Неправосудные приговоры к смертной казни - Николай Николаевич Китаев 24 стр.


Под влиянием всех этих мер она подписала протокол допроса, составленный прокурором Щ., в котором было сказано, что ее муж ночью 25 февраля 1983 г. неожиданно ушел из дома, а вернулся со следами крови на руках и одежде.

В тот же день такие же показания с записью на магнитную ленту она вынуждена была дать следователю К., а 28 февраля 1983 г. с выходом по месту ее жительства следователю Кузнецову, куда приезжал прокурор Щ. и оказывал давление, чтобы она повторила данные ему показания, иначе будет отправлена в тюрьму. После дачи ею требуемых показаний 28 февраля 1983 г. она была освобождена, в отношении ее была избрана мера пресечения подписка о невыезде с места жительства, хотя обвинение ей не было предъявлено.

Показания потерпевших Аболмасовых соответствуют другим объективным данным.

Свидетель Белозеров А. А. подтвердил, что 25 февраля 1983 г. при доставке Аболмасова и его жены в Октябрьский РОВД им не сообщалась истинная цель их доставки и об обнаружении убитых Аболмасовой О. Б. и Ковалева не говорилось.

Протоколы задержания в порядке ст. 122 УПК РСФСР свидетельствуют о том, что Аболмасов и Кочеткова, как подозреваемые в совершении преступления, были задержаны 25 февраля 1983 г. (т. 1, л. д. 88, 92).

Подсудимый К. признал, что графа «мотив задержания» заполнена его рукой.

Постановление об освобождении из ИВС (т. 1, л. д. 193) подтверждает, что Кочеткова содержалась под арестом с 25 по 28 февраля 1983 г.

Как видно из постановлений, Аболмасов с 28 февраля 1983 г. по 13 января 1984 г. содержался под стражей в качестве меры пресечения (т. 1, л. д. 200; т. 8, л. д. 202).

Из приобщенных к настоящему делу протоколов допроса следует, что на допросах 25 и 26 февраля 1983 г. Кочеткова показывала, что ее муж Аболмасов ночью 25 февраля 1983 г. не отлучался из дома, а при допросе ее 27 февраля 1983 г. сначала Щ., а затем К. показала, что муж уходил из дома и возвратился со следами крови (т. 1, л. д. 89, 104, 171).

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Как видно из постановлений, Аболмасов с 28 февраля 1983 г. по 13 января 1984 г. содержался под стражей в качестве меры пресечения (т. 1, л. д. 200; т. 8, л. д. 202).

Из приобщенных к настоящему делу протоколов допроса следует, что на допросах 25 и 26 февраля 1983 г. Кочеткова показывала, что ее муж Аболмасов ночью 25 февраля 1983 г. не отлучался из дома, а при допросе ее 27 февраля 1983 г. сначала Щ., а затем К. показала, что муж уходил из дома и возвратился со следами крови (т. 1, л. д. 89, 104, 171).

Аболмасов до 8 мая 1983 г. неоднократно допрашивался К. и дважды Щ. и последовательно отрицал свою причастность к убийству, а 8 мая вину признал (т. 1, л. д. 85, 126, 167; т. 2, л. д. 7, 157, 161, 189).

Свидетель Махатадзе А. Д. показала, что она в феврале 1983 г. 2 суток содержалась в одной камере ИВС вместе с Аболмасовой, которую часто вызывали на допрос, а когда она возвращалась в камеру, то жаловалась на принуждение следователя, говорила, что она не может оклеветать мужа в убийстве. В камере было холодно, Аболмасова говорила ей о своей беременности, переживала за своего ребенка, который остался у чужих людей, плакала.

Свидетель Козлова подтвердила, что после задержания Аболмасова и его жены их малолетний сын находился у нее до освобождения матери. На второй день после их задержания ее привезли в Октябрьский РОВД, где прокурор Щ. велел на следующий день привезти сына Аболмасова и Кочетковой, что она и сделала. После ее допроса она узнала, что мальчика заводил к себе в кабинет следователь К. и спрашивал у него об отце.

Свидетель Крайник И. Ю. показал, что он присутствовал при допросе Кочетковой в своем доме, куда прибыл прокурор Щ. и предложил Кочетковой рассказать то, что она уже рассказывала. Это был нажим. Кочеткова спрашивала, оставят ли ее дома. Вид у нее был болезненный, она плакала.

Второй понятой, присутствовавший при допросе Кочетковой в ее доме,  Яценко В. Н. показал, что Кочеткова была расстроена, заплакана, озабочена судьбой ребенка, показания давала неохотно. Ей кто-то сказал, чтобы она рассказывала, как было, и тогда ее не отправят обратно в камеру. Кто это говорил, он не помнит. Когда приехал прокурор Щ., он из дома вышел и не слышал, что он говорил.

Свидетель Кузнецов Ю. В., проводивший допрос Кочетковой в ее доме, показал, что Кочеткова добровольно давала показания. Щ. не принуждал ее к даче показаний, но перед уходом извинился перед Кочетковой за незаконное задержание.

Суд критически оценивает показания Кузнецова, как лица заинтересованного, поскольку он проводил указанное следственное действие и несет за него ответственность. К тому же его показания противоречат показаниям потерпевшей и другим материалам дела.

Свидетель Онищенко С. А. показала, что после освобождения из-под стражи Аболмасова пришла к ней и рассказала, что ее трое суток держали в камере, угрожали отправить в тюрьму, а ребенка в детский дом и лишить ее родительских прав. Следователь К. угрожал ей тем, что она не увидит своего ребенка, если не даст требуемых показаний о причастности мужа к убийству. В своем рассказе Аболмасова упоминала и прокурора Щ. По словам Аболмасовой, она оговорила своего мужа. Было видно, что Аболмасова перенесла сильное нервное потрясение. Она говорила, что ждет ребенка, и опасалась за его судьбу из-за того, что в камере было холодно и из-за сильных душевных переживаний, выпавших на ее долю.

