Сведения о подобных гигантских русских орудиях в источниках отсутствуют. Исключения составляют миниатюры Лицевого свода, по которым, однако, невозможно определить ни размеры, ни конструктивные особенности железных стволов.
Известный археолог проф. А.В. Арциховский проанализировал все изображения с артиллерией Лицевого свода. По его замечанию, орудия XIV середины XV в. изображались без раструбов с большим количеством швов, образованных кузнечной сваркой. «Пушки середины XV века характеризуются резким утолщением дула (еще не раструбом), швов еще много»[83].
Итак, к моменту княжения Ивана III войска русских княжеств уже почти восемьдесят лет использовали орудия кованные из железа пушки и пищали. Производство артиллерии требовало больших средств и было доступно лишь крупным городам (Москва, Псков, Тверь, Великий Новгород). Однако такая технология изготовления не могла обеспечить нужные потребности войска; к тому же создать из железа крупное орудие, способное разбивать не только деревянные, но и каменные стены противника, было очень сложно и требовало специальных навыков мастера.
До начала 1480-х гг. Москва, так же как и другие центры великих княжеств Руси, производила кованую артиллерию. Масштабы производств железных стволов не были большими многие стратегические крепости княжества еще не были обеспечены огнестрельным боем. Когда хан Ахмад летом 1472 г. осадил г. Алексин, то летописец отметил: «а в нем людей мало бяше, ни пристроя городного, ни пушек, ни пищалей, ни самострелов, но одинако под ним много татар избиша»[84]. 31 июля город пал и «что в нем людей было, вси изгореша, а которые выбегоша от огня, тех изымаша».
Русские рати по-прежнему ходили в походы не только с тяжелым огнестрельным оружием, но и со стенобитными машинами. Даже в 1478 г., когда было организовано производство бронзовых орудий, великий князь повелел «наместнику своему псковскому князю Василью Васильевичу Шуйскому со псковичи поити на свое дело на службу на Новгород ратью с пушками и с пищальми, и з самострелы, со всею приправою, с чем к городу приступати»[85].
Великий князь Иван Васильевич, принявший бразды правления в 1462 г., оценил мощь нового оружия именно со времени его правления в оружейном производстве были достигнуты крупные технологические успехи, и в истории русской артиллерии начинается новая эпоха в развитии отечественной артиллерии.
Ситуация кардинально изменилась с приездом в Москву по приглашению Ивана III группы итальянских специалистов во главе с известным Аристотелем Фиораванти. С конца 1470-х гг. в истории русской артиллерии начинается период меднопушечного производства.
Русская артиллерия по итальянскому образцу. Пушечные избы Ивана III
С 1470-х гг. в истории отечественной артиллерии начинается знаковый период Иван III повелел приглашать из Италии и Германии «мастеров хитрых, которые бы умели из пушок стрелять». Иностранцы в основном итальянцы («фрязы»), впервые на Руси стали отливать орудия из бронзы.
Историками уже не раз отмечено итальянское влияние на развитие промышленности и архитектуры Москвы во второй половине XV в.[86]. В современных работах по русско-итальянским связям больше внимания отводится биографиям итальянцев, работавших в России, но при этом слабо изучена деятельность итальянцев в создании военно-производственной базы государственной литейной мануфактуры [87].
Ситуация кардинально изменилась с приездом в Москву по приглашению Ивана III группы итальянских специалистов во главе с известным Аристотелем Фиораванти. С конца 1470-х гг. в истории русской артиллерии начинается период меднопушечного производства.
Русская артиллерия по итальянскому образцу. Пушечные избы Ивана III
С 1470-х гг. в истории отечественной артиллерии начинается знаковый период Иван III повелел приглашать из Италии и Германии «мастеров хитрых, которые бы умели из пушок стрелять». Иностранцы в основном итальянцы («фрязы»), впервые на Руси стали отливать орудия из бронзы.
Историками уже не раз отмечено итальянское влияние на развитие промышленности и архитектуры Москвы во второй половине XV в.[86]. В современных работах по русско-итальянским связям больше внимания отводится биографиям итальянцев, работавших в России, но при этом слабо изучена деятельность итальянцев в создании военно-производственной базы государственной литейной мануфактуры [87].
По объяснимым причинам в советской историографии иностранным специалистам «огненного дела» уделялось очень мало места[88]. В некоторых работах тезис об иноземном влиянии выражен в слишком категоричной форме, например: «После 1505 г. в Москву уже не приезжали иностранные мастера пушечного дела. В начале XVI в. русский мастер Петр отлил колокол весом в 350 пудов и крупную пищаль»[89]. Парадокс в том, что как раз с начала XVI в. в Россию прибывает большое количество европейских мастеров, желавших послужить «Московиту», а «русский мастер» Петр имел прозвище Фрязин («Петр Фрязин»), то есть «Итальянец».
«Итальянский период» в развитии русского пушечного дела начался с последней трети XV в. В 1475 г. государь Иван III пригласил из Италии пушечных мастеров во главе с Аристотелем Фиораванти (Ridolfo Aristotele Fioravanti)[90]. По-видимому, дипломаты Ивана III проявляли незаурядные способности на политическом поприще, ибо уговорами и богатыми дарами им удалось навербовать значительное количество лучших европейских мастеров и убедить их поехать в далекую неведомую Московию, о которой в конце XV столетия были весьма смутные представления.
