Прежде чем мы стали чужими - Рене Карлино 7 стр.


 Ты нюхаешь еду, прежде чем откусить,  смеясь, заметил я.

 Что? Да нет же,  нахмурилась она.

Татьяна тоже рассмеялась:

 Точно. В самую последнюю секунду.

 Ничего подобного,  возмутилась Грейс.

 Слушай, но это очень мило,  подмигнул я ей.

 Это очень глупо. Но я так делаю с самого детства.

Я взъерошил ей волосы на затылке:

 Это очень мило.

Она взглянула на меня, покраснела и улыбнулась.

Когда мы вышли из кафе, Татьяна с Брендоном попрощались и отправились в кино.

 У тебя классные друзья,  сказал я.

 Ага. Они не могли оторваться друг от друга весь вечер. Думаю, им хорошо вместе.

 Слушай, прежде чем мы зайдем в метро, у меня есть одна идея. У меня тут цветная пленка,  сказал я, показывая на камеру.  Я хочу кое-что попробовать.

Я схватил ее за руку и подтащил к пролету бетонной лестницы пешеходного моста. Движение на шоссе под ним было плотным и быстрым. Я поставил Грейс возле одной стороны лестницы, и начал устанавливать камеру на перилах с другой стороны. Огни проезжающих машин подсвечивали Грейс сзади, четко выделяя ее силуэт. Подол розовой ночнушки тихонько трепетал на ветру.

 Я выставлю таймер, перебегу и встану рядом с тобой. Смотри направо, в камеру, и не двигайся. Спуск сработает очень медленно, потому что выдержка большая. Постарайся стоять неподвижно, как только можешь.

 Что ты хочешь сделать?  спросила она, наблюдая, как я выставляю камеру.

 Огни машин позади нас будут не в фокусе, потому что машины едут, но, если мы будем стоять неподвижно, нас будет четко видно, и здания позади нас тоже. Должно получиться здорово. Я ставлю таймер на десять секунд. Ты услышишь, как он щелкает все быстрее, а потом сработает спуск, и вот тут мы должны будем совсем замереть.

 Ладно, я готова.

Она стояла, слегка расставив ноги, как будто собиралась начать танцевать джаз. Я нажал кнопку, побежал и встал рядом с ней. Не оглядываясь, я сжал ее руку в своей и уставился в камеру. Таймер щелкал. Я чувствовал, что она смотрит на меня. В самую последнюю секунду я тоже повернулся к ней. Затвор сработал, и я произнес, не шевеля губами: «Замри».

Грейс хихикнула, но продолжала, не шевелясь, смотреть на меня широко раскрытыми глазами, влажными от ветра. Три секунды  не такое большое время, но, когда ты смотришь кому-то прямо в глаза, его достаточно, чтобы пообещать в душе что угодно.

Когда затвор наконец щелкнул, Грейс облегченно вздохнула и засмеялась.

 Мне кажется, целая вечность прошла.

 Правда?  спросил я, не отводя от нее глаз. Я мог бы смотреть на нее всю ночь.


По пути в Стариковский приют от метро мы раскурили полкосяка на двоих.

 У тебя в школе было много парней?

 Нет. У меня особо не было времени. Как только мне исполнилось шестнадцать, надо было искать работу, чтобы у меня была машина и я могла бы возить сестер и брата в школу.

 Где ты работала?

 В кафе-мороженом в молле.

 Клево.

 Ну, сперва это было гадко, потому что я сразу набрала килограммов пять, а потом я чуть не отравилась, когда объелась «ромом с изюмом». Я до сих пор его не переношу. Я там проработала три года, пока не окончила школу. У меня до сих пор вот такой правый бицепс от наскребания мороженого в стаканчики. Я вся перекошенная.

Она напрягла мускул, согнув руку, и показала мне. Я обхватил ее крошечную ручку двумя пальцами, прежде чем она успела ее вырвать.

 Псих.

 Ручки-макаронинки.

 Чушь. Свои покажи.

Я напряг мускул. Ее маленькая, изящная ручка не могла обхватить его даже наполовину.

