Ах Годин! Тот самый! Иваныч! радостно воскликнул Петрович и тем же тоном сообщил: Не-а, не приехал. И не приедет! Он вчера позвонил и сказал, что из-за каких-то печалей он, типа, никак не может.
Печалей? удивленно переспросил Профессор, но бровь у него опустилась и складка на переносице вернулась на свое место.
Ну не склалось у него что-то, пояснил Петрович.
Не склалось? уже растерянно повторил Профессор, но тут же с раздражением объявил:
Сейчас позвоню ему и проверю.
Сенявин не успел еще достать из кармана мобильный телефон, как Петрович воскликнул, опять-таки радостно:
Связи-то нету! Бесполезно!
Глянув на экран телефона, Профессор убедился, что карел его не обманывает, и, оставив рюкзак в комнате, вышел в зал и направился к выходу из дома. А Петрович крикнул ему вдогонку:
Нигде нету связи! С утра нету! Молния, говорят, шибанула. Андрей Владимирович все-таки вышел из длинного дома. Но убедившись в том, что надпись «нет доступа к сети» не исчезла с экрана, вернулся обратно.
Для размещения Профессор выбрал самый дальний от входа «альков». Он находился ближе к душевым и туалетам, а также, помимо занавеси, имел выдвижную дверь, отделявшую спальню от зала.
Однако, едва Сенявин начал развешивать и раскладывать свои вещи, где-то поблизости загудело вентиляционное устройство. Так что Профессор решил оставить это шумное обиталище и перебраться в соседнее, где, хоть и не имелось выдвижной двери, но гула от вентиляции не было слышно.
Переселившись и полностью расположившись, Сенявин отправился осмотреться и разыскать Петровича, дабы задать ему несколько возникших у него бытовых вопросов.
Когда же он вышел из длинного дома, на парковке возле ворот уже стоял и светился яркими и резкими огнями черный Lexus LX 570 последней модели.
Стройный молодой человек в голубых джинсах и кожаной куртке выгружал из багажника поклажу: два пластиковых чемодана, оба с выдвижной ручкой и на четырех колесиках, один большой и другой средних размеров, три вместительных ящика, в которых рыболовы хранят блесны и воблеры, а также три тубуса для спиннингов. Приезжий вручал свой багаж Петровичу, а тот проворно и услужливо относил его к входу в длинный дом и ставил почти у ног Профессора, который, остановившись у порога, рассматривал не столько нового прибывшего, сколько его шикарную машину.
Когда Петрович стал заносить вещи внутрь дома, молодой человек аккуратно закрыл багажник, запер машину и легкой стремительной походкой двинулся к дому.
Проходя мимо Профессора, он приветствовал его тем коротким кивком, каким кивают хорошо знакомым и недавно уже встреченным людям, и так быстро прошел мимо Сенявина, что тому не только не успелось должным образом ответить на этот кивок, но и разглядеть приезжего не удалось. Однако показалось Андрею Владимировичу, что он этого молодого человека как будто уже видел и, похоже, видел неоднократно.
Пожав плечами и огладив бороду, Сенявин направился было к ближайшему «амбару», но сделав несколько шагов, развернулся и приблизился к «Лексусу».
Профессор обошел автомобиль, разглядывая его никак не завистливо, а скорее презрительно. Затем снова двинулся к коттеджу-«амбару» и уже миновал вход в длинный дом, но резко сменил направление, вернулся и вошел в лонгхаус.
Еще в «мастерской»-прихожей Сенявин услышал голос молодого человека, который говорил:
«Мы позавчера, нет, в пятницу, с ним общались по телефону и договорились, что я сегодня приеду».
Ему отвечал голос Петровича:
«Не вопрос. Олег Виталич мне о вас говорил. Но вчера ему срочно пришлось уехать».
«Как уехать? Мы ведь договорились. И не только с ним», настаивал молодой человек.
«Как-то так выходит. Так сказать, не случилось».
«Что значит не случилось? Они с губернатором два года уговаривали меня приехать сюда. Я наконец-то выкроил время».
«Вот я и говорю: не склалось, скороговоркой твердил Петрович. Ему, то есть Олегу Виталичу, это самое, позвонили и говорят, что у них имеет место заседание в Архангельске. Они, то есть хозяин и наш управляющий, вчера туда укатили, а всех драйверов, кроме меня, отпустили отдохнуть. Потому что как только сошел лед и несколько недель с того у нас была тьма гостей и работа по ним. А на этой неделе только два человека записаны. И еще один отказался. Но вместо него вчера другой выплыл. Но точно еще не известно, приедет или не приедет».
А вот и второй ваш напарник, объявил карел, когда Сенявин вошел в зал.
Молодой человек стоял спиной к двери и на замечание Петровича даже не обернулся.
А губернатор? спросил он.
Какой губернатор?
Ваш, областной. Он как бы давно мечтал со мной порыбачить.
Петрович задумчиво погладил пальцем то место, где у обычных людей бывает нос, и радостно объявил:
Его теперь сняли!
Сняли? Угрюмина?! Когда?!
Вчера, говорят. Или на прошлой неделе. Но однозначно сняли.
Засада! воскликнул молодой человек.
А Петрович принялся его успокаивать:
Вы только, это самое, не волнуйтесь. Олег Виталич велел мне выполнять все ваши желания. Все у нас будет, как доктор прописал. Так скажем.
Тебя как зовут? переходя на ты, но ласковым тоном спросил второй приезжий.
Петрович.
Ты кто здесь?
