Иван неслышно поднял сумку и отступил к выходу. Сердце колотилось.
Что здесь вообще происходит?
Белый тигр не может выжить в дикой природе, сказал старик. Это к твоему вопросу, зачем я его выпустил из клетки. Этим он похож на нас, людей. В природе альбинос слишком выделяется, он умрет с голоду или станет жертвой других хищников нормальной, естественной окраски. Так же и мы, люди. Мы альбиносы среди окружающей нас дикой природы. Представь, что тебя привезли и выпустили там, где для тебя все чужое. И ты чужой. А теперь, когда снаружи все изменилось, мы, люди, что-то вроде тигра на Марсе. Слышал про другие планеты? Теперь даже метро для тигра хоть что-то родное.
Иван помолчал. Вот как, значит, получается.
И никаких вариантов? спросил он наконец.
У людей или у тигра?
У тигра. В городе?
Старик пожал плечами.
Есть один.
И какой?
Ну, он может стать людоедом.
Семьдесят девять. Восемьдесят. Иван закончил отжимания и поднялся с пола, мокрый насквозь. Руки подрагивали от усталости. Похоже, регулярные упражнения возвращают ему диггерскую форму. Сейчас черед разминки с мячом. Внимание, координация, чувство партнера
Иван помедлил. Нет больше моей команды. Нет больше диггера Вана. Все приходится начинать сначала.
Стоит ли?
Он достал мячики, взвесил их в руке. Теннисных, жаль, нет. Ничего, сойдут и простые тряпичные, с утяжелителями. Время философских бесед наступило. Ха. Иван улыбнулся. Со стариком было хорошо тренироваться. Они болтали о том, о сем, продолжая перекидываться мячиками. Слепой ловил легко, а ошибался редко, гораздо реже Ивана. Словно в башке у него лазерная система наведения вместо потерянных глаз. Интересно, как это случилось? Старик отмалчивался. Иван покачал головой. Жуткая, наверное, история
Очень своеобразное ощущение работать с партнером, который тебя не видит.
И к тому же философом.
В прошлый раз старик сказал, что метро это ад. Сегодня он заключил, что метро это рай, откуда людям рано или поздно быть изгнанными.
Так метро это все-таки ад или рай? уточнил Иван, бросив мячик. Старик легко поймал тряпичный комок, повел головой.
А что такое, по-твоему, рай?
Бросок.
Место, где живут ангелы, сказал Иван, в свою очередь ловя мячик.
Старик наклонил голову. Белые глаза, казалось, смотрели в глубину души Ивана. Мячик летел. В последний момент морщинистая рука поднялась и поймала его перед самым лицом слепого.
Вот ты и ответил. Старик бросил мячик Ивану. Если встретишь ангелов, передавай им привет.
Иван в прыжке перехватил бросок, легко приземлился. Ребра почти не болели.
Обязательно.
Трепло! сказал старик добродушно. Хочешь послушать, как все было на самом деле? Уж я-то знаю.
Да ну? Иван усмехнулся. Ну, почему бы и нет
Старик пошевелил губами.
Где-то по метро ходит старый Бог, начал он негромко. У него длинная белая борода, морщинистое доброе лицо и голубые глаза. Совершенно развратные, конечно.
Иван поперхнулся. Ничего себе описание!
И такую вот хуету я могу нести километрами, сообщил старый хрен. На самом деле все было далеко не так пафосно. Жил когда-то, задолго до Катастрофы Изначальный Мо́нтер И решил он в один прекрасный день, что опять легенда, потому что на самом деле, конечно, день был довольно паршивый построить метро Позвал своих мо́нтеров и приказал: вот вам план, стройте, сволочи, так-то и так-то. А я проверю.
Мо́нтеры постонали, но делать нечего построили. И посмотрел Изначальный Мо́нтер на метро и сказал, что это хуево, но могло быть и хуже.
И сказал Изначальный Мо́нтер: да будет в метро Свет.
