Скорее всего, отец выяснил, что мачеха ничего мне не подарила, и заставил ее купить куклу и мне. А может быть, она сама решила сделать это.
С тех пор я перестала плакать сначала при других людях, а потом и вовсе забыла, что такое слезы.
Это было слишком давно, чтобы помнить каждую деталь, но я помнила. Помнила и запах мандаринов, и блеск елочных игрушек, и цвет глаз поДарённой куклы, и каждое ее платье, и смех, ставший аккомпанементом моей боли.
Я никогда и никому не рассказывала об этом, а Ярославу рассказала как на духу. Он внимательно слушал и изредка касался моих волос.
Ты больше не та маленькая девочка, Настя, сказал он мне с теплой улыбкой, от которой хотелось таять. Ты взрослая и сильная. И теперь ты можешь плакать, не боясь, что кто-то будет смеяться над тобой. Да, знаю, это всего лишь слова, но я правда хочу, чтобы ты перестала держать свои эмоции глубоко в себе. Так нельзя. Так нельзя прожить всю жизнь, понимаешь? Слезы это только симптом твоей внутренней боли. Но ты должна отпустить эту боль, не забивать себя ею изо дня в день. Однажды в тебе не останется места для боли, и ты просто взорвешься, как звезда. Вспыхнешь, как сверхновая. Только знаешь, почему звезды взрываются? Потому что они умирают. А я хочу, чтобы ты светила долго. Насть, мир не такой, как твоя семья, кончики его пальцев скользнули по моему лицу от уголков губ к скулам, от скул к вискам, завели за ухо прядь волос, дотронулись до лба. Глупо бросаться из крайности в крайность. Да, все мы те, кто тебя любит знаем, что ты сильная, но если ты будешь плакать, мы не будем думать, что ты смешная или какая-то не такая. Мы примем тебя любой, с любыми эмоциями, с любыми ошибками, понимаешь? Кажется, я постепенно превращаюсь в психоаналитика, добавил Ярослав.
Я улыбнулась. Его слова подарили моему замерзшему сердцу немного тепла. И хоть он не успокаивал меня, не жалел, не уверял, что все будет хорошо, мне стало легче.
Обещаю, что если буду плакать, то позвоню тебе, чтобы ты услышал. Кстати, ты что-то сказал про любовь?
Это было обобщение, отозвался он с невозмутимым видом, хотя я заметила, как на мгновение он отвел глаза. Когда я был мелким, Дашка постоянно смеялась, когда я плакал. Все пыталась воспитать из меня «настоящего мужчину», с нежностью добавил он.
Я думаю, в итоге ее желание сбылось, отозвалась я.
Я настоящий мужчина? искристо рассмеялся он.
Думаю, да. У тебя есть все необходимые половые признаки, чтобы называть тебя именно так, кивнула я.
Все изучила, когда была в моем теле, сощурился Ярослав. Впрочем, в его голосе не было злости.
Я только плечами пожала.
Я слишком долго была в твоем теле, мне пришлось сделать это. И я до сих пор с содроганием вспоминаю утро. А твоя фраза про встающее солнышко не выходит у меня из головы.
Яр хмыкнул.
Такова суровая мужская жизнь, Настенька. А я до сих пор помню твои угрозы.
Какие именно?
Ага, признаешь, что в мою сторону у тебя было много угроз! обрадовался Зарецкий. Лучше всего я помню твои угрозы про тампоны. Искренне надеюсь, что если я снова окажусь в твоем теле, то угроза тех самых дней меня минует. Я не выдержу. Серьезно.
Ты смирился с тем, что однажды мы снова поменяемся телами?
Они же все еще на нас, поднял руку с кольцом Яр. Я готов ко всему. Но если честно, лучше очутиться в твоем теле, чем в чужом. Например, в теле твоего рогатого дядюшки. Кстати, теперь ты можешь не стесняться меня, раздеваться при мне и все такое. Я ведь уже все видел.
Это так не работает, Яр, отозвалась я. У него это получилось переключить меня с воспоминаний на совершенно другую тему. И я была благодарна ему за это.
Жалко, печально вздохнул он. Но я попробовал. Мне надоело сидеть, пойдем в кровать.
Звучит так себе, если честно.
Просто полежим, хмыкнул Зарецкий, вставая и беря меня за руку. Я устал. Но не переживай, как настоящий мужчина я тебя не трону. Да и что там трогать? в сторону спросил он.
В смысле? нахмурилась я. У меня есть, что трогать.
В смысле? нахмурилась я. У меня есть, что трогать.
Это предложение? Да ты развратная женщина, усмехнулся Ярослав и потянул меня за собой. Мы упали на кровать и просто лежали в обнимку, разговаривая о всяких глупостях, будто и не было в нашей жизни никакой магии и ненормальных волшебников, стремящихся заточить нас в зазеркалье. Об этом мы будем говорить завтра. Это было наше обоюдное молчаливое решение. Мы должны были отвлечься, чтобы не сойти с ума.
Кстати, откуда у меня на бедрах такие синяки? спросила я.
Ярослав потупил взгляд.
Тренировался.
Не поняла, нахмурилась я. Что ты там тренировал?
Твое тело очень хлипкое. Дунь, плюнь и развалится. Я отрабатывал удары. По мне, может быть, не видно, но я борьбой занимался. И хотел научить твое тельце быть сильным и ловким.
Научил?
Нет, нехотя признался он и добавил гордо: Но ты заметила, что я качал пресс, делал планку и даже почти научил тебя отжиматься?
Я заметила, что ты ел ведрами, отозвалась я.
Да ладно тебе, Мельникова, улыбнулся Яр. Кстати, а почему у меня побрита одна нога от щиколотки до колена? Да еще так неравномерно.