 Надо же, впечатляет. Что ты для этого делаешь?

 У меня дома была штанга. Больше ничего, честно. А, ну и еще я много плавал на серфе в Лос-Анджелесе.

 Ты по нему скучаешь?

 В основном по серфингу.

Она помолчала.

 Черт, сколько сейчас времени?

Я посмотрел на часы:

 Четверть десятого. А что?

 Я хотела быть дома к полдесятого.

 Что будет в полдесятого?

 Мое прелестное платье превратится в грязную тряпку.

Она крутанулась вокруг себя. Я наклонился, подхватил ее и перекинул через плечо.

 Ой, черт возьми, поставь меня на место!

 Нет уж, принцесса. Я доставлю вас к половине десятого.

Я вбежал в дверь Стариковского приюта и пустился вверх по ступенькам. Грейс висела у меня на плече, колотя меня по заднице. Я слышал, как кто-то сзади произнес: «Ну ни фига себе!»

Я опустил ее на ноги прямо возле ее двери, глянул на часы и поднял руки:

 Девять двадцать девять, детка!

 Ура! Ты успел! Спасибо, друг!

По коридору у Грейс за спиной шла девушка в джинсовом супермини, на высоких каблуках. Я посмотрел на нее. Грейс, обернувшись, перехватила мой взгляд. Когда она снова повернулась ко мне, я ответил невинной улыбкой.

 Тебе нравится? Это твой тип?

Я оперся на дверь и скрестил руки на груди.

 Не совсем.

 Ты в Лос-Анджелесе был бабником?

 Вовсе нет.

 Сколько у тебя было девушек?  она была очень серьезной.

 Это вопрос на засыпку?

 Мне просто интересно. Ты симпатичный парень, и

 Ты  красавица. Значит ли это, что у тебя было много парней?

Она фыркнула.

 Ладно, можешь не отвечать.

 У меня было несколько девушек, Грейс. Но не много.

 А с девственницей ты когда-нибудь спал?

Резко повернувшись, я заметил, что ее глаза широко раскрыты, а губы дрожат.

 Нет. Я никогда не спал с девственницей,  ответил я, наклонившись, чтобы поймать ее взгляд, но она быстро отвернулась и уставилась на свои туфли.

Я почти было спросил Грейс, девственница ли она, но уже и так знал ответ и не хотел ее смущать.

 Ладно, я пойду заниматься,  сказала она.

 Погоди минутку.

Я забежал в свою комнату и, покопавшись там, вернулся к ней с диском «Пиксиз»[6] «Роза серфера» и «Давай, Пилигрим».

 Это классный альбом, один из моих любимых. А седьмая песня самая лучшая.

Она прочла название:

 «Где был мой разум?»

 Эта самая.

 Клево. Спасибо, Мэтт. Слушай, завтра после уроков,  она запнулась.  Ну, я собиралась пойти заниматься наверх, на крышу.

 Угу.

 Ну и Хочешь тоже пойти? Можем музыку послушать.

 Давай.

 Ладно. Я заканчиваю около трех. Хочешь, я сделаю бутерброды?

 Звучит отлично.

Я открыл руки для объятия. Когда она обхватила меня за талию, я поцеловал ее в макушку и почувствовал от ее волос запах фиалок.

Она отпрянула и нахмурилась.

 Ты поцеловал меня в макушку?

 Это дружеский поцелуй. Вот такой,  я наклонился и поцеловал ее в щеку. Она стояла не двигаясь, с широко распахнутыми глазами.  Доброй ночи, Грейси.

 Доброй, Мэтти,  прошептала она, пока я шел в свою комнату.


После этого мы с Грейс проводили вместе почти все время, и у нас сформировался своего рода распорядок. Мы продавали кровь, ходили на пижамные ужины и изобретали другие способы заработать. Мы вместе занимались  она играла свою музыку, а я ее фотографировал. Ее длинные светлые волосы, развеваясь, падали ей на лицо, когда она страстно мотала головой вверх и вниз, следуя движениям смычка. Скоро это стало одним из любимых зрелищ для меня.

