Армия?
Военных поблизости нет. Там курортная зона.
Охрана?
Охрана больницы гражданская, без оружия. Один человек на въезде и еще один в корпусе.
Сигнализация?
Только пожарная. Тревожная сигнализация отсутствует. Там даже забора нормального нет, только предупреждающие знаки.
О чем предупреждающие?
Что это частные владения, и вход запрещен. И еще с просьбами сохранять тишину, так как поблизости находятся больные люди.
Все-таки очень беспечно живут эти неверные. Привыкли к мирной жизни, к тому, что им никто не угрожает. Им даже заборы не нужны достаточно повесить табличку «Вход и въезд запрещен!», чтобы они встали как вкопанные. Дикий народ. В смысле сильно цивилизованный.
Дальше.
Группа обеспечения прибудет в город накануне, чтобы осмотреть подходы, убедиться, что все идет в соответствии с планом. Остальные будут доставлены на двух туристических автобусах вот сюда. И сюда. И будут находиться в них до начала операции. Оружие будет доставлено заранее и спрятано в тайниках здесь и здесь. За полчаса до начала операции вот на этом повороте будет поставлена засада из трех бойцов на случай появления полицейских машин. Чтобы препятствовать проезду гражданским автомобилям, на дороге будут разбросаны металлические шипы. Думаю, этого будет достаточно. В условленное время боевые группы достанут из тайников оружие и скрытно займут исходные позиции. Здесь Здесь И здесь По команде, одновременно, сойдутся со всех сторон, окружат и захватят главный и административный корпуса. Через десять пятнадцать минут, закончив работу, уйдут по этим направлениям. Эвакуация будет осуществляться мелкими группами на автомобилях и поездах. До момента начала масштабных поисков все должны оказаться в сопредельных странах. А через двенадцать часов покинуть границы Евросоюза до того, как начнутся масштабные поиски.
Оружие?
Оружие придется уничтожить. Скорее всего, сбросить вот в эту реку. Она достаточно глубокая, мутная, с сильным течением. Вряд ли его там кто-то найдет.
Кто и как будет работать внутри больницы?
Мелкие группы разойдутся по этажам. Каждый будет вычищать свою палату.
А персонал?
По ходу.
Небольшая поправка.
Все подняли взгляды от карты.
Персонал не уничтожать согнать в отдельное помещение, изъять все телефоны и документы, связать и держать под охраной в качестве заложников.
Зачем? Может, проще их сразу
Может, и проще. Но если что-то пойдет не так, они станут нашим щитом.
Но можно взять больных. В отличие от персонала они не окажут сопротивления.
Но и не смогут идти по лесу, если придется уходить от погони. Или вы их на себе собираетесь тащить?
Нет.
Тогда берите в заложники только персонал и самых крепких пациентов. После эвакуации всех групп их можно будет ликвидировать. По сигналу. Но не раньше, чем через час! Что еще?
В целом диспозиция была понятна. И план действий. И пути эвакуации.
Вопросы?
Ну, какие вопросы?.. Осталось лишь получить окончательное добро.
Все повернулись к Галибу. Тот перестал перебирать четки. Испытующе глянул на каждого, потом на карту. Потом задумался. И согласно кивнул.
План был утвержден высшей, после бога, инстанцией.
Все разом встали. И Галиб встал. И возложил руку на Коран Ну нельзя на Востоке без театральных жестов. Нельзя без позы. На Востоке все должно быть пышно, цветасто и многозначительно. И одежды, и выражения лиц, и слова
Галиб задрал вверх голову. И воздел руки.
Галиб говорит, что пусть все случится как должно, сказал за него его ближайший помощник. Пусть наши воины не знают страха, сомнений и жалости. Пусть руки их, творящие месть, будут тверды. А сердца горячи. Пусть покроют они себя славой. А все неверные умрут. И пусть в наши дома придет радость. И все воины вернутся живыми. Аллах видит нас. И благославляет нашу борьбу! Ибо смерть каждого неверного есть ступенька к нашей окончательной победе. Слава Аллаху!
