Последние восемь месяцев были медленной и мучительной прелюдией, а лихорадочный жар под моей кожей, делающий меня нетерпеливой, заставляет освободиться из его объятий, но только чтобы спустить вниз его боксеры, и он вместе с джинсами отпихивает их подальше.
Оливер не в состоянии оставаться недвижимым надо мной, его щетина царапает мне соски, когда он поцелуями гуляет по моим ребрам, по руке, по подмышкам, покусывая бицепс, и продолжает двигаться в моей ладони.
Я чувствую его руку между нами, когда он стягивает вниз мое нижнее белье, чтобы я высвободила одну ногу, и вот наконец его пальцы там, скользят по мне и ныряют внутрь, и это ощущается, будто меня вот-вот унесет за пределы Солнечной системы, и все внутри меня есть огонь и свет. Я извиваюсь под ним, желая его, потому что я уже близко. Мне хочется знать, как он чувствует меня и как ощущает себя сам, когда меня трогает, поэтому я тоже уже там, одним пальцем скользя вокруг его. А он смеется сквозь поцелуи и говорит мне, насколько это потрясающе. Как ему удается найти слова, когда я совершенно потеряла дар речи?! Его большой палец снова и снова потирает мой клитор, и я ощущаю такое отчаяние, что резко приподнимаю бедра, чтобы впустить поглубже его бесконечно длинные пальцы. Его член касается наших рук, и наконец он приподнимается, убирает в сторону наши руки Он уже почти там, так близко, и когда у нас обоих перехватывает дыхание, он одновременно с этим толкается вперед и скользит в меня.
О господи! произносит он и Лола. О-о, черт. О-о, твою мать.
И это превращается в безумие.
Он двигается.
Нет, не просто двигается.
а по-настоящему трахает меня, и это наконец-то Оливер! Он внутри меня. Он погружается так глубоко и стонет мне в шею.
Оливер упирается коленями в матрас и наклоняется. В темноте вокруг нас нет ничего, кроме звуков: изголовье кровати грохочет о стену, пружины кровати протестующе скрипят. А он рычит мне на ухо, потому что это наконец произошло трахать меня быстро и несдержанно. Его пальцы скользят мне по подбородку, а следом и его язык, слизывая мой вкус с кожи.
Мы смеемся сквозь поцелуи, потому что это ощущается хорошо настолько хорошо. И мои руки побывали всюду: на его груди, бедрах и на основании его члена. Где-то в глубине души я знала, что будет именно так, была уверена. И где-то в ее закоулках, когда я позволяла себе представить себя в такой близости с кем-то, это всегда было про него. У этой фантазии были темные волосы, щекочущие мою шею, длинные пальцы, обхватившие мое бедро, в его улыбке были опыт и искушенность, когда я начинала кончать
О боже
Мои слова оборвало удовольствие. В венах вместо жидкости уже пар, обжигающий и невесомый, а я чувствую, что уплываю, впиваясь в него пальцами и ногтями, неразборчиво умоляя его продолжать делать то, что он делает, потому что это хорошо так хорошо, пожалуйста, и я так громко кричу под ним, что мой вопль эхом раздается по комнате.
Каждую часть тела наполняет удовлетворение, пока я, растаявшая и безмолвная, не сгораю, растворяясь в эйфории.
Его ритм просто бешеный сквозь мой оргазм, но как только я замолкаю, захлебываясь воздухом, он резко подается назад и выходит так грубо, что я тут же ощущаю пустоту.
Блин. Он задыхается, садится на пятки, склоняет голову к тяжело вздымающейся груди и потирает рукой лицо. Наклонившись ниже, делает несколько рваных вдохов.
Паника и блаженство в моей крови дают такую странную смесь, что я едва нахожу слова, чтобы спросить:
Что случилось?
Подрагивающей ладонью он обхватывает мое бедро:
Я не надел презерватив. И чуть не кончил.
Мое сердце стремительно колотится, кожа влажная от пота, а я сама еще не оправилась от только что произошедшего. Мы только что занимались сексом.
Едва упав на его кровать, спустя считаные минуты мы трахались, как самые настоящие дикари.
Я инстинктивно хватаю его за предплечье, пока он поглаживает меня вверх и вниз по раскрытым бедрам.
А ты кончила? шепчет он.
Я до сих пор не могу найти слов, поэтому киваю, еле выдавив:
Да. Боже.
На самом деле я думала, что потеряла сознание.
Его горячая рука скользит по моему бедру, животу и накрывает мою грудь.
Не могу поверить, он тяжело сглатывает и закрывает глаза, что мы
Привыкнув к темноте, я теперь лучше вижу его тело. Одно дело разглядывать его в нижнем белье при ярком полуденном свете в своей гостиной, но это ничто по сравнению с его очертаниями в полумраке, когда он стоит на коленях между моих раздвинутых ног.
