Метро.
В темноте блеснул металл, и выступила темная фигура.
Руки на затылок, велела фигура.
Это и есть ваше дело? спросил Иван, не глядя на Бориса. Спасибо. Он медленно, плавно поднял руки. Борис, Борис, сука ты. Если броситься в ноги то можно успеть.
Не надо. Голос у фигуры был твердый и спокойный, как гранитный парапет набережной. Не успеешь.
Сукин сын мысли читает, что ли? Иван молча смотрел перед собой, скулы закаменели.
Вы мне обещали! возмутился Борис. Вы сказали, что ему ничего не грозит!
Человек с пистолетом шагнул на свет. Лицо его показалось Ивану знакомым. Красивое, слегка приплюснутое, глаза чуть раскосые. Волосы темные, стрижка короткая, на щеке ссадина. Серый армейский бушлат, перетянутый ремнем, нашивка на груди: знак МЧС белая звезда.
«Твою мать, подумал Иван. А я ехал домой».
Верно, обещал, сказал бордюрщик. Раскосые глаза прищурились. Руки не опускай, ноги на ширину плеч быстро!
В следующее мгновение оказалось, что народу вокруг намного больше. Из коллектора вышел подросток с перевязанной рукой с АК-103; затем старик с обрезом. Следом еще один крепыш. Ивана оперативно обыскали. Грамотно, даже яйца ощупали, не побрезговали.
Чисто, Рамиль, сказал крепыш. Раскосый кивнул. И тут Иван его узнал. Точно!
«Ну, блять».
Раскосый был начальником охраны «Площади Восстания» и главой личной охраны Ахметзянова, царя Ахмета. Звали его Рамиль Кандагариев, кажется, тоже татарин. Сердце Ивана вдруг набрало бешеные обороты, отдалось в горле и в висках. «Вот это я попал».
Следуйте за мной, велел раскосый. И добавил вежливо: Пожалуйста.
Диггеру, словно в насмешку, завязали глаза. «Да не смешите, хотел сказать Иван. Я этот путь по шагам вычислю. Легко».
Через несколько поворотов его втолкнули в освещенное помещение и сняли повязку. Когда-то это был склад метростроя.
На Ивана смотрел невысокий красивый человек. Глаза его поблескивали в свете электрических фонарей. Человек был в потертой кожаной куртке, на столе перед ним лежал пистолет. Нет, не «Макаров», а что-то посерьезнее. «Глок», что ли?
Его Величество Ахмет Второй, сказал Рамиль. Человек кивнул. Краем глаза Иван заметил движение. Женщина, молодая, темноволосая. Она прошла и встала за плечом Ахмета. Иван видел только ее точеный профиль.
Девушка повернулась
Иван почти не удивился.
Это он, сказала девушка. Тот, кто придумал «План Меркулова». Тот, кто мне помог. Зачем ты собираешься его убить?
Он спас тебе жизнь? Честь? Невинность? Последнее прозвучало насмешкой.
Просто спас.
Ахмет Второй кивнул:
Очень хорошо. Но почему я не должен его убивать? Назови причину хотя бы одну.
Из благодарности.
Какая может быть благодарность на войне? Ахмет поднял брови. Удивительно европейское лицо, скорее похож на итальянца, чем на татарина. Человек спасает тебе жизнь, а ты вгоняешь ему иголки под ногти и дробишь колени путевым молотком. Это честно. Это законы войны.
Иван ждал.
Я протестую! подал из угла голос Борис. Вы не можете!
Ахмет поморщился.
Это мне решать, что я могу и чего не могу. Этот человек опасен, Рамиль? обратился он к телохранителю.
Да, сказал тот просто.
Видишь? сказал Ахмет девушке. Теперь у меня нет выбора.
Можете убить меня из мести, сказал Иван. Дело ваше. Но для начала скажите, зачем вы меня вообще звали. Хотите сдаться? Иван тяжело вздохнул. У меня, конечно, маловато полномочий Ладно, я могу принять вашу капитуляцию.
