Один из самых распространенных типов полковых и городовых орудий «полуторные пищали». Эти орудия фигурируют не только в отечественных, но и в иностранных источниках в немецком летучем листке, изданном по случаю поражения «Москвитян под Вейденом» в 1578 г. («Pultoray oder Feltschlangen») [194], и в письмах ревельцев 1577 г. («polutornie»)[195].
Прояснить значение термина «полуторные» очень сложно. А.П. Лебедянская утверждает, что «полуторными» назывались пищали калибром в полторы гривенки (фунта)[196]. Данная версия несостоятельна в «Описной книге пушек и пищалей» 1647 г. «полуторными» названы пищали калибром до 8 фунтов[197].
Прояснить значение термина «полуторные» очень сложно. А.П. Лебедянская утверждает, что «полуторными» назывались пищали калибром в полторы гривенки (фунта)[196]. Данная версия несостоятельна в «Описной книге пушек и пищалей» 1647 г. «полуторными» названы пищали калибром до 8 фунтов[197].
Учитывая то обстоятельство, что в XVII столетии происходит расширение значения этого термина (полуторными пищалями в описях XVII в. названы стволы от сажени до полутора саженей в длину), в определениях необходимо отталкиваться от документов XVI в. тогда полуторными пищалями называли только один тип орудий.
Впервые полуторные пищали упоминаются в 1530 г. однако данное известие не лишено доли сомнения [198].
Первое датированное изображение полуторной пищали относится к 15511553 гг. иностранный мастер Якоб фан Вайлерштатт отливал эти орудия для Казанских походов. Точно известно, что такие же по форме пищали отливали в 1560-х гг. Каспар Ганусов и его ученики М. Микулаев и А. Чохов, и Богдан, а в 1590-х Р. Евсеев, С. Дубинин и чоховские ученики.
Можно предположить, по аналогии с девятипядными и семипядными пищалями, что само название указывает на размеры орудий. В польском варианте описей ливонской артиллерии 1582 г. упоминаются «pisczali polutornye» длиной 15 piendzy, то есть полтора десятка пядей[199]. Измерение длины в «пядях» явный признак орудия XVI в.[200]
Московская полуторная пищаль 1550-х гг. мастера фан Вайлерштатта. По рисунку Я. Телотта
Мой вывод о полуторных пищалях был подвергнут критике Ю.Г. Тарасевича: «Этот вывод кажется спорным. О таких «эталонных» размерах речь лишь с 1560-х гг., и разнобой в калибрах и в длине (!) фиксируемых образцов гораздо существеннее». Далее он пишет: «Мы полагаем этим более общим свойством примерное соотношение длин стволов 2-аршинных легких пищалей «итальянского» периода и легких пищалей начала «немецкого» периода вполне вероятно, фальконетов, стволы которых как раз имеют типовую длину ок. 3 арш. и превосходят длиной «прежние малые пушки» в полтора раза»[201]. Очень странный прием, когда в обсуждении русских орудий автор использует данные европейской номенклатуры. В своих построениях Ю.Г. Тарасевич исходит не от артиллерийских образцов, систематизированных на основе описей XVI в., а от теоретических рассуждений, основанных на сравнении с западноевропейскими экземплярами. Автор не анализирует размеры и калибры известных нам по описям XVI в. орудий, а охватывает главным образом описи XVII в., отчего и получается неразбериха.
Остается загадкой, каким образом автор соотносит «итальянские образцы» (из описей известны только данные о мелких орудиях в % фунта) с некими пищалями «немецкого периода» с непонятно откуда взявшейся «типовой длиной ок. 3 арш[ин]», которые якобы превосходят первые в полтора раза.
Автор критики не учел также, что в истории артиллерийского вооружения необходимо отделять полуторные пищали XVI в. от XVII в. На примерах далее будут показаны характерные особенности этого типа орудий.
Можно выделить следующие особенности «полуторных пищалей»: во-первых, все они имели достаточно длинную дульную часть ствола. Во-вторых, по описям 1580-1590-х гг., у полуторных пищалей всего шесть калибров, от 2 до 7 фунтов, такой кажущийся разнобой может объясняться условными определениями калибра, а также и тем, что к той или иной пищали приписывались ядра меньшего калибра. Например, «к полуторной пищали 100 ядер по 3 гривенки» вполне могло означать, что орудие калибром 46 фунтов могло стрелять ядрами меньшего размера, какие имелись в наличии (с использованием пыжей). В «Описной книге пушек и пищалей», по наблюдению А.Н. Кирпичникова, «встречаются случаи, когда тому или иному орудию придавались ядра на ½, 1 гривенку меньше заданного веса»[202].
В-третьих, в артиллерийском вооружении различали «большие полуторные», «середние полуторные» и «малые полуторные»[203]. В целом можно заключить, что первыми в XVI столетии называли орудия, имеющие ствол калибром около 6 фунтов и длину не менее 15 пядей (ок. 285 см, или около 4 аршин). В описях XVII в. они описаны так: «пищаль медная полуторная русского литья, в станку на колесах, ядром 6 гривенок, длина 4 аршина с вершком, у казны подписано русским письмом: «Богдан». В собрании ВИМАИВ и ВС сохранилась подобная «полуторная» пищаль мастера Богдана из Литвы, отлитая в 1562/63 г. Орудие было найдено в 1805 г. в д. Поборы Виленской губернии вместе с двумя польскими гаубицами 1506 и 1562 гг. Длина орудия составляет 299 см (на 14 см длиннее стандартных размеров «полуторных»), вес 801 кг («48 пудов 34 фунта»).
