Когда подходит покупатель, мы замолкаем, и, отвернувшись, я направляюсь к своим вещам на диване. Засовываю альбом в сумку, вешаю ее на плечо и, ссутулившись, стараюсь прошмыгнуть мимо Оливера незамеченной.
Ты куда собралась, Лола? зовет Не-Джо.
Надо выйти, бормочу я, толкая входную дверь.
Оказавшись снаружи, я осторожно обхожу репортера, достаю телефон и тут же набираю папу, чтобы выглядеть занятой.
Он отвечает на втором гудке:
Что стряслось, моя девочка?
Наклонившись, я тихо отвечаю:
Привет.
Ну привет.
Он делает паузу, ожидая, что я скажу, зачем позвонила. Я сделала это в качестве прикрытия, но сейчас, слыша его по телефону, понимаю, что в моей груди есть ощущение, похожее на воду, напирающую на плотину. Рисование, писательство, фильм, Оливер. Плюс мои типичные «шаг вперед и два назад» во флирте, то, как тщетно я пытаюсь понять Оливера, и ноль навыков в доверии собственному чутью, когда дело касается парней. Это слишком много всего за раз.
Я могла бы позвонить кому-нибудь из девчонок, но уже почти жалею, что рассказала Харлоу про тот день, и не хочу, чтобы она сейчас любопытничала про Оливера. Лондон на работе, а Миа не сможет сдержаться и все выболтает Анселю.
Что случилось? поторапливая, снова спрашивает он.
Поморщившись, я закрываю глаза:
Я просто раскисла.
Расскажи мне.
Кто мне выдал в эту жизнь взрослый билет? Кто решил, что это хорошая идея?
Папа смеется:
Выдали взрослый билет? Ну-ну. Видимо, меня стороной обошли. Он затягивается сигаретой, и его голос звучит напряженно, когда, задержав дыхание, он произносит: Выкладывай давай.
Боже, с чего начать? У папы есть свое мнение насчет Остина («форменное трепло, и ты правда думаешь, что он подходит для этого проекта?») и идеи о Рэйзоре как о пришельце с Марса («он что, охренел? Он хоть читал чертову книгу?»). Поэтому разговоры о моей работе для него вроде спускового крючка: они вызывают в нем защитный инстинкт под названием «не позволю никому навешать лапшу на уши своей девочке», и хотя мне нравится, как он мной гордится, у него совсем нет опыта в Голливуде. Его мнение будет громогласным, но бесполезным.
Но что странно, мне и не нужно это обсуждать: работа всегда была областью, где я чувствовала себя уверенно. И кроме того, я все еще разбираюсь в собственной реакции на Рэйзора-марсианина. А вот самая запутанная тема связана с Оливером, и я могу обсудить это с тем, кто, скорее всего, не решится слишком далеко заходить в своих расспросах.
Покусав ноготь, я наконец говорю:
Думаю, у меня странные отношения с Оливером.
А-а. Я слышу, что он резко затягивается, и представляю, как он прищуривается, держа сигарету в зубах.
После чего выдыхает:
Значит, мы об этом поговорим?
Судя по всему.
Когда ушла мама, папе пришлось взять на себя все, что касалось воспитания девочки, помогая мне разобраться в душевных драмах, увлечениях парнями, несчастьях и месячных. Он справился с этим настолько стойко, что я его за это просто обожаю. Папа шутник и приколист, сарказм механизм его защиты, но я знаю, что внутри он мягкий. И с добрейшим сердцем.
Хохотнув, он выдыхает дым:
Ну говори.
В общем начинаю я, сощурившись и глядя на небо, кажется, я хочу большего.
Папа щелкает языком:
Даже не знаю, Босс. Я не могу до конца понять парня. Думаю, он тебя обожает, но большее ли это для него самого?
Вот именно такая честность мне и нужна. Папа очень любит Оливера, но он не видит нас парой в отличие, например, от Харлоу.