Всю осень и начало зимы мы с Грейс много тусовались, в основном с ее друзьями с музыкального курса. Брендон и Тати были самой частой нашей компанией, и, хотя мы с Грейс не были парой, все равно казалось, что это так. Грейс и Тати ухитрились раздобыть для нас бесплатный пропуск во все музеи и даже заманили меня на бесплатный симфонический концерт. Лично мне казалось, что энтузиазм Тати и Брендона от перспективы прослушивания классической музыки в течение двух часов был излишен. Я был уверен, что они вообще хотели меня прогнать, потому что я пришел в джинсах, но, честно говоря, я и сам был поражен, как мне понравилось и как там было хорошо.

Но, как бы Грейс ни была увлечена музыкой, она никогда не забывала найти что-то, что было бы интересно мне. Она подсовывала под мою дверь вырезки из газет про выставки фотографии, проходящие в городе. Мы делали все, чтобы вырваться из тесных комнат общаги, пропитанной запахом рыбных палочек, исходящим из комнаты Дарьи.

Всем знакомы эти справочники для экономных путешественников: «Путеводитель по Гавайям» или там «По Нью-Йорку за пять долларов в день». Ну так вот, клянусь всем святым, мы делали все то же самое за два доллара в день. Ну да, тут не обошлось без кучи растворимой китайской лапши и безбилетных проездов в метро, но мы изучили весь город вдоль и поперек.

Энергия Нью-Йорка прорастала сквозь наши тела. Даже приезжий вроде меня начинал воспринимать все его части и районы как живые, дышащие организмы. Такого больше нигде нет. Город становился не просто частью, а персонажем твоей жизни, любовью, которую нельзя было отнять. Загадочный человеческий фактор этого места мог заставить тебя полюбить его и одновременно разбить тебе сердце. Когда ты слышишь его звуки, чувствуешь его запахи, ты делишь его со всеми прохожими на улицах, в метро, в аллеях Центрального парка и понимаешь, что ты  живой, жизнь прекрасна, и ты плывешь по ней, наслаждаясь взахлеб. Я думаю, именно поэтому все жители Нью-Йорка связаны друг с другом  этот город источает всеобщую коллективную любовь и восхищение. Так и мы с Грейс тоже влюбились в него.

Следующие пару месяцев я почти каждый день мог найти Грейс в лобби. Она занималась и ждала меня. Наша дружба стала такой комфортной, что казалось совершенно естественным, когда я прижимался к ней, брал ее за руку или катал на закорках. Иногда выдавались более тихие минуты, когда мне казалось, что она хочет поцеловать меня  и, видит Бог, мне тоже хотелось этого, но она всегда прерывала молчание или отворачивалась. Я не расстраивался, мне все равно нравилось быть с ней рядом. И мне совсем не хотелось ни с кем встречаться и даже смотреть на других девушек.

 Уже поздно, да?  как-то заметила она в один из бесконечных вечеров, которые мы провели вместе.

 Два часа ночи,  ответил я, взглянув на часы.

 Мне надо идти к себе.

Грейс лежала на животе поперек моей койки, свесив голову вниз. На ней были треники и майка с рисунком «Секс пистолс»[7], а волосы были скручены в небрежный пучок. Я знал, что ей вообще-то не хочется уходить, хотя мы оба уже порядком устали.

 Подожди еще, давай поиграем в «Я никогда».

 Ну давай. Чур ты первый,  пробормотала она.

 Я никогда ничего не воровал.

Она внезапно погрустнела, а затем загнула палец на руке.

 И что же ты украла?

 Ну, такое было несколько раз. Но про самое плохое я не могу тебе рассказать.

Она перевернулась на спину и спрятала голову под одеяло.

 Ну брось, расскажи. Ты же знаешь, я тебя не осужу.

 Я украла сорок баксов у своей соседки,  промямлила она из-под одеяла.

 Зачем? Ну брось, рассказывай. Такие правила игры.

Назад Дальше