Ну, и Галибу тоже Слава!
В небольших европейских городках жители ложатся рано. Потому что встают рано. Такой у них почти сельский уклад. А что еще им делать, когда каждая собака и ее хозяин узнаваем в лицо. Когда каждый каждого с самого младенчества. И даже сплетен никаких, потому что все обо всех и так знают.
Скука
Только в центре, где располагаются местные достопримечательности, еще теплится хоть какая-то жизнь работает пара ресторанов, одна пивнушка и сувенирная лавка. Для туристов, которые здесь, как ни странно, бывают. Потому что здесь есть что-то такое, чего нет в других городах. Например, самый длинный или высокий в Европе флюгер. Или самая старая из сохранившихся коновязь, куда средневековые горожане вязали своих лошадок. Железяка такая длинная и ржавая. Или самый глубокий, или узкий, или кривой колодец. Или то место, где он когда-то был. Короче что-то самое. На что клюют и едут туристы, потому как в Европе принято каждые выходные куда-то ехать и что-то смотреть. С познавательными целями. А все раскрученные достопримечательности уже отсмотрены, изучены до дыр и вызывают изжогу. А ехать всё равно куда-то надо. Вот они и едут. Из-за чего местное население спит за закрытыми ставнями. Потому как очень шумно! Хотя туристов три человека, и ходят они на цыпочках, молча и с оглядкой. А местные терпят этот «содом», так как понимают, что городу нужен приток инвестиций. А эти праздно шатающиеся гости оставят в казне по полсотни евро, которые пойдут на благоустройство их вылизанного, как медовый пряник, городка. И за теми тремя туристами, на всякий случай, внимательно смотрит полицейский. Чтобы если что штрафануть за брошенную бумажку или громкие крики.
Впрочем, нет, не за тремя, за пятью. Потому что два туриста сбились с натоптанного маршрута и пошли гулять по городу. Один пошел к полицейскому участку. Наверное, самому старому в Европе. Ну или самому маленькому Ну в чем-то самому-самому. Потому что он сел недалеко от него на скамейку. И стал сидеть. И смотреть. А другой присел в скверике, недалеко от выезда в город. И что он там нашел самого-самого, вообще представить невозможно. Но он сел и стал чего-то ждать.
Стал ждать времени «Икс»
А чуть подальше от него, километрах в трех, на небольшую лесную стоянку, какие случаются на европейских дорогах регионального значения, свернул автобус. Большой, туристический, из которого высыпали толпой туристы. Отчего-то сплошь мужики. Все среднего возраста. Как на подбор смуглые и темноволосые. Наверное, такая группа. Целевая, которая поехала знакомиться с европейскими достопримечательностями, совместно выкупив дешевый автобусный тур.
Правда, если сунуться в багажник, там можно было увидеть лишь одинакового вида, покроя и объема чемоданы. По одному на туриста. Отчего-то они путешествовали налегке. С одинаковым багажом. Ну да это ненаказуемо. Это не преступление.
Туристы вышли и заговорили меж собой на каком-то непонятном языке. Скорее всего, обсуждали архитектурные особенности виденного накануне католического собора и внутреннего его убранства. Кто-то потянулся в кусты. Но «экскурсовод» прикрикнул на них, и все выстроились к единственной на стоянке кабинке биотуалета. И подняли и понесли в контейнер брошенные на землю пустые пакетики, бумажки и еще какой-то мусор. Очень хорошо они слушались своего «экскурсовода». Просто какая-то образцово-показательная туристическая группа не сорят, не ругаются
Наконец очередь исчерпала себя. Все вернулись в автобус. И захлопнули двери. И зашторили окна. Наверное, решили отдохнуть
До времени «Икс»
«Экскурсовод» вытащил мобильный телефон. Набрал номер.