О наличии у Аболмасовой в феврале 1983 г. беременности свидетельствуют акт судебно-медицинской экспертизы и медицинские документы (т. 2, л. д. 68; т. 14, л. д. 3).

Свидетель Стукаловский П. В. показал, что он вместе с Аболмасовым два месяца содержался в одной камере следственного изолятора. Отношение к Аболмасову со стороны сокамерников было враждебное в связи с тем, что он убил свою мать и не признавался в преступлении. Нередко дело доходило до драк. Сокамерник Кляута даже требовал, чтобы Аболмасов покончил с собой, бросившись с верхних нар вниз головой. Отношения обострились, когда в камеру поступили сведения, что Аболмасов якобы в прошлом работал в милиции.

Если бы эти сведения подтвердились, над Аболмасовым они бы надругались. Однако впоследствии они стали верить Аболмасову, который с допросов приходил подавленный, сам не свой, говорил, что следователь и прокурор заставляют его признаться в совершении преступления, угрожали арестовать его жену. В камере ему часто делалось плохо, и им приходилось вызывать врача.

Аналогичные показания дал свидетель Кляута М. К., содержавшийся в одной камере следственного изолятора с Аболмасовым около месяца.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Аналогичные показания дал свидетель Кляута М. К., содержавшийся в одной камере следственного изолятора с Аболмасовым около месяца.

Из показаний свидетелей Тютюнника В. Ф., Туриченко А. Ф. и медицинских документов усматривается, что утром 7 мая и вечером 8 мая 1983 г. в ИВС вызывалась машина «скорой помощи», и Аболмасову оказывалась медицинская помощь, что подтверждает показания Аболмасова о том, что во время написания так называемой «явки с повинной» ему стало плохо, и он потерял сознание (т. 11, л. д. 2934).

Приобщенные к делу документы об истории болезни Аболмасова свидетельствуют о том, что в ноябре 1979 г. ему была произведена костно-пластическая трепанация черепа в связи с тяжелой черепно-мозговой травмой. До апреля 1982 г. Аболмасов был инвалидом 2-й группы, а затем ему установлена 3-я группа инвалидности (т. 2, л. д. 107).

Вина К. и Щ. в халатности, повлекшей причинение Аболмасову материального ущерба, подтверждается следующими доказательствами.

Потерпевший Аболмасов показал, что, будучи арестованным, неоднократно просил следователя К. и прокурора Щ. о принятии мер к сохранности имущества его матери, дома и его вещей, находившихся в доме. К. заверял, что меры приняты, а Щ. заявил: «Твой дом тюрьма», давая понять, что ему никакое имущество не понадобится. Освободившись из-под стражи в январе 1984 г., он обнаружил дом полупустым, что зафиксировано в акте от 25 января 1984 г. Вещи, полученные от следственных органов на ответственное хранение, Белоблоцкий В. Б. ему передал. Невозмещенный ущерб составляет 9526 руб.

Потерпевшая Аболмасова показала, что, узнав о разбазаривании имущества ее мужа и его матери в доме, брошенном на произвол судьбы, она написала заявление и 4 марта 1983 г. пошла к следователю К., который не стал с нею разговаривать. Щ. обещал разобраться, однако никаких мер до конца следствия принято не было, в результате чего много вещей пропало.

Из показаний свидетелей Крайника И. Ю. и Немоконова В. К. следует, что К. после случившегося неоднократно посещал дом Аболмасовых и изымал различные предметы без составления протокола изъятия.

Свидетель Кузнецова В. А. показала, что после осмотра места происшествия 25 февраля 1983 г. двери дома Аболмасовой были закрыты «на гвоздик», то есть в косяк был вбит гвоздь и загнут, а на двери была наклеена бумажка. Следователь К. неоднократно приходил в указанный дом с какими-то лицами. Она, Кузнецова, три раза видела дом Аболмасовой открытым. Приезжавшие работники милиции снова закрывали дом только «на гвоздик».

Из показаний свидетеля Васильева В. М. усматривается, что он неоднократно звонил следователю К. и сообщал, что дом Аболмасовых открыт. К. обещал разобраться и принять меры.

Свидетель Боброва В. П. показала, что она проживала по соседству с Аболмасовой и видела, что у нее и ее сына Геннадия было много хороших вещей. После смерти Аболмасовой дом был брошен на произвол судьбы, имущество растаскивалось. Потом дом был передан Белоблоцкому В. Б.

Свидетель Белоблоцкий показал, что в конце мая 1983 г. следователь К. передал ему на хранение узел с вещами Аболмасова и письмо председателю квартального комитета с просьбой организовать передачу ему дома Аболмасовой с находившимся в нем имуществом. Дом был закрыт на гвоздь. Находившиеся в нем вещи были переписаны комиссией. Впоследствии все полученное он передал Аболмасову.

Письмо на имя председателя квартального комитета от 23 мая 1983 г. за подписью К. о передаче Белоблоцкому дома Аболмасовых с находившимися в нем вещами, свидетельствует о том, что следственные органы лишь через 3 месяца приняли меры к сохранности имущества арестованного Аболмасова и его матери, убитой 25 февраля 1983 г. (т. 2, л. д. 105).

Показания Аболмасовой о том, что она 4 марта 1983 г. обратилась к прокурору Щ. с заявлением по поводу имущества, подтверждаются копией заявления (т. 4, л. д. 98).

Назад Дальше