Она просто прелесть, наблюдая за Эмили, заметила Барбара привлекательная рослая женщина с высокими скулами и тронутыми сединой волосами. Они с Роем давно встречались, и его внуки называли ее бабушкой, что Барбаре очень нравилось. Значит, Марк в Рождество останется дома, Патти? спросила она.
Я нервно крутила в руках салфетку.
Да. Будем отмечать Рождество у нас. Впервые за много лет.
Я закрыла лицо ладонями.
Барбара перегнулась через стол и погладила меня по руке.
Все будет хорошо. О неудавшихся роллах или жирной подливке все забывают. Уж ты мне поверь. А о том, что в праздник были вместе помнят.
Я кивнула.
Все так, только нам с Марком сейчас нелегко быть вместе.
Эмили-то об этом не знает!
В этот миг девочка подошла к нам. Я улыбнулась ей.
Можно мы поиграем вон там? спросила она, указывая на небольшое баскетбольное кольцо в отдалении.
Я разрешила, и они с Жасмин, взявшись за руки, побежали в другой конец ресторана. Барбара проводила Эмили взглядом.
Какая она милая. Ты уже подобрала ей приемную семью?
Пока нет, после Рождества займусь. Марк говорит, каждому хоть когда-нибудь нужно отдыхать.
И он прав, заверил меня Рой.
Теперь, когда я знала, что он на моей стороне, мне стало немного легче.
Мы еще пригласим Грету. Она иногда присматривала за Эмили. Постараемся устроить девочке праздник.
Жасмин позвала Барбару, да так громко, что та закрыла уши руками.
И как только эта егоза еще горло не сорвала, проворчала она, поднимаясь.
Жасмин снова крикнула. Барбара схватилась за голову, словно боясь, что ее сейчас снесет с плеч, и направилась к девочкам.
А еще громче можешь?! А то вдруг тебя в Канаде не услышали!
В это время к нам подошла официантка. Рой заказал две пиццы большую и маленькую и спрайт.
Мне диетическую колу, попросила я официантку. Уже предчувствую, как потолстею в праздники!
Рой наклонился и посмотрел мне в глаза.
Ты плохо выглядишь, Патти.
Я всплеснула руками:
Ты уж, пожалуйста, ничего не скрывай! Скажи честно, как я выгляжу!
Рой засмеялся и подвинул тарелки, освобождая место для спрайта.
Ей понравилась елка?
Очень. Я опять принялась мять салфетку.
Рой прокашлялся:
Ты рада, что Марк останется дома на Рождество?
Я подняла на него глаза.
Не знаю.
Рой кивнул:
Я рассказывал тебе про колокольчики Маргарет?
Я покачала головой.
Ну, я раньше не знал, что Маргарет такие нравятся, но однажды мы с ней возвращались домой от моей мамы и зашли в ресторан с большой открытой террасой. А на ней продавали самые разные колокольчики. Мне пришлось полчаса там проторчать, пока она искала, какие подойдут для нашего заднего крыльца. В конце концов Маргарет все-таки выбрала одни, с яркими цветными птичками. Когда мы вернулись, тут же попросила меня их повесить. Я так и сделал, но не сообразил, что окна кухни находятся совсем рядом с задним крыльцом. В результате каждое утро мне приходилось слушать их звон. Он ужасно действовал мне на нервы! А Маргарет, наоборот, очень нравился. Она постоянно открывала окна пошире и слушала его. А я готов был на стену лезть! Даже газету толком не мог читать из-за этого звона. Однажды, когда Маргарет не было, я перевесил колокольчики на переднее крыльцо. Она пришла домой, сразу же заметила, что их нет, и вернула на прежнее место. Так и пошло: я все время перетаскивал колокольчики на переднее крыльцо, а она обратно, и открывала окна, чтобы лучше было слышно. Вот и носили их туда-сюда, пока она не заболела. Рой говорил совсем тихо. После этого я их уже не трогал. Оставлял окна открытыми, и колокольчики звенели на весь дом. А когда Маргарет уже не вставала, повесил еще несколько колокольчиков за окном нашей спальни. Ночью, лежа рядом с ней, слушал их и засыпал. Представляешь, засыпал под звуки, которые когда-то выводили меня из себя. Рой сделал глоток газировки и прокашлялся. Не знаю, зачем я тебе это все рассказываю, Патти. Может, просто хочу сказать: не надо. Не разводитесь с Марком. Развод такое же горе, как и смерть. Он помедлил. Ты уж прости, если лезу не в свое дело, Патти, но я тебя давно знаю. И Шона тоже хорошо знал. И я уверен: он бы не хотел, чтобы вы с Марком расстались или чтобы ты похоронила себя заживо. Я тебя понимаю, сам через такое прошел после смерти жены. Но когда-то нужно возвращаться к жизни.