По словам историка архитектуры С. Подъяпольского, «в настойчивых обращениях за мастерами, ставших чуть ли не лейтмотивом дипломатической деятельности, можно угадать стремление не только к преодолению технической отсталости, но и к утверждению новой стилистики, отвечающей репрезентативной функции искусства в новых условиях. Богатая архитектурная пластика североитальянского Возрождения, насыщенная светскими орнаментальными мотивами, в определенной мере удовлетворяла этим требованиям»[91].
Под руководством Аристотеля Фиораванти, архитектора и инженера из Болоньи, в Москве был построен завод по литью бронзовых орудий «Пушечные избы». С конца XV в. основная линия московского орудийного производства была направлена на производство как пушек, так и колоколов.
В летописях «Пушечные избы» упоминаются в августе 1488-го, августе 1500-го и мае 1508 г.[92]. На этом месте спустя столетие вырос целый заводской комплекс, производивший большое количество орудий и колоколов[93]. Ко времени, когда Иван IV венчался на царство, мануфактуры были сведены в единый литейный комплекс Пушечный двор[94]. Во второй половине XVI в. пушечными избами называли отдельные постройки, входящие в литейный комплекс Пушечного двора[95].
В историографии принято считать, что «Пушечные избы», которые стояли на р. Неглинной в районе улиц Неглинной и Пушечной именно там в 1547 г. летопись позже локализует Пушечный двор при описании пожара: «погорели за городом большой посад возле Неглимну, Пушечный двор»[96]. Ранее под 1535 г. отмечены постройки Пушечного двора у Троицких (Неглиненских) ворот[97].
Исследователь О.Г. Ульянов, ссылаясь на известие Вологодско-Пермской летописи под 1526 г., утверждает, что первые избы находились именно внутри Московского Кремля у кремлевской церкви Рождества Пречистой Богородицы, «что на Рву»[98].
Как нам кажется, версия О.Г. Ульянова не противоречит общепринятой версии, если учесть, что «пушечные избы», упоминаемые во множественном числе, представляли собой целый заводской комплекс, состоящий как из литейных, так и из арсеналов-амбаров, которые находились как в Кремле, так и за Кремлем. И само название этих построек «пушечные избы» еще долгое время, до конца 1560-х гг. сохранялось наряду с обозначением главной государственной литейной, Пушечного двора. Так, по случаю приезда царя Ивана Грозного в Москву из Александровской слободы отмечено, что государь ехал «да на коневую площадку по загороду Китаю к пушечным избам, да через Неглименской плавной мост в опришнину»[99].
Примерно в 1487 г. вместе с послом Юрием Траханиотом в Россию приехал итальянец Паоло де Боссо (в летописях «Павлин Дебосис»), умевший отливать огромные пушки (в инструкции послу предписывалось «приговаривати пушечного дела мастеров»[100]), а в 1490 г. в Москве появился «пушечный мастер Яков Фрязин с женою». Другой итальянец, мастер «Петр Фрязин» прибыл в Москву в 1494 г. из Италии вместе с посольством Данилы Мамырева [101]. В источниках упоминаются работы этого мастера в 1501 (пищаль) и 1503 (350-пудовый колокол) гг.
Сохранились свидетельства, что в 1504 г. Д. Ралеву и М. Карачарову удалось привезти с собой из Италии несколько завербованных пушечных мастеров[102].
К концу XV-началу XVI в., помимо итальянцев, стали приглашаться мастера из Дании. В 1495 г. посол датского короля Христиана I «магистр Девид», прибыл с посольством в Россию на корабле с «медью и четырьмя превосходными мастерами из Шотландии, которые имеют опыт в отливке полушлангов и целых шлангов»[103].
Следует отметить, что и ранее враждовавшие с Россией соседи всячески препятствовали приезду в Москву иностранных специалистов. Так, в 14931495 гг. поляки не пропускали русских послов, которые везли с собой навербованных в Европе мастеров; вследствие этого послы решили проехать в Россию с юго-запада, через земли Валашского правителя, воеводы Стефана, который, пользуясь случаем, задержал мастеров у себя. Государь Иван III, обеспокоенный задержкой специалистов пушечного дела и других мастеров, вынужден был просить крымского хана Менгли-Гирея помочь в их освобождении. Менгли-Гирей исполнил его просьбу и увез послов и мастеров (кроме четырех человек, которых Стефан под надуманным предлогом оставил у себя) в Крым, после чего они были доставлены в Москву[104].
Итальянцы обучали литью орудий русских учеников. Имена их известны Яков (не путать с Якобом Фрязиным, см. ниже описания пищалей), Ваня и Васюк. Упоминается также русский мастер «Федька Пушечник» на сохранившемся 25-пудовом колоколе 1487 г. встречаем имя мастера: «6996 года, месяца октября 10 дня зделан бысть сей колокол при благоверном великом князе Иване Васильевиче, государе всеа Руси а делал Федько Пушечник». Кампанолог И.В. Коновалов отмечает: «Колокол Федько-Пушечника отличается архаичностью формы, относящейся к так называемому итальянскому профилю. По главе колокола в два ряда идет вкладная надпись с указанием имени великого князя Иоанна Васильевича, места вклада и имени мастера-литейщика. Поля колокола отделены от вала одинарным пояском. Поясок по губе отсутствует. По способу изготовления верхних поясков видно, что восковые детали украшений мастер накладывал вручную. Очевидно, способ открутки горизонтальных поясков в глине вместе со всей внешней формой колокола мастерам, работавшим в XV в., был неизвестен»[105]. Прозвище Пушечник этого малоизвестного литейщика указывает, несомненно, на его главную специализацию отливку пушек, то есть бомбард.