Прозябаешь? после крепких объятий кивнул Хомяк на прореху во рту, которую дружок тщетно пытался скрыть, кривя физиономию. И прикид хилый! Где твой былой форт, кореш?
На Глисте топорщился видавший виды пиджачок с чужого плеча, а вылинявшие, в светлую когда-то полоску подштанники едва прикрывали нагло торчащие битыми бульдожьими носами башмаки, потерявшие былую конфигурацию. Всё это явно подчёркивало наплевательское отношение хозяина к собственной персоне и бедственное его положение. Блёклому виду пытались противостоять лишь прежние неунывающие глаза, пылавшие радостью встречи и проснувшейся надеждой на лучшее будущее.
Градус, гад, прижимает, сплюнув, пожаловался Глиста. Дыхнуть не даёт. Грозится посадить за малейшую провинность, обложил своими сыскарями из местной комсомолии. Я в город перебрался, знакомством не оброс, снял хату у горбатой старухи, а она стервой оказалась, дня нет, чтобы не долбила за платёж.
Градус ещё при делах?! удивился Хомяк. Как он в участковых усидел после того, что я ему замастырил?
Жив, сволочь. Майора отхватил да старшим на всём участке стал, теперь сподручных в подчинении имеет, спит и видит вторую большую звёздочку, на пенсию и не собирается.
Ну я ему устрою проводы! заскрежетал Хомяк зубами. Под фанфары загремит!
Спит и видит меня за решёткой, подливал масло в огонь дружок. Вот я здесь и перебиваюсь с хлеба на воду, кормлюсь, чем придётся. Сумки раззяв подрезаю, не брезгую любой мелочовкой.
Не дело, участливо покачал головой Хомяк, хрустнул в плечах благородной кожаной курточкой, скрипнул шикарными жёлтыми крагами на коротких ножках, обтянутых бархатными брючками цвета морской волны, и, щёлкнув крышкой отделанной серебром изящной коробочки, протянул приятелю длинные сигаретки с золотым ободком. Завалим в кабак на твой вкус, но так, чтоб не отравиться?.. Раздавим поллитровочку за встречу?
Да тут их!.. задохнулся от привалившего счастья Глиста.
Без лишних глаз, естественно, подмигнул Хомяк. Сам понимаешь, ненадолго я сюда. Не хочу светиться.
Да я!..
Недавно на воздухе, а глянь, потянул Хомяк с себя за рукав курточку, обнажая слепящую белизной рубашку, сощурил и без того узенькие глазки на шпарящее зноем солнце, пропотел до чёртиков.
Отвык от нашей жары.
Ты похавать не прочь?
Угощаешь? Стараясь сохранять достоинство, Глиста неторопливо выхватил из рук щедрого дружка коробочку с невиданными сигаретками, жадно прочитал надпись на мундштуках. Ух, ёж-невтерпёж! Ты глянь-ка! «Ночная столица»! Что за невидаль?
Угощаешь? Стараясь сохранять достоинство, Глиста неторопливо выхватил из рук щедрого дружка коробочку с невиданными сигаретками, жадно прочитал надпись на мундштуках. Ух, ёж-невтерпёж! Ты глянь-ка! «Ночная столица»! Что за невидаль?
Хомяк, не замечая восторженное безумство дружка, небрежно перебросил пиджачок на руку, крепче надвинул кепчонку на глаза:
Ну, куда поведёшь?
Да здесь рядом. Тот сунул выхваченную сигаретку себе за ухо, степенно закурил «Приму» из собственной помятой пачки, а на недоумённый взгляд приятеля невозмутимо ответил: Мы как-то к заморским непривыкшие.
Правильно! ухмыльнулся Хомяк, обнимая свободной рукой дружка за узкую талию. Не привыкай. Отвыкать тяжко будет. И захохотал ему в ухо: Узнаю тебя, братан, от гордыни не избавился.
А хрен ли нам, шулерам, ночь работам, день гулям, подыгрывая, Глиста попробовал схохмить, притопнул скособоченными бульдогами, выбросил коленце, но кислой получилась затея, не вызвала у его дружка ни одобрения, ни радости
Ты чего к нам прикатил, раз так забурел? зыркнул Глиста на разомлевшего за столом приятеля, когда опрокинули по первой стопке и закусили горячими сосисками с тушёной капустой. Слухи долетели в Воронеже обитал?
