Пропуская мимо ушей череду докладов о повреждениях, командующий Такахаси, имея представление о мощных Мк-48 калибром 533 мм торпедах в арсеналах у противника, не сомневался, что за линкор взялись всерьез. Всякий раз, когда «Мусаси» принимал на себя удар, болезненно морщился, представляя, как рвется металл «толстой, бронированной шкуры» корабля, как будто это его самого терзали острыми клыками хищные акулы, нанося смертельные раны.
Показалось, что появился крен вице-адмирал знал, что будет сделано все, что должно, для его выправления. Самое главное, что линкор не потерял управления, и судя по докладам, не упала мощность силовой установки, а самые уязвимые в бронированном корабле оконечности, к уже имеющимся разрушениям больше не получили повреждений.
Телефонный звонок с радиорубки заметно повлиял на генеральный курс, заставив повернуть на четыре румба вправо.
Через минуту к львиному рокоту главного калибра добавился гавкающий звук вспомогательной артиллерии. Потом все смолкло.
Резко наступила тишина орудия линкора задробили стрельбу.
Старший артиллерийский офицер что-то там докладывал о стрельбе по демаскировавшему себя противнику, о каких-то накрытиях и вероятных повреждениях вражеского корабля в чем адмирал на самом деле сомневался, учитывая, в каких условиях наводились орудия.
День давно погас, словно выключенная лампочка.
Хрупкая и ненадежная аппаратура радарной установки линкора снова вышла из строя, и прояснить обстановку не представлялось возможным. Ночью без радара обнаружить вражеский корабль было практически невозможно, если только случайно не наткнуться на него. Что только что и произошло.
А из радиорубки докладывали (помимо факта периодического глушения рабочих частот) о работе двух мощных станций в данном квадрате, что абсолютно не снимало угрозы повторной ночной атаки.
Посоветовавшись с офицерами штаба, Тахакаси приказал переложить рули на пару румбов левее, предполагая пересечение с курсом противника.
Хотя, здраво рассудив, он осознал тщетность этих попыток имея такое преимущество, как эффективный радар, противник может проскочить буквально в двух-трех милях у них под носом незамеченным.
Так или иначе, результаты торпедной атаки оказались малозаметными некоторые офицеры не скрывали улыбок.
Новый взрыв снова был неожиданным и моментально остудил все оптимистично настроенные головы.
Район кормы! сразу определил флаг-капитан.
Корабль уходит с курса! прокричал рулевой.
Теряем ход! доложил штурман.
Держать генеральный курс, приказал адмирал, не скрывая тревоги, глядя на молчащие внутрикорабельные средства связи. Ожидая: «Почему так долго нет доклада о повреждениях?»
Наконец приняв рапорт по телефону, помощник доложил:
Повреждения во вспомогательном рулевом устройстве. В работе только три гребных вала!
Нас атаковали с другого курсового угла с кормы! подметил флаг-капитан. Возможно другой корабль?
Самонаводящаяся торпеда, рыская, могла выйти на наш кильватерный след, предположил вице-адмирал.
Как позже выяснилось, близким взрывом торпеды оторвало один из гребных винтов. Вероятно, погнуло и рули.
Однако корабль вполне информативно слушался управления, совершая противоторпедные зигзаги.
В море продолжали попадаться обломки льдин и, пару раз уклонившись от средних размеров айсбергов, один из внушительных ледяных осколков был поздно замечен сигнальщиками, гулко стукнувшись о борт.
В море продолжали попадаться обломки льдин и, пару раз уклонившись от средних размеров айсбергов, один из внушительных ледяных осколков был поздно замечен сигнальщиками, гулко стукнувшись о борт.
Все на боевом посту в ожидании новых взрывов торпед при этом невольно вздрогнули.
Прошло уже более получаса с момента последнего удара торпеды, и после случая с льдиной напряжение на мостике как-то стало спадать.
Скорость линкора снизили до 16 узлов. Пока.
«И все же легко отделались. Странно», недоумевал японский адмирал.
А общая диспозиция вступивших в боевой контакт кораблей выглядела примерно так: два линкора времен Второй мировой войны двигались фактически по «соседним улицам», почти параллельно, сходясь под острым углом.
Между ними было не больше десяти миль.
Британский фрегат следовал позади, курсируя у обоих на раковинах «англичанин», единственный из троицы, у кого была всеобъемлющая РЛС-картинка.
На карте прокладки штурман «Портленда» вычерчивал эдакий неравнобедренный треугольник, пометив каждую вершину соответствующе.
Наблюдательные посты на «Мусаси» засекли сигнальные ракеты, что так неосмотрительно запустили терпящие бедствие вертолетчики и командир линкора решил (скорей, решился) дать по этой неожиданной наводке пару залпов.
До «Бисмарка» эти всполохи пробиться сквозь насыщенную влажной пеленой атмосферу не смогли лишь докатились звуки до шумопеленгаторов.
Впрочем, отблик сигнальных ракет германские наблюдатели все же засекли.
Скучные (рациональные) тевтонцы воздержались от стрельбы неизвестно по чему.
А так бы (конечно, в других визуальных условиях) в этом боевом тандеме линейных кораблей решилась одновременно знаковая и противоречиво-пикантная ситуация когда, наконец, два союзника по прошлой войне объединились против общего врага. И не подозревая друг о друге, вели бы перекрестный огонь по одной цели.