Нахмурившись, я сознаюсь:
Я не знаю. В Вегасе он ясно дал понять, что не заинтересован.
А еще Оливер хороший друг, добавляет папа. Будь осторожна, когда пытаешься из этого сделать что-то большее.
Пожав плечами, я пинаю сухие листья на тротуаре. Папа это зеркало моих собственных мыслей на эту тему.
Ну да.
Я слышу, как он затягивается и выпускает дым снова, после чего говорит:
Но я знаю, что все мы получаем меньше, чем хотим.
Пап.
Он смеется:
Ты так да. Ну давай, постарайся удержать все на легкой ноте. Сейчас твоя жизнь просто чокнутая. Сначала «Рыба Рэйзор», а теперь ты пишешь еще. И еще этот чертов фильм.
Я вглядываюсь в горизонт. Все это так тяжело, что внезапно ловлю себя на желании сменить тему:
Что делаешь сегодня вечером?
Мне слышно, как он ногой тушит окурок на заднем крыльце, и стук двери, когда заходит в дом.
Думаю, на ужин придет Эллен.
Эллен. Папина новая девушка, которую я люблю настолько, что так и тянет показать ей фак. Папа самый лучший и самый умный из всех, кого я знаю, и он заслуживает кого-то особенного. А Эллен с фальшивыми сиськами и вечно жующая жвачку официантка в T.G.I. Fridays[23].
Потрясающе.
Похоже, она тебе не нравится.
Я хихикаю:
Я говорила тебе, что она мне не нравится.
Она забавная, Босс, оправдывает он. И у нее большие сиськи.
Треш. Вешаю трубку. Разговор был на сто процентов бесполезен.
Он смеется:
Люблю тебя.
И я тебя. Я бросаю телефон в сумку и поднимаюсь по металлической лестнице домой.
Знаю, что соврала: это было не совсем бесполезно. Иногда папа своей честностью попадает именно туда, куда мне нужно. Для Оливера это явно не больше, чем дружба, но даже если и так, то разве то, что есть сейчас, для нас не лучшее?
Знаю, что соврала: это было не совсем бесполезно. Иногда папа своей честностью попадает именно туда, куда мне нужно. Для Оливера это явно не больше, чем дружба, но даже если и так, то разве то, что есть сейчас, для нас не лучшее?
Едва я вхожу, снаружи кто-то стучит в дверь. Два коротких удара костяшками ладони. Оливер.
Я открываю дверь, прежде чем его рука успевает опуститься.
Привет, улыбаюсь я.
Он запыхался и рукой проводит по волосам.
Привет, отвечает он. Могу я войти на минуту?
Я делаю шаг в сторону: «Конечно».
Он проходит мимо меня в гостиную и несколько секунд смотрит в окно, пока восстанавливает дыхание. Кажется, он здесь не за тем, чтобы перехватить бутерброд и воспользоваться туалетом из-за сломанного в магазине. И чем дольше он молчит, тем тревожнее мне становится.
Наконец он поворачивается ко мне:
Ты в порядке?
Я впиваюсь в него взглядом, пытаясь игнорировать свалившееся на мою голову за последний час. Почему он решил, что я могу быть не в порядке?
Ага. А что?
Ты как-то внезапно ушла. Будто что-то не так.
Мысленно простонав, я отворачиваюсь и смотрю в окно:
Просто почувствовала себя дрянью, проболтавшись Не-Джо про тебя в универе и
Господи, Лола, мне насрать, что Джо об этом знает.
Пожав плечами, я говорю:
Ты выглядел недовольным.
Схватившись рукой за затылок, он отвечает:
Не хочу, чтобы ты думала обо мне как о парне, который склеил соседку, просто чтобы научиться, как себя вести с девчонкамю»
Его взгляд чуть увеличенных очками глаз такой мягкий:
Это фигово звучит.
Я улыбаюсь:
Я не думаю так об этом. Это же универ. Чего там только ни бывает.
Тот единственный раз случился по большой пьяни больше десяти лет назад. Это не было, он морщится, подбирая слова, каждую ночь.
