Технология производства найденных устюженских пищалей была восстановлена научным сотрудником Государственного Артиллерийского исторического музея В.И. Заборским, в работе которого подробно рассказано о процессе приготовления ствола из 59 железных трубок длиной от 200 до 230 мм. Кузнечной сваркой заваривали днище и проделывали запальное отверстие; ствол пищали прикрепляли к деревянной колоде железными скобами[212]. Б.М. Яковцевский указывает, что калибр пищалей составляет от 13,5 до 40 мм[213]. Относительно их датировки отметим, что к концу XV в. можно отнести лишь некоторые из них, например пищали, хранящиеся в ВИМАИВ и ВС под инв. номерами 312, 315, 320, 321. Они не имеют цапф (которые появились в начале XVI столетия), их стволы более грубой выделки, отсутствуют прицельные приспособления. Остальные орудия имеют приливы по бокам (цапфы), у некоторых мушки в виде колодок и прицелы в виде щитков с отверстиями, что позволяет отнести их ко второй половине XVI в.
Мастера идут в поход. Рождение пушкарей
О первых пушечных мастерах на Руси известно немного. Летописное известие о том, что в 1380 г. «преже всех зделал снасть вогненного бою ручницы и самопалы, и пищали железные и медные немец именем Ян»[214], следует рассматривать как легендарное, хотя некоторые историки считают его уникальным [215]. Дело в том, что в этих строках присутствуют явные анахронизмы, не свойственные для Восточной Европы в 1380 г. ручное оружие (ручницы и самопалы!), а также медные (т. е. отлитые!) пищали. К тому же это известие противоречит другим летописным сведениям о том, что европейское огнестрельное оружие появилось не ранее 1389 г., когда «вывезли из Немец арматы на Русь и огненную стрельбу, и от того часу уразумели из них стреляти (выделено мной. А.Л.)».
В XV начале XVI в. в источниках встречаются термины «пушечники», «пищальники», «пушкари». В чем различие между ними?
За первую половину XV столетия сохранилось только одно имя мастера, который умел делать пушки и стрелять из них, Микула Кречетников. В 1447 г. осаждающему Углич Василию II его союзник, великий князь Борис Александрович Тверской, послал в помощь «пушечника с пушками, именем Микулу Кречетникова. Но таков беяше той мастер, но яко и среди немец не обрести такова»[216].
И только с 1470-1490-х гг., с приездом в Москву группы итальянских мастеров, источники сохранили имена наиболее известных специалистов пушечного дела. До 1520-х гг. мастер, изготовивший орудия, шел с ними в поход. Так, летописи отмечают в походах на Казань в 1482 г. и на Тверь в 1485 г. литейщика Аристотеля «с пушками, и с тюфяки, и с пищальми»[217].
Мастер Стефан участвовал в третьей осаде Смоленска 1514 г. Уместно здесь привести, со слов С. Герберштейна, высказывание Василия III, брошенное в упрек одному мастеру, спасшему орудие от неприятеля: «к чему это нелепое старание сохранить орудие? Не орудия важны для меня, а люди, которые умеют лить их и обращаться с ними»[218]. О мастерах, способных отливать огромные орудия, говорят их прозвища. Нам известны итальянцы Аристотель Пушечник, Яков Пушечник, Петр Фрязин Пушечник. Русские мастера Яков, Иван (Ваня), Василий (Васюк), Федор (Федько) были первыми учениками итальянцев. Из них последний в 1488 г. именуется уже Пушечником. То есть пушечник в конце XV в. мастер высокого класса, который мог отливать пушки-бомбарды: «пушечник нарочит, нарочит лити их и бити ими».
Как уже отмечалось, «пушечники» вместе со своими орудиями неоднократно ходили в походы. С начала XVI в. они именуются пушкарями. Так, мастер Стефан, упоминаемый в документах эпохи Василия III[219], во время третьей осады в Архангелогородском летописце именуется «пушкарем» («И повеле князь велики пушкарю Стефану пушками город бити и удари по городу болшею пушкою»). Мастер сам наводил и стрелял из орудия, готовил у ней боеприпасы, в том числе и ядра, окованные свинцовыми полосами.
Кстати, Герберштейн в своих «Записках» для обозначения канонира, стрелявшего из «пушек» («bombarden»), использовал слово «пушкарь» («bombardarius»).
С начала XVI в. в источниках появляются некие «пищальники». Впервые слово «пищальник» упомянуто в рязанском акте от 7 марта 1485 г., но, как верно заметил И.Н. Пахомов, под ним подразумевался ремесленник (скорее всего, кузнец, ковавший пищали). С 1500 г. новгородские писцовые книги фиксируют пищальников в северо-западных крепостях.
В современной историографии до сих пор неясно, когда пищальники появились, какие изначально выполняли функции. Одни историки относили пищальников к пехоте, а другие к артиллерии[220]. В недавней обстоятельной работе И.Н. Пахомов пришел к выводу, что пищальники «не были в чистом виде ни артиллерией, ни пехотой», и в зависимости от задач могли действовать как те, так и другие. Появление же пушкарей исследователь относит только к 1540-м гг.[221].
В данном разделе предложена несколько иная трактовка боевого использования пушкарей и пищальников. С этимологической точки зрения термин «пушкарь» произошел от слова «пушка», а «пищальник» от «пищаль». Пушками, как уже отмечалось, назывались тяжелые бомбарды, а вот пищалями именовался целый огнестрельный ассортимент: «большие», «малые», «польные», «затинные», «сороковые», «завесные», «ручные» и т. д. То есть, если исходить из этимологии, то пушкари это бомбардиры, а пищальники стрелки из разных пищалей. Эта гипотеза подтверждается рядом фактов.