И канониры многотонных башен, наводя орудия традиционным методом, ориентируясь по всплескам, до поры не догадывались, что путают свои и чужие снаряды.
Ну, да это военно-лирическое отступление.
Английский фрегат, вихляя кильватерной струей, быстро выскользнул из-под «слепого» удара. А пущенные им торпеды были достаточно «умны», чтобы найти цель самостоятельно.
Капитанша Сара, принимая доклады о проблемах с перезарядкой торпедных аппаратов, заряженную тройку «Стингрей» по левому борту, все же решила «раздать по справедливости» по «Бисмарку».
Под свастикой
Это оказалось, очевидно, характерным равно, как и по «японцу», две торпеды из предназначенных немецкому линкору вышли на требуемый пеленг, выследив по данным собственных ГАС квадратуру отражающей поверхности и ударили! В борт!
Третья, «завязываясь» на зигзагообразный поиск, подзадержавшись с атакой зацепилась «поисковиком» за вытянувшуюся почти на сотню метров кильватерную струю. Ухватила след и рванула, включив двигатель на «полную».
Из этой повторяющейся истории можно сделать вывод, что все дело было в настройках бортовой ЭВМ торпед по одной из заряженных в аппараты левого и правого борта с расчетом на поражение именно в таком алгоритме: классифицировав эхо-сигналы, определив режим работы гидролокатора и требуемые маневры для преследования цели исключительно с кормового ракурса для поражения винторулевой группы.
У «Бисмарка» появился неприятный шанс повторить свою прежнюю судьбу.
Однако, в отличие от подготовленных и информированных японцев, немцы даже не догадывались о характеристиках современного самонаводящегося оружия, предприняв после двух торпедных попаданий самый очевидный маневр резкое уклонение.
Избирательная «Sting ray» влепилась в борт.
Отсутствие фильтрационных отсеков, предназначенных для ограничения распространения воды в системе конструктивной подводной защите немецкого линкора являлось существенным недостатком при торпедном подрыве.
Поражения приходились ниже ватерлинии, на заглублении семи-восьми метров, практически на уровне днища корабля, реализовав один из неприятных вариантов подрывы создавали зону повышенного давления.
Первый удар произошел в районе вспомогательных механизмов котельных отсеков.
Вторая торпеда воткнулась всего лишь в нескольких метрах от первого попадания. Металл пояса вдавило внутрь, и, не выдержав напряжения, местами он лопнул, частично разрушив водонепроницаемые стрингеры и отдельные листы переборок в местах стыковых соединений. Вода хлынула в полости отсеков.
Третья, запоздавшая торпеда сработала бесконтактным датчиком, проходя под кораблем вырвавшиеся газы, подхватив кипящие пузырьки воды, облизывая крутой борт, выплеснулись наружу на несколько метров над поверхностью океана.
Гидравлический удар добавил внешних разрушений, пройдясь плотной волной, вспучив в нескольких местах настил двойного днища. В котельном помещении брызнула забортная вода, заставив заметаться сначала личный состав дивизиона котельного отделения, а следом подтянувшихся матросов аварийной партии.
Низко расположенная броневая палуба ограничила распространение воды вверх, однако линкор принял не меньше двух тысяч тонн воды. Или всего две
Хорошее распределение водонепроницаемых помещений и характер повреждений способствовали тому, что корабль, почти не получив крена, лишь незначительно увеличил осадку.
Совпало и именно в этот момент два истребителя-бомбардировщика «Торнадо» вышли на «жирную» метку цели.
Два взрыва прогремели сразу за кормовым дальномером, снеся антенну радара, изрешетив кормовой командный пункт. Ударная волна докатилась до грот-мачты, та выстояла, но у правого самолетного ангара сорвало со станин и повредило два моторных баркаса. Досталось и орудийной башне «Цезарь».
Еще одна бомба пробила две верхних палубы, измяв, исковеркала броню барбета, вынудив затопить погреба.
Была и третья всплеск от промаха угасал пенными кругами за кормой.
На этом воздушный налет не закончился.
Ревя реактивными двигателями, на немыслимой скорости, за которой совершенно не поспевали системы зенитного наведения, самолеты проносились светляками реактивного выхлопа, частя из скорострельных пушек по палубе и надстройкам. Лазарет прогрессирующе наполнялся десятками раненых.
Несмотря на поступившие бравые доклады старших офицеров аварийных дивизионов, командир корабля и тем более адмирал Лютьенс были не в самом хорошем настроении. Пилоты самолетов явно метили в надстройку боевой рубки, пытаясь вогнать снаряды в прорезь брони. Снаряды щекотали толстый металл рубки, высекая искры, взрываясь, осыпая осколками сигнальщиков на топе. И лишь пара раскаленных кусков металла взвизгнула в боевой рубке, застряв в задней стенке, повредив провода телефонной связи.
Хотите, я вам вкратце расскажу о последнем бое и гибели «Бисмарка?» Адмирал, по обыкновению, обращаясь, мог не повернуться к собеседнику, но Линдеманн всякий раз понимал, что вопрос адресован ему, а не, например, штурману, склонившемуся над картой и наверняка прислушивающемуся к разговору.
Это, с одной стороны, неприятная, но по-своему очень поучительная история о нашей славной победе и трагичном поражении, после некоторой пуазы медленно ответил командир линкора, долго подбирая каждое слово.