Да, не хватило только этого последнего матча, маленькой удачи. Матч закончился серией пенальти: я отразил удары Зеедорфа и Каладзе, а Дида был лучше меня и вытащил удары Монтеро, Салайеты и Трезеге. Однако я отлично помню одну деталь этого вечера.
Пенальти Несты.
Я был уверен, что возьму его, а он забил. Я был уверен, что он будет бить влево, и бросился туда. Но я опередил мяч, который полетел по странной траектории и удивил меня.
Когда на поле вышел Шевченко для последнего пенальти, я уже был в раздевалке. Я пережил слишком сильный выброс адреналина к тому моменту.
Наконец я отошел от той стены. Во рту все еще был горький привкус разочарования и желание от него избавиться.
Я не мог избавиться от одного от своей роли, от своей позиции, которой достиг.
Наконец я отошел от той стены. Во рту все еще был горький привкус разочарования и желание от него избавиться.
Я не мог избавиться от одного от своей роли, от своей позиции, которой достиг.
Я был Джиджи Буффон.
Я делал то, что мне нравится, играл в футбол, я был чемпионом, которого любили болельщики и ценили противники.
Но я еще был и парнем, который жил своей жизнью. И мне всегда нравилось качество. Во всех смыслах. Начиная с девушек. Мои сердечные дела были достаточно стабильными. Отношения длились в среднем три года. Неплохо для совместной жизни. От одиночества я сразу переходил к совместной жизни.
Мой отец немного переживал из-за этой легкости, когда я приводил домой своих девушек через пару месяцев после знакомства.
Хотя это и были относительно стабильные отношения, они заканчивались так же, как начинались. Момент расставания всегда неприятен. Но со своими бывшими, кроме одной, я всегда сохранял неплохие отношения. Даже сейчас.
Со временем я научился ценить хороший вкус, качественные вещи, вкусную еду. Я не фанат автомобилей, я их выбираю по функциональности, но если вижу машину, которая мне нравится, я ее беру. Иногда получается, что я хожу в казино, а еще мне нравится тратить деньги на качественную еду. Я был во многих ресторанах: «Пескаторе ди Каннето суллОльо» в Лоренцо в Форте дей Марми, «Романо ди Виареджо» в «Локанда делле Тамеричи», рядом с моим домом, одно из самых моих любимых мест.
Это была и есть моя жизнь, от высшего к низшему. Если мой спортивный (и личный) сезон 20022003 годов был великолепен, то следующий я предпочел бы забыть.
Это был год моего экзистенциального кризиса, моей депрессии, год, когда я спрашивал себя, что я делаю в воротах. Я сомневался в себе не только как в футболисте, но и как в человеке. В тот год, после двух скудетто, мы не заработали ничего.
Это был последний год Марчелло Липпи в «Юве». Я знал Липпи-2, вернувшегося после несчастливого опыта в «Интере». Все говорили, что он изменился к лучшему по сравнению с Липпи-1.
Это, ребята, наша работа.
Эта фраза Липпи всегда меня сопровождает. Это не просто слова, не бессмысленная присказка, которую повторяют к месту и не к месту. Это убеждение, которое он принес в команду, которое он передает нам перед выходом на матч, особенно перед важным. Я знал Липпи в «Юве» и в национальной сборной, он умел решать любую ситуацию, как никто другой, у него есть и твердый характер, и чувство юмора.
Я часто со смехом вспоминаю сценку с Игором Тудором, хорватом. Липпи имел особое пристрастие к Тудору, ставил его играть всегда, в любой роли, он выставлял его даже хромым. В тот день, перед тренировкой, мы все стали на поле в круг, Липпи раздавал кучу советов и каждый раз завершал их словами:
Игор, а ты понял?
Тудор в определенный момент не выдержал и вместо обычного «Да, мистер» ответил, выставив руками свои уши вперед:
Понял, я тебя слышу, у меня из-за тебя уже вот такие уши.
О как.
Но Липпи в свою очередь положил руки себе между ног:
А у меня из-за тебя уже вот такие яйца.
Но любая история заканчивается. Особенно если ты много выиграл. Ты удовлетворен и можешь себе позволить немного отойти в сторону, пока другие борются за место в первом ряду.
Пришел Фабио Капелло. И еще два скудетто. Первый был для меня замечательным, второй не очень, так как я сломал плечо в тот летний вечер трофея Берлускони в столкновении с Кака. Я помню жуткую, смертельную боль. Плечо потеряло чувствительность, я чувствовал себя роботом. Я никак не мог поставить его на место, мышцы были перенапряжены. Такой боли я еще не испытывал.
Но, как и несколько лет назад, мой позитивный настрой и оптимизм, которые помогли мне преодолеть депрессию, поддержали меня и когда я долгими месяцами терапии лечился от травмы.
Я был спокоен, страха не было. Я был уверен, что вылечусь. Конечно, были и кризисные моменты: я в физкультурном зале, занимаюсь лечебной физкультурой, а команда выигрывает. Меня отдали в руки физиотерапевтов. Однажды в дождливый день мимо по коридору прошел Капелло. Я и физиотерапевт Джиджи Почеттино говорили о чемпионате мира, об Италии, о наших перспективах победы.
Капелло нарисовался в дверях.
Ну и докуда вы надеетесь дойти? саркастическим голосом спросил он.
Если я выздоровею, до полуфинала я их доведу, ответил я ему в стиле Джиджи Буффона.
Он вышел смеясь.
Почеттино и я в тот вечер в Берлине не вспомнили о его смехе мы вспомнили о моих словах. И Почеттино прислал мне сообщение: «Ты держишь слово».
Он вышел смеясь.