Я крутила в руках пустой стакан. Пришло время сказать Рою правду.
Он собрал вещи. Я чувствовала на себе внимательный взгляд друга. Не знаю, когда Марк уйдет, но он уже все решил. Конечно, на Рождество он останется. Ради Эмили. Ведь нельзя выяснять отношения при ребенке. Я помолчала. Мы не выясняем отношений, даже когда остаемся одни.
Останови его, Патти.
Я сидела, опустив глаза.
Не могу. Чуть подвинула стул и дотянулась до сумочки. Мне хотелось закончить разговор. Мы оба плывем по течению и не можем найти выход. Я не знаю, что делать.
Нет, знаешь, возразил Рой. Мы всегда знаем, что делать. Но иногда это трудно, и мы сидим сложа руки так легче. В нашем городе живет женщина в разводе с моей фамилией результат моего бездействия.
А вот и неправда, Рой. На днях я встретила Эллу, и она призналась, что давным-давно вернула себе девичью фамилию.
Рой закатил глаза, и я расхохоталась.
По дороге домой Эмили уснула. Было только восемь вечера, однако день выдался тяжелым для нас обеих. Я помогла девочке подняться по лестнице и надеть пижаму. Эмили юркнула в кровать. Лапа калачиком свернулась у нее в ногах.
Вы мне почитаете? Малышка сонно терла глаза.
Она впервые попросила меня почитать ей на ночь.
А ты не очень устала? Сможешь слушать?
Эмили кивнула. Я открыла верхний ящик комода, где лежали самые дорогие мне детские книжки. Когда Шон из них вырос, я решила беречь их для внуков, а после смерти сына рука не поднялась их выбросить. Я взяла книгу «Буду любить тебя вечно». Я так часто читала ее Шону, что запомнила наизусть. Страницы в ней были потрепаны, некоторые порваны, некоторые запачканы, но Эмили не обратила на это внимания.
Я читала, как у одной женщины родился малыш, и она укачивала его на руках. Эмили взглянула на меня. Похоже, она слышала эту историю раньше. Вскоре мы добрались до отрывка, в котором мама поет сыну колыбельную о том, что будет любить его вечно. Когда Шон был совсем маленьким, я придумала мелодию на эти слова. Я читала, как мальчику исполнилось девять лет, как он превратился в подростка, а потом и во взрослого мужчину с собственными детьми, и всякий раз пела эту колыбельную. В конце книги мама стала уже совсем старенькой. Она позвала сына, чтобы рассказать ему, что болеет. Эмили сидела тихо, глядя на картинку в книге. Когда сын приехал, мама попыталась спеть ему и не смогла, потому что была слишком слаба. В глазах у меня закипали слезы, но я продолжала читать. Каждое слово давалось мне с трудом. Сын взял маму на руки и, укачивая ее, сам запел ту колыбельную. Я попыталась спеть у меня не вышло. Я не могла произнести ни слова.
Эмили допела мелодию. Слезы текли у меня по щекам, и я смахнула их рукой.