Что Воронеж брезгливо хмыкнул тот. Бери круче!
Москву-матушку бороздил? съехидничал Глиста и осёкся, уставившись на растопыренную перед своим носом пятерню; пальцы Хомяка жгли его глаза татуированными на них чёрными крестами.
Три ходки! сжавшись от страха, пролепетал Глиста. За что ж успел?
Гад-судья на счастье и покой поднял окровавленную руку, зло процедил сквозь губы Хомяк и, не сдерживаясь, хлобыстнул по столику так, что слетела на пол посуда, звякнула, разбившись вдребезги недопитая поллитровка, шустрый официант бросился к ним.
Плачу за всё! прервал его стенания Хомяк, резко поднявшись и сунув крупную купюру, а дружку бросил через плечо. Хорош заседать, кореш! Двигаем на воздух, душно здесь
Глава IV
Что за спешка, братан? бросился вслед Глиста, запихивая в карманы нетронутые горячие беляши. Не выпили, не пожрали
За этим я сюда прикатил? не оборачиваясь, мрачно буркнул Хомяк.
А зачем? Поделись, нагнал наконец его приятель, не страшась, заступил дорогу. Я в башке варианты тасую, как колоду карт, а сообразить не могу.
И не удастся!
Растолкуй балбесу по старой дружбе.
Бывал в тех местах, где мне трубить пришлось?
Бог миловал.
Не знаешь, как там души рвут!
Глиста сжал губы, смолчал.
Кольщик наколол мне купола, заскрежетал зубами Хомяк, затянув тягуче, больше походившую на стон, песню. Рядом чудотворный крест с иконами, чтоб играли там колокола с переливами да перезвонами
И скомкал слова, словно споткнулся.
Что с тобой, Хан? ткнулся ему в спину Глиста, растерявшись. Всё путём было, мирно, тихо Вспомнил что? И я бы там парился, если бы ноги вовремя в лапы не взял. У каждого своя планида, братишка, не нами заказана. Нам хлебать, что достаётся.
Хомяк нечленораздельно захрипел в ответ.
Про старуху твою не успел рассказать, заторопился Глиста. Всё не решался огорчать. Умерла она Давно Но похоронил я её по-человечески. И попика отыскали люди добрые. Циклоп?.. Помнишь его? Гитару приволок. Какая-никакая, а музыка. Помянули, твою любимую спели. Как это?.. «И куда не взгляни, всюду светят они, васильки, васильки, васильки» Помолчав, Глиста всхлипнул. Замёрз Циклоп под забором, как собака паршивая. Налакался водяры и замёрз. Так что ещё не известно, где легче было, в твоих краях или у нас
Хлебало-то закрой! резко развернулся Хомяк и, схватив его за горло, трясанул. Забыл я всё и всех! Понял? Забыл Яма мне нужна!
Яма?..
Нефтебазу на Волге фрицы в войну бомбили, помнишь?.. Там ещё баркасы ремонтировали, баржи латали, а после, когда увели флот в Николо-Комаровку, пацанва в том затоне купалась?.. Мы с тобой голопузыми с девахами кувыркались на песке
Почему ж забыл? вырвался Глиста. Помню, тонул ты там. Плавал-то, как кирпич!
Значит, не слили озеро в Волгу. Не засыпали яму?
Кому она нужна? зло сплюнул Глиста. Зацвела местами, камышом да чаканом заросла у берегов, но пацанва купается до сих пор, вода там нагревается быстрей, чем в Волге. Бабы бельё стирать таскают.
А сараи нефтебазинские сохранились по берегам? перебил дружка Хомяк и нескрываемый интерес выдал его блеском глаз.
Некоторые погорели. Балует шпана, жгут сараи от безделья А тебе они зачем понадобились? Что ценного там хранилось, всё вывезли, а остатки растащили.
Понадобились, напрягся Хомяк, не скрывая волнения. Шлёпал бы я за сто вёрст щи хлебать!
Денег у тебя отродясь не водилось, чтобы клады закапывать
Веди к яме, узнаешь, нетерпеливо подтолкнул дружка Хомяк.
Небось в воду лезть придётся?
А ты с каких пор пугливым стал? захохотал Хомяк, настроение его менялось на глазах. Градус утопить грозился?
