Юрий Вяземский
Бесов нос. Волки Одина
© Вяземский Ю., 2019
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
«Палыч! Мне все время кажется, что сейчас из-за какого-нибудь мыса выплывет драккар викингов!»
С сыном Сережей во время рыбалки на озереГлава первая
Прибыли
Первым на рыболовную базу «Ладога-клуб» прибыл высокий широкоплечий человек средних лет.
За спиной у него был давно вышедший из моды рюкзак, который в прежние времена называли абалаковским.
Лицо широкоплечего украшали ухоженная борода а ля Джузеппе Верди и почти такие же усы, которые можно видеть на портретах знаменитого итальянского композитора. И борода, и усы были благородного сочного черного цвета, но в середине бороды имелась неширокая проседь, а усы смотрелись чернее бороды и даже немного отдавали в синеву. Такая же чисто-белая проседь виднелась у прибывшего на голове среди густых и чуть вьющихся темных волос. Она располагалась почти точно над проседью в бороде, как будто он эти пряди себе выкрасил, хотя при пристальном рассмотрении видно было, что седина от природы и естественная. Чертами лица мужчина также походил на итальянского композитора и, пожалуй, еще больше на русского писателя Ивана Тургенева. Однако глаза у него были не светло-карие, как у Верди, и не темно-серые, как у Тургенева, а какого-то редкого, сочного, кофейного, почти шоколадного цвета.
Прибывший принялся сначала разглядывать ворота, а потом шарить по ним рукой, судя по всему, разыскивая кнопку звонка или какое-то другое устройство, с помощью которого можно было бы заявить о своем прибытии и желании проникнуть за ограду. Но ничего подобно не обнаружив, он сердитым рывком скинул со своей мощной спины рюкзак, чуть отошел в сторону, и тут же невесть откуда раздавшийся, какой-то хрипло-металлический голос велел:
Представьтесь, пожалуйста.
Лицо широкоплечего стало обиженным, и четко выговаривая каждое слово, слегка картавя, прибывший ответил:
Я, знаете ли, не приучен представляться непонятно кому! Это хотя бы рыболовная база?
А вы господин Си щас Синявин вы? спросил тот же металлический голос.
Извольте сначала ответить на мой вопрос! А потом будем разбираться, я Си или не Си! сердито ответил широкоплечий.
Щас к вам выйду, пообещал голос.
Черт знает что! громко произнес широкоплечий и снова надел рюкзак.
Почти тут же одна из створок ворот приоткрылась и из-за нее вышел странного вида человек: небольшого росточка, коротконогий, коренастый, в рыболовном комбинезоне. Лицо у него было смуглым, а нос и рот у него будто украли: рот был маленьким и почти безгубым, а маленький нос сплющен и словно размазан, как иногда бывает у боксеров самых легких весовых категорий.
Глядя на этого коротышку, широкоплечий еще сильнее обиделся лицом и строго спросил:
Неужели нельзя было сделать нормальный вход, человеческий звонок?!
Позвольте, приму у вас рюкзак, предложил безносый.
Пришел человек, и как ему сообщить, что он пришел? Это у вас явно не продумано, продолжал пришедший.
Не вопрос, ответил безгубый. Так и было вначале. Но местные стали безобразить. Не только пацаны, но и взрослые. Тогда хозяин установил хитрое оборудование. Как только подходишь, мы видим и открываем Вас разве не предупредили?
Никто меня ни о чем начал было широкоплечий, но, не договорив, с досадой махнул рукой и объявил: Во-первых, здравствуйте. Лицо его вдруг перестало быть обиженным. Во-вторых, не Си, а Се. То есть не Синявин, а Сенявин вторая буква «е», с вашего позволения. Тут лицо Сенявина снова приобрело недовольное выражение. В-третьих, не господин Сенявин, а профессор Сенявин. Лицо профессора стало теперь непроницаемым. А вы можете обращаться ко мне «Андрей Владимирович».
Не вопрос, поспешил согласиться смуглолицый.
На этот повторный «не вопрос» Профессор поморщился и спросил:
А вас как прикажете величать?
Петрович.
Не пойдет, покачал головой Профессор, не теряя непроницаемости лица. Я, мил человек, не привык называть людей только по отчеству. Чай, не у Гоголя в «Шинели».
Андрей Владимирович пристально глянул в лицо коротконогому, но не смог определить, понял ли тот, при чем тут Гоголь с его «Шинелью». Зато обнаружил, что глаза у Петровича неожиданно зеленые. И не просто непривычно зеленые, а с еще более непривычно белыми белками, как у рыбы.
Ну, так имя у вас имеется?
Оно у меня, это самое, карельское. Вернее, финское, сообщил зеленоглазый. Поэтому и предлагаю: Петрович. Меня так все называют. Для простоты, так сказать. Он попытался улыбнуться безгубым ртом, но из-за его небольших размеров получилась лишь полуулыбка.
И все-таки, будьте любезны, как вас по имени?
Пусть будет Толя. Меня так тоже иногда зовут.
Тогда действительно «не вопрос», Анатолий Анатолий Петрович. Тогда будем считать, что друг другу представились, усмехнулся Профессор и, не отдавая рюкзака, первым шагнул в ворота.
За воротами метрах в пятидесяти от входа располагалось длинное одноэтажное строение, похожее на ангар или на конюшню. Стены его были темно-дощатыми, крыша вроде соломенная, но из какой-то странной соломы. Со стороны входа ни одного окна в этом строении не было.
