И я жил по привычному распорядку. Подъем, завтрак, обед в час дня, в 13.45 автобус на тренировку. Я глотал, не жуя. День за днем, каждый день, кроме свободных часов в субботу после обеда или в воскресенье, когда можно было, если хочешь, сходить посмотреть на домашние матчи «Пармы».
Девушки? Ну Они были в школе, но времени на них не было. Такая жизнь. Жизнь, где граница между зрелостью и незрелостью очень тонкая, и ошибки можно избежать благодаря незначительной детали.
Мы играли в провинциальном чемпионате, и это не было слишком трудно. Играли против приходских команд. Нечем было себя проявить. Примерно в феврале был тест товарищеский матч. Такой матч, на который приходят посмотреть молодых игроков вроде того, на котором просматривали меня. Там был вратарь моего возраста, были менеджеры клубов и тренеры. Я немного выпендривался, чтобы показать, что у меня нет соперников, и пропустил дурацкий гол.
На выходе с поля меня остановил Фабрицио Ларини, ответственный за юниорскую команду:
Попытайся измениться, иначе вернешься домой.
Это было всего лишь предупреждение, но для меня оно прозвучало как гром среди ясного неба. Внезапно я понял, что, несмотря на то что я был мальчиком, а это была всего лишь игра, в ней уже появились профессиональные правила. Я вошел в мир работы, почти сам того не заметив. Это были соревнования. Через месяц мы поедем играть на турнир в Геную, в Молассану, против «Дженоа», «Сампдории», «Энтеллы», команды Кьявари.
Мы выиграли финал у «Дженоа», я отразил три пенальти и сам забил: в команде я еще был и лучшим пенальтистом. Я продолжал бить пенальти, пока не стал профессионалом, и не случайно тем памятным вечером в Берлине мне предложили выйти и забить. Я перестал только сейчас, потому что появились отличные пенальтисты, но я всегда готов подойти к точке, если понадобится.
В тот день в Молассане меня наградили как лучшего вратаря, и это был поворот: я начал ощущать поддержку и доверие тренеров.
Тогда моим тренером был Эрмес Полли, по прозвищу «почтальон», миф Пармы: более тридцати матчей в футболке с крестами. Он работал на двух работах: играл в футбол и разносил почту.
В июне я окончил среднюю школу и записался в лицей в Бодони. В пансионе можно было учиться, как в гимназии, но я этот вариант даже не рассматривал. Так было тяжелее нужно было ходить в другую школу, у меня было очень мало времени на себя, но я хотя бы менял обстановку.
Кончилась и моя анонимность я начал светиться в национальной сборной, меня позвал Серджио Ватта, тренер команды ребят младше 15 лет. Мы летим в Глазго, этой мой второй, и самый долгий на тот момент, полет на самолете. Это была квалификация на чемпионат Европы, который должен был пройти в Турции.
Мои надежды, мои мечты воплощались в жизнь, становились реальностью, их можно было ощутить и потрогать. В Турции в мае 93-го мы дошли до финала, где нас разгромила Польша. Там был Франческо Тотти точно такой же, как сейчас, там был Виджани, который играет в «Реджине», там были мои друзья из «Пармы» те самые, из поезда, без билета.
В Турции в четверть- и полуфинале были пенальти, и я сделал все, что мог: в матче с Испанией я отразил два и сам забил один, в матче с Чехией я сам промахнулся, но сумел взять три пенальти. Именно тогда в «Газзетта делло Спорт» был заголовок на первой странице:
БЕНТИВОЛЬО И БУФФОН,
ИТАЛИЯ ВАМ АПЛОДИРУЕТ
Это был мой первый газетный заголовок, и я разделил его с девушкой, Франческой Бентивольо, которая была старше меня на год, молодой теннисисткой, которая в эти дни, начав с квалификаций, дошла до четвертьфинала Открытого чемпионата Италии в Риме. Франческа рано оставила теннис, предпочтя заняться другими делами.
Какая странная судьба! Вернувшись в Италию, мы остановились в Риме в гостях у Мауро Владовича, теперь секретаря федерации футбола. Он дал нам билеты на матч «Рома» «Торино» (54 по пенальти, такой результат невозможно забыть), и я прошел как раз мимо Форума, где моя «сестра по заголовку» принимала свою порцию славы.
Я, как всегда, смотрел матч за воротами. Если как вратарь я только начал расправлять крылья, то как болельщик я к тому времени был профессионалом.
4
Болельщик в косухе
Мои выходные за воротами
Пятьдесят лиц подозрительно посмотрели на меня, когда я сел за воротами на стадионе в Болонье. Думаю, только они и смотрели на меня на этом бетонном поле я появился внезапно, непредсказуемо. После всего пережитого риска было бы достойным завершением, если бы меня негативно приняли или, хуже, попытались бы побить. Я всего несколько раз в жизни так боялся. На каждом шагу я проверял, не вывалился ли транспарант из рюкзака. Если бы его нашли, мне бы не поздоровилось.
«Болонья» «Каррарезе», любое зимнее воскресенье. Одно из моих болельщицких воскресений фаната «Каррарезе». Я выехал из Пармы, сам того не ожидая. Я часто делал это в годы пансиона, прежде чем стал играть в Серии А, а иногда и после этого. Почти всегда один, но пару раз затаскивал с собой и друзей как однажды на дерби в Масса. Для меня было огромной радостью взять с собой за ворота еще четырех ребят, на четырех болельщиков «Каррарезе» больше. На матчах, о которых объявляли афиши, было и по пять-шесть тысяч человек, но на обычных на стадионе было немного народа, и так даже лучше.
Мы сделали плакат в пансионе.