Я драйвер. Но теперь я один на базе. Так что буду, типа того, за разных.
Молодой человек повернулся в сторону Профессора.
Сенявин уже имел возможность разглядеть его со спины, постепенно убеждаясь в том, что одет бойкий молодой человек вроде бы просто, но крайне дорого. Одни его кроссовки стоили не меньше всей месячной зарплаты профессора. Похожие кроссовки Андрей Владимирович недавно видел в витрине на Невском проспекте и обратил внимание на их цену.
Теперь же, когда владелец кроссовок повернулся к нему лицом, Профессор окончательно составил для себя его портрет: высокий, стройный, спортивного вида человек лет тридцати пяти с золотистыми волосами, зачесанными в обе стороны от широкого пробора; причем, с правой стороны волосы были короче и не закрывали уха, а с левой прикрывали и ухо, и щеку, но не падали на глаза, как это теперь модно. Глаза серые, лучистые, и когда он улыбался, такой же лучистой становилась улыбка.
Как только Сенявину удалось разглядеть лицо своего визави и сопоставить его с голосом приехавшего, уже не одна, а две брови Андрея Владимировича поползли вверх от удивления.
Тут молодой человек наконец заметил Профессора, одарил его лучезарной улыбкой и сказал:
Добрый вечер.
Профессор от удивления не нашелся с ответом.
Ради бога, извините меня, продолжал приезжий, придавая улыбке виноватый оттенок. Наш драйвер совершенно вынес мне мозги своими сообщениями, и я не успел с вами поздороваться. Еще раз: добрый вечер. И еще раз приношу свои извинения.
Добрый вечер, выдавил из себя Сенявин и зачем-то несколько раз кивнул головой.
Позвольте вам представиться Александр Трулль, произнес молодой человек, и виноватый оттенок исчез из его улыбки.
Профессор же, успев совладать с удивлением, укоризненным тоном заметил:
Вам нет нужды представляться. Разве найдется в России человек, который бы вас не знал?
Молодой человек мгновенно отреагировал на это заявление, сделав свою улыбку одновременно смущенной и лукавой:
Представьте себе, меня иногда путают.
С кем?! словно испугался Профессор.
Чаще всего с Арвидом Таммом.
Но вы совершенно другой! И ваша передача другая! возмущенно воскликнул Сенявин.
Спасибо вам за «совершенно другого»! поблагодарил молодой человек и, глядя в лицо Профессору, прямо-таки окутал Сенявина своим ласковым взглядом.
Никогда бы не мог предположить, что вы что вы тоже рыбак, в некотором замешательстве проговорил Андрей Владимирович.
Я не рыбак я рыболов, поправил его молодой человек.
А в чем, простите, разница?
Разница в том, что рыбак это профессия, а рыболов увлечение. Рыбак ловит для еды и для денег, а рыболов для развлечения и для отдыха.
Опять помолчали. Тут только Сенявин сообразил, что еще не представился, и стал исправлять оплошность, заявляя себя профессором и с особой четкостью выговаривая вторую букву в своей фамилии: «е», «Сенявин», при ударении, однако, на букве «я». Руки Труллю Андрей Владимирович не подал, ибо и тот, когда представлялся Профессору, руки не протянул.
Трулль, одарив Профессора благодарной улыбкой, тут же повернулся к нему спиной и удалился в один из «альковов»; он занял комнату ближайшую к душевым и туалетам ту, из которой переместился Сенявин.
Лицо Андрея Владимировича вновь приобрело обиженное выражение, и с этим обиженным лицом он принялся прогуливаться взад и вперед вдоль скамеек у очага.
Когда же из занятой теперь Труллем комнаты вышел Петрович (он помогал молодому человеку вносить и размещать багаж), Сенявин на него сердито и громко напустился:
Что ж вы, дорогуша, не предупредили, что на вашей богом забытой базе должны объявиться такие знаменитости?!
Какие знаменитости? спросил Петрович и часто заморгал. Только сейчас Профессор заметил, что у корела почти не видно ресниц.
Только не надо прикидываться! еще сердитее воскликнул Андрей Владимирович.
Я не прикидываюсь! Эн юмэрре Я не понимаю, ответил Петрович и перестал моргать.
Вы что, не поняли, что человек, которому вы так услужливо помогаете, как сейчас говорят, мега-звезда отечественного телевидения, Александр Трулль собственной персоной?!
Я я вам тоже готов помочь, грустно ответил Петрович.
Да я не об этом! с досадой сразу двумя руками взмахнул Профессор. Вы хотите сказать, что никогда не смотрели «Тру-ля-ля»? Была такая очень популярная юмористическая телепередача в нулевых годах. А сейчас он ведет «Как на духу» ток-шоу, прайм-тайм, рейтинг, говорят, зашкаливает И этой не видели?
Я не смотрю телевизор. У меня его нет, так же грустно ответил карел и хотел уйти. Но Сенявин остановил его властным окриком:
Стойте! Куда вы?! Я не кончил с вами разговаривать!
Виноват! Петрович остановился и покорно повернулся к Андрею Владимировичу. А тот продолжал:
Я слышал, как в разговоре с этим телеведущим, которого вы якобы не знаете и никогда не видели, вы назвали себя драйвером. А это что такое, позвольте полюбопытствовать?
Это моя работа. Так скажем.
А по-русски нельзя?
По-русски сложнее Ну, типа: завтра я буду управлять лодкой и помогать вам ловить рыбу.
То есть, если не обезьянничать и не засорять наш язык разной иностранщиной, вы егерь?