За тебя переживаю. Барахлишко на тебе приглядное. Не спёр бы кто, когда нырять станешь.
Посторожишь! хлопнул Глисту по плечу Хомяк. Или откажешь старому другу?
Я вот кумекаю, подмигнул тот, раз ты за сокровищами собрался, одному тебе тяжело будет доставать их со дна. А пловец ты хреновый. Может, мне сплавать?
За долю свою переживаешь?
Всякая работа требует
Не боись, не обижу, громче захохотал Хомяк. Знай веди.
Туда не идти, напомнил без особого энтузиазма Глиста, туда ещё доехать надо. Через мост к нам добираться. Забыл?
Если что и запамятовал, подскажешь, а я в накладе не оставлю.
Градуса та территория Если обоих встретит нас, очень обрадуется.
И за этот риск накину, не унимался Хомяк.
Сбудутся мечты Билли Бонса, хмурился всё же дружок.
Какого ещё Бонса? оторопел Хомяк. Мы без третьего обойдёмся. Чужаков мне не надо.
Книжки надо в детстве читать, съехидничал Глиста.
Вот я и гляжу ободранным котом щеголяешь. С малолетства в библиотеку бегал, а много тебе дали книжки?
К бестолковке не те руки приставлены, хмурясь, постучал по своей голове Глиста.
Вот и заткнись! теряя терпение, оборвал его Хомяк. У меня заработаешь. Держись крепче и сопи в две дырочки.
От деньжат не откажусь, жадно сглотнул слюну Глиста. Башли мне сейчас как воздух нужны.
Всем они в радость
Дружки ударили по рукам и заспешили ловить попутку. Будь оба повнимательней и осторожней, они приметили бы давно не спускавшего с них глаз сутулого подростка, лениво покуривавшего и с притворным безразличием переминавшегося с ноги на ногу возле рыбной лавки, где била ключом шумная торговля. Загасив окурок и кивнув кому-то в толпе, незнакомец, торопясь, засеменил следом за приятелями.
Глава V
В детстве Хомяк действительно чуть не утоп в том проклятущем искусственном заливчике, сработанном заводскими нефтебазинскими работягами у берега Волги. Сооружался он как раз перед войной или уже в первые боевые лета́ возникла такая надобность, только по рассказам местных старожилов понадобилось тогда укромное и удобное местечко на Волге, чтобы заправлять нефтью и мазутом баржи и самоходки, перегонявшие топливо в Сталинград. Когда немцы совсем подпёрли городок, прорвав оборону у Халхуты, подтянули фрицы и авиацию, без устали начав бомбить завод, слип и нефтебазу с загружавшимися там судами. Горели хранилища с топливом, горели баржи, молотили небо зенитчики, от пожаров вокруг ночами было светлее дня, но канули ужасные времена, погнали на запад немчуру, расчищая от хищников поруганную землю долгих ещё четыре года, а брошенным и забытым заливчиком, обратившимся со временем, как в той сказке, чистым и тёплым озерком, хотя и шугал мелюзгу хромой солдатик с нефтебазы, постепенно завладела пацанва. Летом отчаянные смельчаки, не опасаясь брехавших с берега овчарок, заплывали аж на середину и с хохотом затевали там озорные догонялки друг за другом, а зимой соревновались в бегах на коньках или лихо гоняли в хоккей. А уж когда про войну почти совсем забывать стали, потянулись на берега озерца и старшие. Рыбы здесь отродясь не водилось керосином вода попахивала, а вот купаться в своё удовольствие после тяжёлого рабочего дня это ничуть не мешало, ну а женщины, известное дело, рядышком пристрастились бельё стирать, а попозднее время наступало, не стыдились раздеться, мужам спины помылить да и самим с белого тела грязь и пот окатить. А где до взаимного прикасания дошло, не грех в любовных играх завестись. Да и какой уж тут грех? Несколько лет проклятущая война оторвала их души и тела друг от друга, возвернулись счастливчики кто калекой, кто другой болячкой страдающие, да и от здоровых толк не тот, выли бабы в подушки, так и не почувствовав жаркой заслуженной страсти: кто водкой не страдал, допоздна пропадал на заводе восстанавливать его надо было, а по правде заново строить, так как после тех ужасных бомбёжек остались притушенные головёшки от станков и чёрные развалины от былых стен.