Я экспериментировала, вздохнула я.
Для чего, прости? приподнял он бровь.
Было интересно, как быстро растут у тебя волосы, если их побрить или пройтись эпилятором.
Спасибо, что только над ногой издевалась, вздохнул Ярослав, а я взлохматила ему волосы.
Не только
В смысле?! не понял Яр. Кажется, он запаниковал.
Шучу, рассмеялась я. Зато я научилась чисто брить лицо, оценил?
Засыпали мы также вместе, лежа в обнимку, и тьма, что льнула к окнам, была нам не страшна.
***В тесной комнате без окон и с низким потолком находились двое светловолосый мужчина в темном костюме и черноволосая молодая женщина с ярким палантином на округлых плечах.
Они сидели за столом друг напротив друг друга на жестких неудобных стульях. Свет горел тускло и искажал черты их лиц, а отражения в темном зеркале Геззела казались восковыми.
Мужчина был строг и собран, его глаза буквально сканировали пространство сквозь стекла узких очков, женщина кусала губы и изредка касалась кончиками пальцев глаз, утирая слезы, но, отвечая на бесконечные вопросы, казалась спокойной.
Вячеслав Кирсанов, человек по рождению, был вашим учеником?
Да был.
Как давно вы стали его учителем?
Около двух с половиной лет назад. В Орден вступил около года назад.
Его уровень по Холму пять с половиной баллов?
Верно Слава был слабым магом, но он жил магией. Он она хотела продолжить, но мужчина ее оборвал.
Как ваш ученик достал запрещенные артефакты, усилившие его силу? продолжал он допрос холодным голосом.
Я не знаю.
Где ваш ученик нашел запрещенные ритуалы двенадцатой категории?
Не знаю
Вы изучали с ним принципы работы зазеркального пространства?
Нет. Я рассказывала об этом только в общих чертах.
Когда вы в последний раз видели Вячеслава Кирсанова?
Я же говорила. Позавчера вечером.
Его поведение не показалось вам странным?
Она прикрыла глаза.
Показалось Он был слишком задумчив и изредка то улыбался сам себе, то хмурился. Знаете, когда он хмурился, у его между бровей появлялась складка Впрочем, неважно. Я спросила его: «Слава, все хорошо?» а он ответил: «Да, все замечательно. Скоро я докажу всем кое-что». Я поинтересовалась что, но он не ответил. Вы спрашиваете меня об этом уже четвертый час, вздохнула брюнетка. Одни и те же вопросы, все по кругу. Не понимаю, что вы пытаетесь узнать? Думаете, мне есть что скрывать? на ее холеном лице появилась печальная улыбка. Да если бы я знала, что случилось, я бы немедленно обо всем рассказала. Слава был мне больше, чем ученик! Он был мне как брат, и я просто раздавлена новостью, что Славы больше нет.
Она украдкой вытерла глаза.
Я устала, не знаю, что еще сказать, ее голос был тих и безжизнен. Пожалуйста, перестаньте меня мучить.
Взгляд ее темных пронзительных глаз устремился на зеркало, словно она точно знала, кто стоит за ним и внимательно наблюдает за допросом.
Пожалуйста, повторила она. Я больше не могу.
Послушайте, Ольга Владимировна, мы делаем все возможное, чтобы узнать причину смерти вашего ученика, сказал мужчина все таким же холодным тоном. И вы как его учитель и дама Ордена обязаны оказать содействие. А потому вопросы я буду задавать ровно такое количество раз, какое посчитаю нужным. Расскажите еще раз о дне, когда вы в последний раз видели Вячеслава. Подробно. Может быть, вспомните новые детали.
И Ольга снова принялась рассказывать тихим потухшим голосом.
а потом у меня началось занятие с моим новым учеником мы начинаем с самых азов, и Слава ушел. Сказал, что хочет купить цветы, и ушел.
Цветы? Какие цветы? ухватился за слово мужчина.
Не знаю, растерялась Ольга. Только вспомнила. Тогда я даже внимания не обратила сконцентрировалась на занятии с другим учеником.
У него ведь не было девушки, верно?
Верно, кивнула она. Со своей невестой он расстался тогда, когда стал изучать магию. А потом у Славы были лишь мимолетные отношения. Так, на одну ночь Я его, конечно, ругала, но он только отмахивался. Однако в последнее время он вел себя так, как будто у него кто-то появился, а я не придавала значения. И знаете Ольга замолчала, нерешительно теребя на пальце кольцо с гранатом.
Что? чуть подался вперед мужчина.
Я тут подумала Хотя
Говорите.
Но это может быть неправдой. Всего лишь мои домыслы Я не хочу наговаривать, Ольга внимательно глянула на него.
Это наше дело решить, правда или неправда. Говорите.
Несколько раз ко мне приходила одна молодая ведьма, тоже ученица.
Имя?
Полина. Фамилию я не знаю. Она ученица Карла Ротенбергера. Розианца, тихо-тихо сказала Ольга, словно боясь, что ее услышат.
Тот, кто вел допрос, не изменился в лице, однако ведьма уловила в его глазах отблески удивления.
Так вот, она покупала в моей лавке книги, но я не понимала, почему Полина так часто ко мне заходит. Ведь эти книги можно было достать у господина Ротенбергера. А сейчас мне кажется, что у них со Славой что-то было И она приходила ради него. Но это только мои догадки!
Проверим, коротко ответил мужчина, делая пометки в ноутбуке, стоящем перед ним.
Но я боюсь
Чего вы боитесь?
Того, что до Ротенбергера могут дойти слухи, будто я наговариваю на его ученицу, вздохнула ведьма. Слышала, он опасный человек.