В 1508 г. великий московский князь Василий III отправил из разных городов Руси под Дорогобуж «з городов пищалников и посошных».
В 1512 г. было велено собрать «с городов пищалники, и на Пскович накинуша 1000 пищальников, а псковичем тот рубеж не обычен, и бысть им тяжко велми». С псковского «Застенья» пищальников набрали не с 10, а с 6,5 двора. Судя по количеству воинов, речь шла о людях огненного боя, вооруженных ручным огнестрелом, именно они «напившися полезоша на приступ ко граду» Смоленску и понесли значительные потери.
На протяжении XVI в. пищальники фиксируются в Орешке (в 1505 г. 6 человек), Кореле (в 1506 г. 9 ч.), Копорье (в 1506 г. 1 ч.), Торопце (в 1540 г. их 30 ч.), Суздале (в 1540 г. их 6 ч.), Порхове (в 1545 г. их 5 ч.), Острове (в 15851587 гг. их 15 ч.), Ярославле (1511 г., в 1517 г. их97), Гомеле, Стародубе, Чернигове (1535 г.), Себеже (15351540 гг.), Муроме (1537 г.), Коломне (1542 г.), тверском Отроч монастыре (1543 г.), Кашире (1543 г.), Серпухове (1551/52 г.), Торжке (1553 г.). Самые представительные «корпорации» пищальников были во Пскове (до 1000 ч.), Новгороде (до 1000 ч.), и Москве (более 1000 ч.).
Итак, можно предположить, что «пушкарем» в начале XVI в. называли высококлассного специалиста по стрельбе из больших стенобитных бомбард. Подобная трактовка присутствует в немецких книгах по артиллерии первой половины XVI в.[222], а в русском переводе трактата Л. Фронспергера «Das Kriegsbuch» 1573 г., выполненном в 1620 г., отмечено следующее: «которые стреляют из пушек и из пищалей из шарфмецов или василисков или из соловьев, или из певиц и из квартанов, те пищали стенобитные, и такие люди именуются пушкари (в немецком варианте Buechsenmeisteray. А.Л.). А которые из полкового наряду стреляют, из драконов, из змей, из чегликов, из соколов, и те люди именуются стрелки (в немецком варианте hakehschutzen, т. е. пищальники. А.Л.).а пушкарем такова не называти (выделено мной. А.Л.)»[223]. Русская артиллерия, созданная в начале XVI столетия по иностранному образцу, не могла не испытывать западноевропейское влияние в организации артиллерийской службы.
Со временем происходит разделение специальностей пушкарями документы стали называть специалистов по стрельбе из больших пушек, а пищальниками по стрельбе из колесных орудий и ручных пищалей[224].
В торопецкой писцовой книге 1540 г. уже отождествляются пищальники и пушкари: «И всех дворов пищальничьих и Пушкаревых трицать, а пищальников в них тритцать человек», «и всех дворов пищальниковых и пушкарских 30, а пищальников в них 30 чел.»[225], хотя по факту пищальников 25 и 5 пушкарей. В то же время в 1540-х гг. жалованье пушкарей и пищальников существенно различалось[226]. Тогда же появляются затинщики стрелки из затинных пищалей.
В соседней Литве, и это важно подчеркнуть, пушкари упоминаются, как уже отмечалось, в конце XVI в. Судя по всему, они действительно были высокопрофессиональными специалистами «огнестрельных дел». Понятно, что пушкарей, «огнестрельных» мастеров высочайшего уровня, в России, как и в соседней Литве, насчитывались единицы, в отличие от пищальников стрелков из ручных и полевых пищалей.
В соседней Литве, и это важно подчеркнуть, пушкари упоминаются, как уже отмечалось, в конце XVI в. Судя по всему, они действительно были высокопрофессиональными специалистами «огнестрельных дел». Понятно, что пушкарей, «огнестрельных» мастеров высочайшего уровня, в России, как и в соседней Литве, насчитывались единицы, в отличие от пищальников стрелков из ручных и полевых пищалей.
С развитием огнестрельного оружия специалисты артиллерийского дела как в Литве, так и на Московской Руси, стали цениться очень высоко. Здесь необходимо подчеркнуть важное отличие в политике вербовки европейских мастеров в Литве и в России. В Великом княжестве Литовском были востребованы в основном пушкари, специалисты по огнестрельной стрельбе, а не литейные мастера. Это может объясняться тем фактом, что в Литве первый государственный пушечный завод заработал только в 1540-е годы[227]. До этого времени основное количество огнестрельных орудий, от тяжелых пушек до легких гаковниц, Литва закупала у Польши[228]. Для их обслуживания привлекались наемники-пушкари из сопредельных областей Пруссии, Ливонии, Империи. Так, например, в декабре 1488 г. наместник смоленский передал властям Риги следующую просьбу, «про то ж просим вашое м(и)л(о)сти, абы ваша м(и)л(о)сть из(ъ)еднали нам шесть пушкаров и до нас прислали, а мы им хочом от тог(о) плат платит(ь) ещо надвышь, и где бы инде што мели от т[о]г(о) брати»[229]. В 1502 г. на войну с «московитами» в артиллерию были наняты начальник артиллерии Георгий (Georgius pixidarius regius) и 12 главных пушкарей (magistripixidarii), носящих немецкие имена: Эрхард, Вайс Ганс, Никель Гульден, Воллтан, Арнольд, Гарендор, Ларсель, Янек, Иероним Ринк, Михель Алиблер и два Йохана. Сохранились также единичные свидетельства о следовании наемных артиллеристов к месту службы (например, королевский лист о следовании пушкаря Амбросия в г. Каменец от 10 февраля 1515 г.)[230].