коснуться луны. Она сразу переоделась для бега и вышла на улицу.
Нет, не сразу, напоминает она себе, делая круг возле автозаправки и направляясь в сторону Главной улицы и центра.
Сперва кое-что произошло.
Упиваясь этими дивными ощущениями этими волшебными ощущениями, она вдруг поймала себя на том, что пристально смотрит на красную кнопку на левой стороне пульта, а потом медленно протягивает к ней руку и касается гладкой поверхности. Мысль проплыла в голове, как кусочек забытого сна за секунду до пробуждения: а что, если и вправду нажать кнопку и стереть президента Ричарда Хамлина с лица земли?
Тише, девочка, прошептал голосок у нее в голове. Будь осторожнее со своими желаниями, потому что пульт слышит, о чем ты думаешь. Он слышит все, можешь не сомневаться.
Гвенди осторожно убрала руку от пульта и только тогда пошла в спальню переодеваться.