Там было написано: «КУИТ сектор Парма». КУИТ Команда Ультрас Индейские Войска (Commando Ultrà Indian Troops) аббревиатура болельщиков «Каррарезе», которая до сих пор написана на моих перчатках. И транспарант в моем рюкзаке, когда я один, как обычно, направляюсь в Болонью. На мне джинсы и косуха. И все. На голое тело.
Был февраль, не так уж и тепло. Но я был (и до сих пор остаюсь, в некотором отношении) таким.
Была забастовка на железной дороге, и я до последнего сомневался, ехать или нет. Потом сказал себе: «Ладно, поеду». Я приехал на вокзал и бегом успел на поезд до Лечче, прямой поезд, единственный за не знаю сколько времени. Он был весь забит людьми. В Болонье я не знал, как добраться до стадиона. В конце концов пошел пешком. Дорога все не кончалась и не кончалась. Как и во всех пережитых мной приключениях, я пришел на стадион не с той стороны то есть со стороны ворот «Болоньи». Сначала для «Каррары» все шло не очень хорошо. Судейство было так себе, были стычки. Потом мы объединились со «СПАЛ» из Феррары. Феррара и Болонья исторически совсем не друзья.
И да, мне было страшно, как каждому, кто попал в такое место, где ты оказываешься единственным не похожим на других, единственным представителем другого племени. Даже если ты всего лишь точка в толпе, тебе кажется, что все смотрят только на тебя, как на чужака в Пертегаде. В тусовке за воротами все друг друга знают.
Я шел крадучись, делая вид, что мне все равно, и дошел до билетного окошка. Я сел за ворота и оказался перед стеной подозрительных лиц. Пятьдесят болельщиков «Каррарезе» прибыли на автобусе вместе и не предполагали, что еще кто-то появится в это воскресенье. Наконец кто-то меня узнал. Меня начали хлопать по плечу. После матча мне даже удалось избежать привычной поездки в туалете поезда: меня довезли до Пармы.
Сколько я так ездил? Часто. Я был в Сесто Сан Джованни, в Вероне, в Римини, в Монтеварки, даже в Альцано, в провинции Бергамо в тот год, когда «Альцано» играл в Серии Б. В субботу я иногда прогуливал школу: неделю да, неделю нет. В пансионе нас проверяли, в школе нет, я же хитрец, я пошел в другую школу.
Я ездил не обязательно только на «Каррарезе». Иногда, если я не мог вернуться домой, если поездки были слишком долгими или я должен был выехать слишком рано или вернуться слишком поздно, я ехал в Реджо Эмилию, в старый «Мирабелло». Но не со стороны «Реджаны», а со стороны гостей.
Мне всегда нравились те, кто в меньшинстве. Я помню легендарный матч «Реджана» «Казертана». Но не из-за матча, а из-за ста пятидесяти болельщиков «Казертаны». Фантастические люди. Они все курили. Никогда в жизни не видел столько дыма. Курили даже малыши в колясках. Я могу так сказать? Я так сказал.
Я продолжал болеть за «Каррарезе» даже после того, как начал играть в своей первой команде. Мне пришлось ограничивать себя, когда я стал знаменитым. Однажды я на машине поехал из Каррары в Монтеварки.
Одна из последних поездок в качестве болельщика состоялась, когда я уже носил синюю майку. В субботу мы играли в Белоруссии, а в воскресенье я взял машину и уехал в Феррару. Там был праздник, и я вошел на поле со знаменем, как делают, когда братаются болельщики. Даже есть фото, запечатлевшее этот момент.
Я помню, как мой отец говорил: «Что это такое ультрас? Что за преувеличение?» Он поддерживал болельщиков, но ненавидел крайности.
А я? Сегодня я далеко ушел от того мальчика, которым был, но я счастлив, что был таким. Играл, развлекался, жил своим возрастом. Конечно, у меня была и девушка. Валентина. Я познакомился с ней на пляже, а где еще можно познакомиться? Я учился в школе, а она была вся такая правильная. Возможно, слишком правильная для меня. Отличные оценки, страсть к танцу. Мы были вместе три года, но если видишься раз в две недели, отношения поддерживать легче, потому что проблем не видно. Потом, конечно, все закончилось.
В конце подросткового возраста многое заканчивается, ты меняешь кожу, некоторые аспекты жизни, которые казались важными, становятся второстепенными, некоторые привычки становятся слишком обременяющими или слишком ненужными. Так и кончилась моя жизнь «ультрас». Никогда не думал, что я буду расплачиваться за эти детские увлечения, когда уже стану известным игроком национальной сборной. Но это случилось во Флоренции много лет спустя. Это был кубковый матч «Фиорентина» «Парма», и я не играл. Я не помню, была ли у меня травма, но скорее всего, в Кубке Италии я просто уступил место резервному вратарю, как это часто бывает. Я приехал на матч сам на своей машине, у меня тогда был «Порше». Я поставил ее на подземную парковку Франки и спокойно пошел на матч. Проблемы начались в конце, когда я вышел и оказался на улице, перегороженной болельщиками «Фиорентины». Я поговорил с ними, и они провели меня на другую сторону стадиона, в зону, где были автобусы поклонников «Пармы», которые оцепила полиция на выезде на дорогу. Многие меня знали, поздоровались со мной. У одного из них, Вольпо, лицо было в крови из-за брошенных в него другими болельщиками предметов. Я сказал ему: «Давай я тебя подвезу, так ты быстрее попадешь домой». Пока мы ехали вдоль кортежа, некоторые автобусы, что были впереди, остановились, из них вышли болельщики, чтобы подраться с противниками. Вольпо, хотя ему уже и так досталось, не смог сдержаться и выпрыгнул из моей машины, чтобы помочь товарищам.