Патриция, не расстраивайтесь. Эмили погладила меня по плечу. Мальчик же сказал, что всегда будет любить маму.
Я кивнула.
Книжка совсем не грустная. И конец счастливый.
Я прижала ее к себе и зарыдала, оплакивая смерть Шона и скорое расставание с Эмили. В первый раз за много лет я дала волю слезам.
Спасибо, что помогла закончить книжку, наконец выговорила я, вытирая мокрое лицо.
Наверное, вам лучше больше ее не читать, заметила Эмили.
Я крепко обняла ее. Девочка держала меня за локоть. Я поняла: она не хочет, чтобы я уходила. Откинув одеяло, я легла рядом. Укрыла ее получше. Выключила свет. Эмили нашла в темноте мою руку и, прижавшись к ней, глубоко вздохнула и затихла.
Нужно было встать. Выпустить погулять Лапу, проверить сообщения на автоответчике, просмотреть почту. Однако я не могла пошевелиться и уже проваливалась в сон.
В час ночи Натан проснулся, резко, как от толчка, и произнес:
Это она.
В тишине его голос прозвучал слишком громко.
Что случилось? Меган подняла голову и посмотрела на мужа, едва различимого в свете луны.
Просто подумал кое о чем. Натан выбрался из кровати.
Что такое? Меган полулежала, опершись на локоть.
Все в порядке. Спи. Он натянул брюки и свитер и тихонько направился к двери.
Меган щелкнула выключателем и прикрыла ладонью глаза.
Куда ты собрался?
Нужно развернуть подарок.
Какой еще подарок?
Сверток, который я нашел, когда проходил практику в реанимации.
Что, прямо сейчас?!
Да.
А где он?
В кармане куртки.
Меган села в кровати.
Но почему сейчас?
Нужно узнать, что там.
Она встала.
Ты куда? удивился Натан.
Я с тобой!
Он постарался уложить ее обратно.
Не надо. Спи. Поздно уже.
Как будто я смогу теперь уснуть! Я тоже хочу посмотреть, что в свертке.
Из-за тебя наш сын будет совой.
Он уже сова! Все ночь толкается.
Так у нас родится футболист! восхитился Натан, включая свет в прихожей.
Меган закатила глаза, но не затевать же спор среди ночи. Она последовала за мужем к шкафу. Натан открыл створку и вытащил сверток из кармана куртки. Потом они прошли в гостиную и сели на диван.
Рассказывай уже, что происходит! поторопила его Меган.
Помнишь, я говорил, что студенты-медики всю жизнь помнят, как им в первый раз пришлось сообщить кому-то, что близкий ему человек умер?
Она кивнула.
Да, но при чем тут сверток?
Четыре года назад, в канун Рождества, к нам привезли парнишку. Он уснул за рулем и въехал в фуру. Я вместе с другими врачами пытался ему помочь. Тогда-то и заметил на полу сверток. Я поднял его и отложил в сторонку, но спросить о нем у пациента так и не довелось. Мы видели, что он умирает. Очень старались его спасти, но не смогли. Я еще не опомнился, как приехала его мать. Спрашивала про сына, просила, чтобы ей позволили его увидеть. Парень уже умер. Все врачи были заняты. Она металась по коридору, хотела узнать, что с сыном. Я испугался. Не мог смотреть ей в глаза. Не знал, как сказать, что ее сын погиб. Восемнадцать лет, совсем мальчишка. Я побежал за другими врачами, но они оказывали помощь двум пациентам с пулевыми ранениями. Я надеялся, что она меня не заметит, но она металась по всей больнице, искала того, кто бы ей помог. Натан покачал головой. Ужасный день.
То есть подарок выпал из кармана того мальчика?
Не уверен. Я помню, что утром увидел сверток на стойке регистрации и положил к себе в шкафчик, чтобы позже выяснить, чей он. Потом подарок затерялся, и я совсем забыл о нем.