Молчание. Ахмет широко раскрытыми глазами глазами смотрел на Ивана вот тебе и пленник. Рамиль улыбнулся, спрятал улыбку.
Ну ты наглец, сказал Ахмет с восхищением. Я тебя почти уважаю. Он посмотрел, прищурившись, на Ивана. Улыбнулся. Вай, вай. Чай будешь?
«Так убивать меня все-таки не собираются?
Приятно».
Но чаю ему так и не налили. «Рано радовался», подумал Иван.
Почему вы никак не успокоитесь? спросил Ахметзянов. Диктатура, говорите? Да, у нас пиздец и дикие нравы! Но мы же не заявляемся к вам на станцию устанавливать тиранию?! Тогда какого черта вы приперлись к нам со своей демократией? А?!
Он смотрел на Ивана, словно ждал ответа. Диггер пожал плечами:
Если вы меня спрашиваете, то выбрали не того собеседника. Мне на это насрать. Я хочу домой.
Молчание.
Я тоже, сказал Ахмет Второй. Только в моем доме хозяйничают оккупанты. Пришли и напали, как гнильщики, бесчестно я уже не говорю про нарушенное перемирие и про газовую атаку!
Иван сжал зубы.
Не хрен было пиздить наш генератор! Он наконец не выдержал. Заебали уже со своим фарсом.
Что? Ахмет Второй поднял брови. Была в нем внутренняя сила, благородство хищного зверя. Красивый мужик, но немного дерганый.
Какой еще генератор? Ахмет поморгал. О чем он? повернулся к начальнику охраны. Рамиль пожал плечами.
Ой, давайте без этих, сказал Иван. Мне эти ваши увертки
Язык придержи, мягко предупредил Рамиль. Иван понял, что еще чуть-чуть, и будет больно. Рамиль двигался, как сильный, опытный боец. Собака бешеная, леопард подземный. Наслышаны про твои подвиги. Иван повел плечом. «Макаров» у него забрали, эх.
А зачем? Иван усмехнулся. Будешь стрелять стреляй, не фиг мне тут указывать.
Объясни ему, Ахмет, сказала вдруг девушка без имени, пожалуйста.
Что объяснить? спросил Иван. И вдруг понял, что у него озноб идет по затылку. Чертова интуиция. «Лучше бы мне этого не слышать» Иван выпрямился. Что?
Его величество Ахмет Второй улыбнулся. «Белозубый, сука, зубы ровные, словно не в метро живет».
Мы не брали ваш дизель.
Угу, сказал Иван.
Я говорю правду. Зачем он нам? У нас, как ты заметил, централка.
Центральное освещение осталось в метро на трех станциях: «Площадь Ленина», узел «Садовая-Сенная-Спасская» и узел «Маяк-Восстания». Все это Иван знал и без посторонних.
Я слышал, у вас с ней проблемы.
Проблемы? Ахмет вздернул выше тонкие красивые брови. Какие? Кроме вас, конечно?
Иван дернул щекой. «Пожалуйста, пусть это будет вранье, мысленно попросил он. Обмани меня, Ахмет. Я хочу, чтобы это было вранье».
Незадолго до войны, сказал Ахмет, у меня было посольство с предложением объединиться. Мир, дружба и взаимопомощь. Красиво звучит, верно? Догадываешься, кто это были вернее, чье посольство?
Чье? Иван мучительно пытался не думать.
Фамилия Орлов тебе о чем-нибудь говорит?
Еще бы. Иван почувствовал, как начинает уходить из-под ног земля.
Я отказался, сказал Ахмет. Потому что красиво сказанная вещь далеко не всегда красиво выглядит. Ваш Альянс хочет расширяться? Ради бога. Но не за мой счет. Не за счет моей станции. Что молчишь, питерец?
Я отказался, сказал Ахмет. Потому что красиво сказанная вещь далеко не всегда красиво выглядит. Ваш Альянс хочет расширяться? Ради бога. Но не за мой счет. Не за счет моей станции. Что молчишь, питерец?
Думаю, сказал Иван сквозь зубы.