Почеттино и я в тот вечер в Берлине не вспомнили о его смехе мы вспомнили о моих словах. И Почеттино прислал мне сообщение: «Ты держишь слово».
Капелло отлично управлял командой в чемпионате. Но в Кубке, к сожалению, мы далеко не продвинулись.
Что ж, бывает. В конце концов, везде есть свои ступени, не только в футболе. Кто-то может хорошо выступать на чемпионате, но не подняться на следующую ступень.
Сила Капелло в том, что он всегда думает о худшем. Каждый соперник, с которым мы должны были встретиться, страшно опасен. Ничто не спасало нас от той ауры страха, которую Капелло распространял вокруг себя.
Они находятся в лучшей форме, чем кто-либо на чемпионате, говорил он о соперниках перед каждым матчем.
На второй год, во второй части сезона, мы должны были поехать в Тревизо, и тут у нас точно не было надежды на спасение. Мы заключили пари между собой, что даже в этот раз он скажет нам эту фразу.
Он пришел на техническое собрание, и первое, что он сказал, было:
Я их видел, они в потрясающей форме, бегают быстрее всех.
Мы переглянулись, хихикая.
Да, мы смеялись и танцевали, сами того не зная, на палубе «Титаника».
Мы не знали, что происходит трагедия я имею в виду, футбольная трагедия, которая должна была разрушить «старый» «Ювентус» и превратить его в «новый» «Ювентус». И я окажусь в центре этого скандала и не просто как игрок «Юве», не просто как один из тех чемпионов, которые получили скудетто в Серии Б в том чемпионате середины лета.
Нет, поскольку я всегда обо всем говорил честно, в центре этого черно-белого «Титаника» был я как человек, и вытаскивать из этого меня пришлось другим, с невероятной легкостью. Слишком легко. Такое было время, такая была Италия.
И я стал монстром для первых страниц газет.
Поскольку это был не первый раз, и раньше меня тоже вовлекали, а иногда и я сам вовлекал других в более или менее серьезные дела, думаю, что здесь надо сделать пояснение.
Насчет моих «темных» историй. Ну, возможно, слово «темный» здесь преувеличение.
И это не единственное, что преувеличено в этих историях.
10
Темные истории
Ошибки, огрехи, нечестность вратаря
Я никогда не делал ничего непоправимого, но некоторые ошибочные, политически некорректные или просто глупые вещи случались в моей жизни. Истории, которые попали в газеты, и истории, которые остались в закоулках памяти. В жизни каждого человека случается немало ошибок. Просто ошибок, ошибок, которые ты совершаешь с добрыми намерениями, ошибок, которые тебе приписывают, но ты даже спустя много лет отказываешься признавать их таковыми. Все мои темные истории всегда оказывались на первой странице. Никаких скидок, я каждый раз оказывался, как на снимках в стиле «Их разыскивает».
Ошибки молодости. За неделю до выхода на поле в Серии А против «Милана» мы с моим другом по пармской «Примавере» пошли погулять с двумя девушками. Зашли в бар. Выпили по стаканчику.
Когда у меня есть немного алкоголя в крови, я становлюсь «бесстрашным», если вы мне позволите эвфемизм. Когда бар закрылся и мы оказались на улице, я залез на машину своего друга и помочился (в то время я еще не умел водить машину, и мопеда у меня еще не было). Хозяин бара решил, что это чья-то чужая машина, побоялся драки и немедленно вызвал полицию.
Что вы тут делаете? спросили полицейские, выходя из машины.
Ссым, ответил я со своим обычным дурацким выражением лица.
Документы, сказали они.
Я начал возражать, наговорил им лишнего. На следующий день меня вызвал к себе Пасторелло:
Тут тебе повестка.
Мне? За что?
Я как с неба упал. Я уже и забыл все это, в моем юношеском легкомыслии мне казалось, что я ничего серьезного не сделал и никого не оскорбил.
Нарушение общественной морали и сопротивление полицейскому при исполнении, зачитал мне спортивный директор.
Я пошел в квестуру извиняться. Я признал, что совершил нарушение, и повестка была отозвана. Спустя неделю я дебютировал в Серии А, и началась моя дорога среди «взрослых». Об этом безумном вечере никто ничего не узнал. Я всегда думал, что, если бы это случилось неделей позже, я бы так легко не отделался. И по-моему, это было бы неправильно. Я всегда оставался собой в Серии А или в «Примавере». Я был мальчишкой. И это была даже не бравада. А просто обыкновенная глупость.
Как в той истории с «палач тот, кто отступает» и с номером 88. Для меня «палач тот, кто отступает» было ошибкой, максимум невежеством. Да, серьезным, согласен, но скандал, который из этого раздули, оказался и вовсе безразмерным. Я просто не знал об историческом происхождении фразы. Понятия не имел, что этот девиз восходит к фашистской традиции и что это был лозунг кровавого восстания Реджо Калабрии в 1970 году. Правда, я читал, что некоторые историки возводят его к временам Неаполитанской республики 1799 года, а в Первую мировую войну это был девиз Ардити.
Как в той истории с «палач тот, кто отступает» и с номером 88. Для меня «палач тот, кто отступает» было ошибкой, максимум невежеством. Да, серьезным, согласен, но скандал, который из этого раздули, оказался и вовсе безразмерным. Я просто не знал об историческом происхождении фразы. Понятия не имел, что этот девиз восходит к фашистской традиции и что это был лозунг кровавого восстания Реджо Калабрии в 1970 году. Правда, я читал, что некоторые историки возводят его к временам Неаполитанской республики 1799 года, а в Первую мировую войну это был девиз Ардити.