Полузаспанный, но угрюмо-бдящий бундесвер в Западной Померании со всей своей аккуратностью, согласно требованиям устава уже готов был сразить средствами ПВО неторопливо наплывающих нарушителей.
Однако нашлись там мыслящие не в узких рамках правил и инструкций людям, сидящим за пультами и командными дисплеями, было просто интересно, учитывая то, что они в целом контролировали ситуацию: «Настоящие матерые асы Второй мировой?! Вот это да-а-а!»
Откуда-то всплыли древние позывные и частоты люфтваффе. Того люфтваффе, которое грозно завывало моторами над Европой под началом мордатого Геринга.
Немцы благоразумно не стали тратить на нарушителей пэвэошных снарядов, тем более дорогущих зенитных ракет. В эфире закаркало немецкой речью, в попытках урегулировать ситуацию, а в небе запыхтели с десяток реактивных самолетов.
Германия просыпалась спокойней Польши и прибалтийских стран, но любопытствующие могли разглядеть в небе идущие в ненавязчивой связке «Альфа-Джеты»[53] и старенькие «Ягуары»[54] впритирку с историческими привидениями М-109 и Ю-88. Кто-то самый глазастый округлял глаза, узрев аляпистую свастику на плоскостях, но в основном все эти крылатые коллеги красовались черно-белыми мальтийскими крестами.
Что ж ворон ворону глаз не выклюет. Свои же!
Русские в Калининградской области поступили не менее осторожно сбить никого не сбили, но принудили сесть на аэродромы, где летчиков и экипажи немедленно арестовали.
За всех отыгралась возмущенная Польша. Современные немецкие летчики так возбудились и увлеклись патрулированием и сопровождением, что ненароком заскочили в воздушное пространство, контролируемое осерчавшими поляками один «Торнадо» не вернулся на аэродром базирования.
Недовольства и ноты протеста шляхтичей посыпались почти мгновенно, едва началась военная неразбериха на ее территории. Там в правительственных кабинетах Речи Посполитой, казалось, только и ждали, как найти повод предъявить претензии. Главное, было бы кому. Некоторые особо увлекшиеся даже припомнили немцам какую-то Катынь, естественно, особо напирая на денежные компенсации. Будто забыв под хорошую масть, что давно записали все темное это дело на русских.
Особо рьяно отреагировал Тель-Авив, выслав целую свору адвокатов и обличителей. Учитывая, что творили эсэсовцы с евреями, взялись они за дело оправданно закатав рукава. Однако десант с «исторической родины», по согласованию с поляками, включал и значительный военно-карательный контингент.
А уж эти ребята в своей мстительности совершенно не обращали внимания на правовые нюансы. Что тоже можно было понять.
Что же до польских военных те, прозевав воздушную атаку на своей территории, едва прошли панические сообщения о военных беспорядках, нацелились на самого потенциально-опасного врага Россию. Направление было почти угадано возвращающиеся с бомбометания Ю-88 и «хейнкели»[55] летели оттуда, фактически с востока.
Что же до польских военных те, прозевав воздушную атаку на своей территории, едва прошли панические сообщения о военных беспорядках, нацелились на самого потенциально-опасного врага Россию. Направление было почти угадано возвращающиеся с бомбометания Ю-88 и «хейнкели»[55] летели оттуда, фактически с востока.
И все же эта новоявленная немецкая «недо-Барбаросса» имела локальный характер, словно нарезанная из кусков.
Жесткие бои шли в приграничье Белоруссии. Нашлась у них светлая голова, которая предположила и остереглась, накрутив настройки в армии до уровня: «внимание» и «чрезвычайно». Тем более у белорусов было время среагировать, пока немцы шумели и катили по Польше до границы.
Не было никаких шансов у Украины: ни в прозорливости командования, ни в боеспособности, ни в желании, что ли
Немцы, словно податливое масло, промяли пограничные пункты и кордоны «нэзалэжной», побивая даже рекорд 22 июня сорок первого, с ходу прорываясь на Киев.
Во Львове высыпали встречать победный вермахт местные нацики, так на них и внимания не обратили, коптя выхлопом панцеров, катили дальше, по ходу потроша магазины, рассовывая по карманам, закуривая ароматные сигареты. Еще не придя в себя от реалий двадцать первого века, воспринимая происходящее как должное, считая открывшийся мир своей законной добычей.
11-я армия вермахта легко взяла Кишинев и, встретив лишь неожиданный отпор близ Тирасполя в районе так называемого Приднестровья, тактически обошла очаги сопротивления, выдвинулась к границам Одесской области.
Что касается прибалтийских стран сложилось такое впечатление, что они вообще не оказывали сопротивления. Обороноспособности у них как не было раньше, так не оказалось и в этот раз. Все их бряцанье натовским оружием оказалось откровенным пшиком «горячие эстонские» и прочие парни попросту филонили, играя на антагонизме к России.
Однако и союзники не спешили им на помощь.
Кинули они их в «сороковых сорок пятых», кинули и сейчас. Своих забот хватало. Потому как не нужны эти задворки Европы ни практичным, занятым только собой европейцам, ни запроливным и далее заокеанским англоговорящим циникам.
В Риге фактически парадный вход солдат вермахта и 3-й танковой дивизии «Тотенкопф», где немцев встречали дряхлые ветераны СС, наивные энтузиасты и мэр города лично (в его последующих комментариях в целях предотвращения кровопролития), закончился кровавой бойней.