И провели мо́нтеры электричество
А потом Старик сделал многозначительную паузу. Потом появился Изначальный Диггер
«Нашел, чем грузить. Знаем мы этих изначальных»
Иван фыркнул.
«Сказочки для диггеров младшего возраста. Косолапый мне такие рассказывал. Да я сам похожие травил, когда воспитывал молодняк».
Дверь в комнату старика была приоткрыта. Иван заглянул в щель. Старик ходил из угла в угол, опираясь на свой чудовищный костыль. Тук, тук, тук, тук. Неутомимый и огромный. Седая грива развевается. Борода в колтунах.
Внезапно старик развернулся к стене, покачался с ноги на ногу. Словно перед ним кто-то стоит. Иван прищурился. Да ничего там нет. Только тень от инструментального шкафа.
Что вы все сюда лезете? Что вам тут Ноев ковчег?!
В следующее мгновение Иван зажмурился, помотал головой. Снова посмотрел.
Да ну, фигня. Не может быть.
Обычная тень. Неподвижная, как и положено тени от неподвижного предмета.
Но Иван вдруг отчетливо вспомнил, как эта тень шевельнулась в ответ на реплику старика.
Глюки?
Могла ведь фиолетовая пыль остаться на его одежде? Почему нет?
Вот и привиделось. А что старик со стеной разговаривает ну, у всех свои недостатки, верно?
Иван покачал головой.
Что вы от меня хотите? спросил старик. Ну, говорите?!
Иди, диггер, и хорошенько выспись.
Телефон звонил, не переставая.
Иван покачал головой.
Что вы от меня хотите? спросил старик. Ну, говорите?!
Иди, диггер, и хорошенько выспись.
Телефон звонил, не переставая.
Иван еще во сне услышал этот звук, монотонно-режущий, раздражающий своей бессмысленностью. Тррр, тррр, тррррр.
Звук резал нервы. Иван застонал сквозь зубы, уткнулся в подушку, перевернулся на бок, накрыл подушкой голову Не помогло. Звук с легкостью проникал сквозь слои ткани, втекал, врезался в уши, словно диггер проникал в ВШ, лихо орудуя ломиком и чьей-то матерью. Трррр.
Тррррр.
Когда трр стало огромным, как станция «Невский проспект», Иван не выдержал. Скатился с матраса, открыл глаза. Что это? И резко, словно с разгона, пришел в себя. Вернулся из снов в материальную оболочку и чуть-чуть не поместился. Болело сердце. Иван не понимал в медицине а кто в ней сейчас понимает? Разве что военмедики с Площади Ленина говорят, у них там сохранилось все с довоенных времен. Сердце часто, неравномерно билось, во рту пересохло, на языке был кислый привкус. С годами каждый недосып давал подобное. И слабость. Плевать.
Тррр-трррр-тррр.
Иван зажмурился, помотал головой. Звук шел из соседнего помещения. Телефон? Откуда здесь телефон? Иван встал, пошатываясь, добрел до двери. Линейные размеры проема менялись на глазах такого жуткого пробуждения Иван давно не помнил. Колбасит просто.
Трррр! Возьми, наконец, трубку.
Откуда у старика работающий телефон? С кем ему говорить? Со станции провели кабель?
Иван шагнул в проем. Оперся о косяк для лучшей опоры, старательно зажмурил глаза, открыл все равно хуево. В глазах был туман.
Еще попытка. Наконец, Иван увидел. В комнате, что недавно показывал ему старик, на канцелярском столе звонил серый телефон. Не может быть Иван шагнул вперед, непослушными, деревянными пальцами схватил трубку, поднес к уху.
Телефон замолчал. Иван смотрел на серый гладкий корпус с черными кнопками и думал, что это галлюцинация. Точно, глюки. Вот и показалось
Алло, сказал Иван.
Долгая пауза.
Щелчок.
Кто у аппарата? наконец спросили оттуда резким повелительным голосом.