«Середние полуторные» очень редко упоминаются в источниках. По-видимому, это были 4-фунтовые пищали с длиной ствола несколько меньшего размера, чем «большие полуторные» 3 аршина с одним-двумя вершками.
«Меньшие полуторные» имели калибр 2 фунта и такую же, как и у «середних», длину ствола.
Таким образом, «малыми» и «середними» полуторными пищалями называли орудия меньшего калибра (23 фунта и 45 фунтов соответственно) и меньшей длины (от 220 см), но таких же пропорций (удлиненная дульная часть, равные средние и казенные части).
Если говорить конкретно о 6-фунтовых орудиях периода 1550-1590-х гг., называемых «полуторными», то для 95 % (в случаях, где размеры выявляемы) характерна длина в полтора десятка пядей. По описи 1582 г. всего упомянуто 39 полуторных пищалей и почти 72 % имеют калибр 6 (±1) фунтов, а некоторые из них с указанием длины в 15 пядей. Все это в очередной раз говорит об устойчивой терминологии.
Если взять существовавшую до XVI в. малую пядь в 19 см, то получаем 285 см, что соответствует 4 аршинам по описаниям орудий в XVII в.
Несколько слов следует сказать и о восточных «заимствованиях». Русские тюфяки (тюркское «тюфенг» ружье) это отнюдь не мушкеты, а короткоствольные небольшие орудия («дробовые пищали»), имевшие коническую форму ствола для веерного разлета дроби, аналог ливонского potthunde[204]. Для обозначения этого вида оружия заимствовано только тюркское название. Тюфяками в России XVI в. назывались мелкокалиберные орудия, они являлись частью оборонительного вооружения (еще в конце XV в. их возили в государевы походы). По описи 1582 г. различались тюфяки разных конструкций: «тюфяки железные с вкладнем», «тюфяки дробовые в 3 пяди», «тюфяк в 4 пяди на колесах», «тюфяки малые дробовые», «пищали тюфяки немецкие дробовые в 3 пяди», «тюфяки дробовые железные в 2 пяди», тюфяки железные дробовые в 3½ пяди. Всего в описи 1582 г. перечислены 61 тюфяк русский и ливонский. 4 пяди это максимальная длина ствола тюфяка (вариант на лафете с колесами). Часть тюфяков отливались на Пушечном дворе, часть ковалась на кузницах из железа. «Описная книга пушек и пищалей» 1647 г. показывает явное преобладание 90 бронзовых тюфяков над 50 железными[205]. Упоминание старых архаичных тюфяков можно встретить в описях городов, например в 1630-х гг. в составе городового наряда Калуги был «тюфяк медяной старой 2-х пядей, к нему 5 ядер каменных»[206].
От XVI столетия сохранилось несколько интересных образцов кованого производства. Так, в собрании ВИМАИВ и ВС две достаточно крупные 12-фунтовые (125-мм) пищали, которые были изготовлены, очевидно, во второй половине XVI в. Они имеют интересную конструкцию (в 1948 г. был произведен химический и металлографический анализ): ствол состоит из железных спаянных колец, покрытых снаружи листовой медью, украшен растительным орнаментом. Длина каждого ствола по 246 мм. Считается, эти орудия в 1578 г. были подарены Иваном Грозным Соловецкому монастырю[207].
Затинные пищали ковались в кузнях повсеместно на Московском и периферийных пушечных дворах, кузницах и т. д., даже в далекой Сибири. Еще на заре покорения Сибирского ханства Строгановы оплатили производство нескольких затинных пищалей. И, надо сказать, артиллерия, как и весь «огненный бой», сыграла в процессе покорения Сибири важную роль. Строгановская летопись сообщала, что купцы Строгановы снабдили Ермака «оружием огненным, пушечки и скорострельными пищалями семипядными и запасы многими». По Ремезовской летописи дружина Ермака была снабжена «поартелно по именом на всякого человека по 3 фунта пороху и свинцу и ружья и три полковые пушки»[208]. Одна из затинных пищалей до революции 1917 г. хранилась в Строгановском дворце. На ней была надпись: «В граде Кергедане на реце Каме дарю я, Максим Яковлев сын Строганов, атаману Ермаку лета 7090»[209]. В начале XX в. ствол был утрачен.
Длинный сваренный железный ствол затинной пищали, или гаковницы имел гак крюк, для того чтобы можно было им цепляться за стену (ствол вылезал и цеплялся «за тын», отсюда название) во время выстрела вся отдача уходила в этот упор. Второе название гаковницы пришло из Великого княжества Литовского и в России употреблялось очень редко.
Несколько экземпляров затинных пищалей сохранилось до наших дней. В историографии известны т. н. «устюжские пищали». Наиболее крупным центром производства орудий в XV в. была Устюжна Железопольская. В 1852 г. в Устюжне, под одним из сараев, было откопано 30 железокованых пищалей. Известный историк артиллерии Н.Е. Бранденбург сделал предположение об их местной выделке и относил к концу XV и началу XVI в., то есть ко времени Ивана III[210]. Такое количество собранных в одном месте орудий говорит о значительных по тому времени масштабах производства [211].
Несколько экземпляров затинных пищалей сохранилось до наших дней. В историографии известны т. н. «устюжские пищали». Наиболее крупным центром производства орудий в XV в. была Устюжна Железопольская. В 1852 г. в Устюжне, под одним из сараев, было откопано 30 железокованых пищалей. Известный историк артиллерии Н.Е. Бранденбург сделал предположение об их местной выделке и относил к концу XV и началу XVI в., то есть ко времени Ивана III[210]. Такое количество собранных в одном месте орудий говорит о значительных по тому времени масштабах производства [211].