«После акции террориста-одиночки последующий ответный огонь вызвал панику и многочисленные жертвы среди мирного населения» по официальному заявлению уже президента Латвии.
По факту ветеран, уже советских войск, стреляя из неустановленного стрелкового оружия по марширующим гитлеровцам, ранил командующего дивизией «Мертвая голова» обергруппенфюрера СС Теодора Айке. Взбешенные эсэсовцы открыли беспорядочный огонь по встречающим, а к вечеру пришедший в себя после ранения Айке приказал устроить в Каунасе местную «ночь длинных ножей».
Чего однозначно не случилось в этот раз, так это успешных бомбардировок городов. Против высокотехнологичных средств ПВО у люфтваффе практически не было шансов. Лишь с десяток «хейнкелей» смогли отбомбиться по Киеву, да несколько бомб и сбитых самолетов упали на Одессу.
Согласно оборонному договору с Белоруссией, русская авиация помогала сжигать танки Гудериана у Бреста, а потом, перебросив ударную эскадрилью Ми-28 под Житомир на комфортно катящие по дорогам двадцать первого века подвижные части вермахта, остановила «ганомаги» в каких-то пятидесяти километрах от Киева.
Вообще, на Белорусском и Украинском направлении немецких ударов Россия включилась с заметным опозданием, что позже вызвало ворчание в Раде, дескать, Россия опять прикрылась буферными государствами.
Однако в Калининградской области с самого начала шли запутанные бои с арьергардом немецких войск, наступающих на Прибалтику.
Балтфлот в целом прошляпил, однако ни один бомбардировщик Геринга до Питера не долетел. Командир эскадренного миноносца «Настойчивый», несшего службу в Финском заливе, едва РЛС выдала азимут, дальность, высоту и количество целей, не сомневаясь в намереньях нарушителей, отдал приказ на поражение. Эсминец расстрелял на средней дальности весь комплект ЗРК «Ураган», затем буквально срезал «юнкерсы» и «хейнкели» из шестистволки, добив и ее боекомплект до «железки»[56].
Присутствие американских кораблей в Черном море автоматически предполагало бдительность Севастопольской базы России. Когда на радарах засветились не идентифицированные воздушные цели, Черноморский флот вышел в море, плотно прикрыв своими силами побережье от Измаила до Новоросса.
Одесса наводнилась парнями в тельниках и черных бушлатах с российскими лычками, несмотря на завывания некоторых до невозможности «нэзалэжных» чиновников Украины.
Атлантика. 04 час. 50 мин. 1 ноября
Маленькие частицы, не имеющие массы покоя, поначалу бесполезно бились в тонкую, по-своему прозрачную кожу век. До зрительного центра доходили лишь красные мельтешащие разводы и пятна. Но потом настырные фотоны, запутавшись в ворсинках ресниц, все же нашли себе лазейку между появившейся щелью дрожащих век проникли в расширенный зрачок, переломились в хрусталике и, вмазавшись во внутреннюю стенку глазного яблока, раздражая сетчатку, понесли по зрительным нервам ослепляющее пробуждение.
Командир подводной лодки U-211 капитан 3-го ранга Карл Хаузе с трудом приоткрыл каменные веки. Прошла целая минута, пока его глаза привыкли к яркому свету. Впереди сидел на своем боевом посту молодой штурман Фридрих Хансен, чуть правее застыл в нелепой позе, потянувшись к переговорному устройству, помощник капитана обер-лейтенант весельчак Вилли. Подводное судно, по-видимому, было в полном порядке, судя по штатно расположенным приборам и инвентарю. Вид был словно на застывшем фотографическом снимке.
Казалось, время замерло.
Хаузе ничего не понимал, мысли тяжело и неторопливо ворочались в голове. Стояла такая невообразимая тишина, что он слышал, как в его голове мерными толчками бьет текущая по венам кровь.
Веки в силу физиологического естества снова медленно пошли вниз, увлажняя глазное яблоко, и казалось, что они словно металлические жалюзи тяжело хлопнули, прикрывая глаза, и уже в следующий миг быстро вздернулись вверх. За это секундное моргание все резко изменилось. Время набрало свои обороты. Подводный корабль снова наполнился естественным рабочим шумом. Вильгельм, склонившись над переговорным устройством, гортанно дублировал команду командира. Штурман что-то колдовал над штурманской картой, зажав в зубах огрызок карандаша. Командир подлодки недоуменно смотрел на своих подчиненных никто из них не проявлял никакого удивления, все выполняли свою работу.
«Черт побери, может, мне все это привиделось?» подумал Хаузе. Но воспоминание о последнем бое так плотно сидело в голове, что стоило лишь на мгновенье попытаться проанализировать ситуацию, как его продернуло дрожью.
Корветтен-капитан, словно пребывая в ступоре, еще несколько минут пытался осмыслить все произошедшее, пока его раздумья не прервал крик акустика:
По пеленгу 210 шумы винтов. Дистанцию определить не могу. Источник шума может находиться и семи милях и в тридцати. Но вероятней всего, это крупный корабль, находится слишком далеко для непосредственной опасности или нашего интереса.
И буквально без паузы:
Шумы по нулевому пеленгу. Правее, на пять градусов либо отражение сигнала, либо прослушиваются еще винты. Предположительно группа судов. Дистанция на пределе обнаружения, не могу сказать, наверху, видимо, поднялось сильное волнение затрудняет прослушивание, примерно пятнадцать, двадцать после некоторой паузы уточнил: Но пеленг не меняется, вероятней всего, идут встречным к нам курсом или удаляются.