Горелов, сказал Иван. «Надо же привыкать».
Слушай приказ, Горелов. Вторая линия переводится в режим автономности. ГУС «Дачник» в режим военного времени. Общая готовность пятьдесят минут. Вы поняли? Общая готовность пятьдесят минут. Основные убежища приготовить к приему людей. Получено подтверждение сверху. Повторяю, получено подтверждение
Иван слушал. Холод заполз от пластмассовой прохладной, гладкой, неприятной на ощупь, трубки в ухо, затем в середину головы, затем начал спускаться по пищеводу в желудок. Скопился там, как пролитая ртуть, тяжелым бликующим пятном.
о запуске. Подтвердите прием информации. Горелов, заснул?!
Подтверждаю, сказал Иван.
Горелов, слушай. Голос вдруг утратил железобетонную твердость, помертвел, обмяк, словно из него вытащили опорную арматуру. Все кончено. Забудь о тридцатой бис, спасай людей. А я я, пожалуй, выпью и выстрелю себе в висок. Горелов, спаси людей, я тебя прошу. Это бессмысленно будь в этом хоть какой-нибудь смысл, я бы попытался сам, но смысла нет. Голос начал смеяться. Ивану послышалось за спиной говорившего чье-то дыхание. Они идут. Знаешь, я надеялся, что этот день никогда не наступит. Я надеялся хотя бы не дожить до него. Умереть да хотя бы от рака. Почему нет? Рак хороший выбор. По крайней мере, у меня осталась бы надежда. А сейчас я смотрю в будущее и там чернота. Знаешь, как у атеистов. Ничего. И я не могу смотреть в глаза людям. Все. Ты передал приказ?
Ивану вдруг захотелось успокоить того, на том конце провода.
Да, я передал.
Спасибо, Горелов. Почему я никогда не замечал, что мир вокруг существует? Знаешь, жена жаловалась, что я не умею гулять вместе с ними с ней и с дочкой. Что я всегда выжидаю время, чтобы отправиться куда-то еще. Что-то там делать. Я всегда был занят. А сейчас мне до смерти хочется назад эти пять минут. Вот эти пять минут в осеннем парке. Было пасмурно, сыро, красные листья. Я помню, Горелов. И дочка бежит, раскинув руки. Сырые листья. И жена рядом. Мне так не хватает этих пяти-двух-одной минуты. Чтобы она добежала до меня. Нет, чтобы смотреть на нее, я хочу потрогать ее волосы. Вот эти мягкие, спутанные. Белесо-серые. В такие моменты, как сейчас, понимаешь, кого на самом деле ты любишь. Это не слова. Это вот такие моменты. Вон она бежит. Если смерть это вечность, я хочу вечность в красных листьях. И дочка бежит ко мне. Папа! кричит она. Это жутко сентиментально, да, Горелов? Горелов, не молчи, Горелов, пожалуйста. У меня больше никого не осталось.
Темное ничто. Если бог есть, пусть даст им свет, а я могу и так. Темноту я переживу, если буду знать, что у них будет свет.
Мы уничтожили себя. Сейчас, пока ракеты еще летят, эти пятнадцать минут Если бы я мог, я бы умер от стыда. Перед ней, перед дочкой. Глупо, Горелов? Не молчи, Горелов.
Пожалуйста, не молчи.
Пожалуйста.
Гудки.
Иван положил трубку.
Что это было? Иван приблизился к старику, схватил за грудки. Что?! Это?! Было?!
Слепые глаза старика глядели куда-то над плечом Ивана. Старик повел головой.
Телефон?
Да, бля! Телефон, бля!
В следующее мгновение Иван понял, что падает. Жилистая рука старика отправила его в полет ох!
Иван покатился по полу, в глазах потемнело. Он наконец остановился, скрючился. Суровый дед, сука.
Дыши глубже, посоветовал старик. А с телефоном есть простое объяснение