Мы приехали. Мы на месте
Из другого автобуса, на другой стоянке, тоже вышли люди. И тоже сплошь мужики. Но не стали толкаться подле автобуса, а пошли в лес. Погулять. Но не все. Шестеро. Они пошли в лес, внимательно оглядывая деревья. На которых кое-где были обломаны ветки. Совершенно незаметно обломаны, так чтобы не бросаться в глаза, если случайно мимо проходить. Но чтобы их можно было заметить, если идти не случайно Они прошли по обломанным веткам и вышли к каким-то руинам. К каким-то с обрушившимися крышами сараям. Зашли внутрь. Увидели кучу наваленных, сгнивших досок. И стали ее разгребать. Разгребли и извлекли из-под завала сумки. Длинные и тяжелые, потому что сильно напрягались, когда поднимали и тащили их. К автобусу сумки они не понесли. Оставили в лесу. И оставили одного охранника. Ну чтобы эти сумки не унес какой-нибудь случайный вор. Они вернулись к автобусу, сели в него и затихли.
До времени «Икс»
И еще один автобус. И другие люди в городе и на трассе. И не здесь, а далеко, которые «присели» на телефоны Потому что это только кажется, что террор, это когда какой-то злобный смертник вдруг решил устроить всем тарарам, обвязался гранатами, пошел в людное место и рванул себя в толпе людей. Что был он один, был человеконенавистником и вообще психом ненормальным. А на самом деле не был он ни психом, ни ненормальным. А напротив очень спокойным, уравновешенным и психически здоровым. Решившимся на самопожертвование ради каких-то своих идей и верований. И точно не был человеконенавистником, а очень любил людей, правда не всех, только вот этих и готов был ради их счастья лишить себя и тех, других, жизни. Такой хороший в целом человек. Потому что плохой ради чужого счастья убивать себя не станет.
И вот когда он решил отдать свою жизнь во имя он пошел Нет, не на площадь. Точнее, не сразу туда. А пошел к уважаемым людям, разделявшим его взгляды и мироощущение. И имел с ними долгие, неспешные беседы. Про вечные ценности, которые не для всех. И с ним говорили как с равным и говорили очень правильные вещи про любовь к ближнему, к детям, к родственникам, к народу, к богу.
К своему богу. Своим детям. Своему народу
Потому что любить всех это неправильно. Слишком «всех» много. И на всех любви не хватит, потому что любить всех нельзя, невозможно. А надо лишь тех, кто этого достоин.
Те не достойны. Ибо веруют они не в того, в кого следует. И добра желают себе, а не другим. И вообще живут не как надо, не по заповедям божьим, нарушая их всякий день
А ведь и верно не по заповедям! Точно нарушая! Каждый день! Помнят, про «не укради». Но обкрадывают целые государства! И никто рук за воровство у ближнего не рубит Знают, что «не возжелай», а желают! И совращают. И отбивают. И сходятся-расходятся. И детей делят меж собой как имущество или скотину. Изменяют друг другу и жена мужу. И никто изменниц за прелюбодеяние в землю не закапывает и камнями до смерти не забивает в назидание другим. И женщины их не то что в парандже, но голяком ходить готовы, груди и чресла свои на всеобщее обозрение выставляя за деньги или даже просто так. И дети их это непотребство видят, и никто им глаза не прикрывает И мужчина с мужчиной любят друг друга и нет таких законов, чтобы отрубать им за это греховное место, а после и саму голову. И их священники те отношения принимают как должное, и именем Господа благословляют на брак и венчают в церквях пред алтарем! И после оного право им дается детей усыновлять, и в семьи подобные брать, и учить греху, которому сами они подвержены. И должно дите неразумное называть одного мужчину папой, а другого мамой, и видеть все, и почитать их за родителей, потому что их Бог сие непотребство принимает, ибо венчаны они по церковным законам! И женщины их любят не мужчин, но женщин! И никто их за это не придаёт лютой смерти, ибо соитие таковое противно природе, так как не может от тех союзов быть детей! И тогда это есть блуд и разврат, ибо Бог создал мужчину и создал женщину, дабы они, соединяясь, продолжали род человеческий. А мужчина с мужчиной и женщина с женщиной не могут принести дитя и тогда зачем им на том свете жить!