Петрович провел Профессора к ближайшему торцу здания и отворил дверь, больше похожую на ворота. Они сначала оказались в какой-то мастерской со множеством разнообразных плотницких, столярных, токарных, слесарных и прочих инструментов и приспособлений, а затем вступили в просторный, метров в двести, а то и в триста, зал. Вместо потолка продольные и поперечные балки и стропила, уходящие под самую крышу. Вместо стен полированные срубные бревна, по которым были во множестве развешены спиннинги и удилища всевозможных видов, а также гарпуны, багры, подсаки, садки всех мастей и прочая рыболовная утварь. В центре зала в открытом очаге игриво потрескивали и ароматно дымили березовые поленья. С двух сторон от очага стояли длинные дощатые столы, а за ними деревянные лавки, на которых лежали вышитые круглые подушки.
Вот тут будем жить, сообщил Петрович.
Не понял! объявил Профессор. Лицо его нахмурилось еще до того, как они вошли в дом.
Летом наши гости обычно здесь проживают. А весной и осенью в других помещениях. Здесь они только столуются.
Не понял, повторил Профессор. Вы мне на этих лавках прикажете спать?
Зачем на лавках? удивился Петрович. Выбирайте любой, так сказать, из альковов.
Каких еще альковов?!
Хозяин нас так приучил, и мы их так называем, наши спальни.
На левой стене, противоположной той, которая выходила на ворота и на озеро, Петрович отдернул одну из темных занавесей. За занавесью открылась комната, небольшая, но с просторной кроватью и светлым евроокном, глядящим во двор.
Профессор вошел в «альков», подошел к кровати, приподнял светло-синее расшитое покрывало и обнаружил под ним тканое одеяло и дорогое постельное белье.
За окном на разном удалении виднелись многочисленные крытые дерном хозяйственные строения, среди которых особенно выделялись сеновал и мельница.
А мельница вам зачем? глядя в окно, поинтересовался Профессор.
Она только с виду мельница, а внутри, так сказать, коттедж для гостей, пояснил Петрович. У нас, это самое, каждый коттедж имеет свою форму: мельница, амбар, пекарня, рига, сеновал и так дальше. Как-то так.
А мне их нельзя осмотреть?
Не-а, быстро ответил Петрович и шмыгнул отсутствующим носом.
Почему, собственно, не-а?
Там вчера и сегодня крыли лаком полы.
Во всех без исключения?
Во всех, вздохнул Петрович и сморщил лицо.
Профессор вновь обратился к кровати, опять приподнял расшитое покрывало и спросил, не глядя на Петровича:
А где у вас в этом вашем Он замолчал, подыскивая, судя по его обиженному лицу, резкое и тоже обидное слово. Но Петрович пришел ему на помощь:
Не вопрос. Туалеты и душевые в дальнем торце.
Я, честно говоря, не понимаю начал Сенявин.
И на территории базы у нас имеются, значит, две бани: одна типа русская и одна сауна, перебил его Петрович.
Я, честно говоря, не понимаю, продолжил свою мысль Андрей Владимирович, зачем вместо нормального помещения, в котором можно, не натыкаясь на других людей, привести себя в порядок и отдохнуть после рыбалки, понадобилось строить это этот сарай!
Хозяин решил, что будет душевно, возразил Петрович.
Душевно?!
Хозяин часто рыбачит в Норвегии. А там во многих местах построили, так сказать, длинные дома. В них викинги как бы жили. Вот он и решил, когда впервые скатал в Норвегию
Погодите, мил человек! Профессор с высоты своего роста презрительно глянул на коротышку-карела. Я, между прочим, историк и весьма неплохо знаком с историей средневековой Скандинавии. Вы эти байки о викингах и их домах приберегите для каких-нибудь других ваших посетителей. Во-первых, настоящие викинги очень редко жили в тех домах, которые сейчас показывают в Норвегии. Они жили на своих кораблях и где попало, когда им изредка приходилось сходить на берег. Во-вторых, лонгхаузы, то есть длинные дома, были устроены совсем не так, как ваше архитектурное чудище
Душевно?!
Хозяин часто рыбачит в Норвегии. А там во многих местах построили, так сказать, длинные дома. В них викинги как бы жили. Вот он и решил, когда впервые скатал в Норвегию
Погодите, мил человек! Профессор с высоты своего роста презрительно глянул на коротышку-карела. Я, между прочим, историк и весьма неплохо знаком с историей средневековой Скандинавии. Вы эти байки о викингах и их домах приберегите для каких-нибудь других ваших посетителей. Во-первых, настоящие викинги очень редко жили в тех домах, которые сейчас показывают в Норвегии. Они жили на своих кораблях и где попало, когда им изредка приходилось сходить на берег. Во-вторых, лонгхаузы, то есть длинные дома, были устроены совсем не так, как ваше архитектурное чудище
Тут одна бровь Профессора поползла вверх, захватив с собой одну из поперечных складок на переносице.
Кстати, профессор Годин еще не приехал? вдруг спросил Сенявин.
Какой такой Годин?
Не какой-такой, а профессор Годин, Николай Иванович, повторил Андрей Владимирович, подчеркивая слово «профессор».
Не знаю, о ком вы, покачал головой Петрович и попытался улыбнуться своим маленький ртом.
Тот самый профессор Годин, который часто гостит на вашей базе, который пригласил меня сюда порыбачить вместе с ним и который забронировал для меня место, судя по тому, что вам стала известна моя фамилия.