Все нормально, тихо произношу я, желая, чтобы он знал, что не нужно что-то объяснять, лишь бы заставить меня чувствовать себя лучше. Я не хочу, чтобы ты
И знать, что ты слышишь такое про меня от кого-то еще почесывая шею, перебивает он меня. Мне это не нравится.
Честно говоря, с тобой мы подобные темы вообще не обсуждали. Он ничего не отвечает, и я быстро добавляю: То есть это нормально. Нам и необязательно. Просто Вот поэтому я и ушла, потому что почувствовала себя вторгающейся куда не надо. Я не хочу влезать в твои личные дела, Оливер. Я уважаю твое пространство.
Когда он смотрит на меня, то кажется запутавшимся.
Я чувствую начинает он и качает головой. Черт, чувствую, нам надо поговорить.
У меня в животе закололо. С таких слов хорошие разговоры не начинаются.
А сейчас мы разве не разговариваем?
Ну то есть, делая шаг вперед, смотрит на меня он, вчерашний вечер был другим. Или это только мне так показалось?
Опустив глаза, я пинаю носком туфли уголок ковра, ощущая неловкость собственных движений:
Нет, думаю, я понимаю, о чем ты. И хочу извиниться за это».
Подойдя ближе, он говорит:
Нет, а потом еще тише добавляет: Не извиняйся. Я не это имел в виду.
Он медленно поднимает руку и кладет мне на щеку. Я чувствую поглаживание его среднего пальца на бьющемся пульсе у себя на шее, а он смотрит на свою руку, приоткрыв рот, будто не может поверить, что сейчас сделал.
Словно вглядываясь сквозь густой туман, я очень настойчиво пытаюсь вспомнить, с чего я решила, что поцеловать Оливера плохая идея. Потому что прямо сейчас я ни капли не сомневаюсь: он тоже думает об этом.
В моем заднем кармане громко орет телефон, и мы одновременно вздрагиваем. Отойдя на шаг назад, я достаю его.
Прости. Я забыла, что перенесла звонок на попозже
Когда он оказывается у меня в руке, мы оба смотрим на экран и видим имя Остина Адамса.
Господи, и часто он названивает? хриплым шепотом спрашивает Оливер.
Извини, я секунду. Подняв палец, я отвечаю: Привет, Остин.
Лолс! кричит он. Оливер поворачивается к окну, но я уверена, ему слышно все, что говорит Остин, потому что от дикой громкости я отодвинула трубку подальше от уха. На заднем плане я слышу порывы ветра и так и вижу, как он на большой скорости несется на кабриолете по голливудским холмам.
Как насчет увидеться, если на этой неделе будешь в Лос-Анджелесе? Лэнгдону уже не терпится начать. С удовольствием встретился бы с вами обоими как можно скорее.
Могу приехать в любое время, говорю я.
Могу приехать в любое время, говорю я.
Оливер поворачивается ко мне, и я ему улыбаюсь, но он, кажется, слишком погружен в собственные мысли, чтобы улыбнуться в ответ.
Супер! отвечает Остин. Завтра вечером студия организует небольшую вечеринку в «Сохо Хаус» в Западном Голливуде. Он будет там, а я буду рад, если и ты тоже приедешь. Мы могли бы начать с предисловия. Может, обсудить нескольких важных вопросов: какова настоящая история Рэйзора? Сколько лет Куинн? Если ей уже в начале восемнадцать
Погоди, Куинн пятнадцать, перебиваю я. О чем ты?
Я практически вижу, как он неопределенно машет рукой: «Не переживай сейчас об этом. И так много чего нужно проработать. Ее силу и сексуальность, сбалансировать обычную жизнь и желание мести».
Сексуальность?
Подняв глаза на Оливера, я вижу, что он хмурится.
В общем, продолжает Остин, и шум стихает, будто он въезжает в гараж, я прослежу, чтобы ты была в списке. В восемь. Завтра. Приедешь?