Хорошее дело. Губы Ахмета издевательски изогнулись. Думай, диггер, думай. Это полезно. Кровь к мозгу приливает. Но ты не сомневайся, я и Вегану так же ответил. Спасибо за предложение, и идите на хуй.
Тоже хотели мира, дружбы и взаимопомощи? спросил Иван.
Верно, сказал Ахмет. Как ты догадался? Надо было мне принять их предложение. А теперь он помедлил, глядя на Ивана плавно очерченными, слегка восточными глазами, когда мы все выяснили Ты умрешь.
Но! подал голос из угла Борис. Ахмет поморщился. Цивильный замолчал.
«Надежные у меня друзья, с издевкой подумал Иван. Смелые».
Рамиль, приказал Ахмет.
Вот и все. «Кончилось твое везение, диггер».
Девушка наклонилась к Ахмету, словно собиралась ему что-то шепнуть на ухо длинные темные волосы упали царю на плечо Водопад. Красивые волосы.
«Эх, подумал Иван. Хоть что-то хорошее напоследок» Он приготовился к последнему рывку.
В следующее мгновение девушка подняла пистолет и нацелила Ахмету в висок. Щелчок взводимого курка.
Отпусти его, сказала девушка.
Ты в своем уме?! Ахмет дернулся было, но передумал. Девушка держала пистолет твердой рукой.
«Надо же, удивился Иван. А я считал ее заторможенной».
Неблагодарная тварь!
Девушка покачала головой.
Как раз очень благодарная. Она посмотрела на Ивана. Глаза красивые. Он правду сказал. Ваш генератор они не трогали. Он трус и подлый человек, но сейчас он говорит правду. Теперь иди.
Иван встал. Рамиль смотрел на него без выражения.
Он уйдет он должен заплатить! У Ахмета задергались тонкие губы.
Ты на его лицо посмотри, заметила девушка. Тебе мало?
Как тебя зовут? спросил Иван.
Девушка ответила не сразу.
Илюза.
Ты очень красивая, Илюза, сказал Иван и вышел.
Рамиль протянул ему «Макаров» рукояткой вперед. Магазин на месте, оценил Иван. Значит, скорее всего без патронов. «Жаль».
Его отец был настоящим правителем, сказал телохранитель. Сильным, жестоким, умным. Справедливым. А он слабый.
Иван потянулся за пистолетом. В следующее мгновение удар чудовищной силы сбил его с ног. В глаза плеснуло красным.
Но все-таки он мой повелитель, сказал Рамиль.
Иван глухо застонал. Боль была огромная, как устье Невы. Как Залив. Больше, чем чертово метро.
Чем, наверное, даже весь чертов Питер.
Прощай, Меркулов. И давай как-нибудь обойдемся без следующих встреч. В следующий раз я тебя убью.
Д-да Иван выдохнул, перевернулся на спину, пошел ты.
Рамиль улыбнулся.
В «макаре» есть патроны. Хочешь застрелиться пожалуйста. А пока прощай.
Сквозь красный туман.
Иван не помнил, как добрался до «Восстания», не помнил, как прошел патрули но как-то прошел, значит, называл пароль? Наверное. Боль отпустила его, только когда он добрался до своих вещей и забросил в рот сразу четыре таблетки бенальгина. Разжевал. Рот наполнился вязкой анальгетиковой горечью.
«Черт, ведь берег же на черный день, подумал Иван. А сейчас какой? Белый, что ли?! Белый-белый день, бля».
Бок онемел. В позвоночник словно загнали металлическую трубу.
В туннеле опять начали стрелять и кричать «ура!». Победители, блядь. На станции пахло кровью и перегаром.
Иван огляделся.
Пашки не было. Один Солоха сидит со своей неизменной книжкой и смотрит на Ивана сквозь очки. Невозмутимый. И наплевать ему на всеобщее празднование.
Иван кивнул на груду металлических пластин, плавно изогнутых, словно по живому телу. Штук двадцать.
Это что?
Солоха махнул рукой.
Да придурки ополченцы. Им броники выдали, а они повынимали пластины мол, носить тяжело. Ну не идиоты?