Я рассматриваю его широкий торс, рельефный пресс и резкий изгиб его бедер, ведущий к влажному и тяжелому члену.
Его большой палец с нажимом кружит вокруг моего соска.
Думал, что это будет сплошное неторопливое смакование, когда мы Если бы это сделали.
Все мои связные мысли мошками разлетелись в разные стороны:
Сейчас я ощущаю себя слишком сумасшедшей для неторопливого смакования.
Я тоже, смеется он. Еще как.
Хочу его туда, где он был двадцать секунд назад, накрыв меня своим тяжелым вспотевшим телом и двигаясь, подкручивая бедрами, у меня между ног. Я сажусь, хватаю его за затылок и, целуя припухшие влажные губы, спрашиваю:
У тебя есть презервативы?
Да. Его пальцы скользят у меня между ног, а рот движется в глубоких и жадных поцелуях.
Я опускаю руку вниз, обхватываю его и наслаждаюсь влажным скольжением вверх и вниз по нему, когда Оливер стонет мне в рот, почти всхлипывая. Свободную руку он кладет поверх моей, но не направляя, а просто, чтобы почувствовать мои пальцы на себе, как и я чуть раньше. После нескольких неспешных поглаживаний он начинает двигаться в моей руке, целуя все более жадно и наклонившись так низко, что едва не скользит в меня снова.
Быстрее, шепчу я, и он закрывает мне рот своими губами.
Стой, погоди. Он мягко убирает мою руку. Не спеши. Это не Я хочу притормозить и все прочувствовать. Его поцелуи превращаются в легчайшие прикосновения:
Не хочу так же быстро захотеть кончить, если мы опять возьмем прошлый темп.
Не представляю себе сейчас, как секс с Оливером может быть неспешным, ведь я знаю, каково это, когда он слетевший с катушек. Теперь я вряд ли захочу, чтобы он пытался быть со мной нежным. «Нет, думаю я. Я знаю, как ты ощущаешься, когда просто берешь и трахаешь меня».
Он тянется к тумбочке и возится с коробочкой, которая, как я замечаю с легким удовлетворением, была нераспечатанной. Вытащив квадратный пакетик, он бросает его рядом со мной на кровать. Когда я тянусь к нему, он накрывает мою руку своей и с улыбкой целует.
Он тянется к тумбочке и возится с коробочкой, которая, как я замечаю с легким удовлетворением, была нераспечатанной. Вытащив квадратный пакетик, он бросает его рядом со мной на кровать. Когда я тянусь к нему, он накрывает мою руку своей и с улыбкой целует.
Не торопись, смеясь сквозь поцелуи, останавливает меня он. Подожди.
Всем телом нависнув надо мной, он наклоняется и целует, сдерживает меня и одновременно с этим распаляет, словно показывая, как можно смаковать.
Манящий рот, широкие плечи и сильные жилистые руки.
Четко очерченные мышцы его спины, упругая задница под моими ладонями, когда он двигался, врываясь в меня.
Мягкая дорожка темных волос, прижимающаяся к моему пупку.
Секс у нас и был, и не был; проникновение только формальность. И по его взгляду я понимаю: с каждым поцелуем он говорит мне что-то, с каждым прикосновением к моей коже.
Он так смотрит на меня, что складывается впечатление, будто видит больше, чем мое поднятое к нему лицо. Он видит всю меня. Из-за нарастающего от всего этого жара кожа горит огнем, вскипает кровь, а я превращаюсь в совершенно безумную.
Кажется, для смакования у нас впереди будет куча времени, тихо заскулила я. Я не
Он берет презерватив, кладет его мне на ладонь, а сам усаживается у меня между ног:
Знаю.
Я разрываю его, чувствуя необходимость немного сориентироваться. Внезапно занервничав, я вижу, как неуклюжи мои руки от отсутствия практики:
Давно такого не делала.
Он улыбается, но ничего не говорит, а, затаив дыхание, смотрит, как прикладываю презерватив к головке, удерживаю его там одной рукой и по всей длине раскатываю другой. Свободными остались добрых сантиметров пять, и, восхищаясь, я прикасаюсь к нежной коже, пока он не наклоняется вперед и не кладет руки по обе стороны от моей головы.
Кажется, он хочет что-то сказать, но также я чувствую, что этого всего слишком много, чтобы слова не прозвучали банально или излишне сентиментально. Наверное, именно поэтому я тоже молчу.
Он наклоняется, нежно целует меня и спрашивает:
Ты хочешь меня так?
Я предполагаю, он спрашивает, оставаться ли ему сверху:
Да.
На ощупь его член самая горячая часть тела, как едва сдерживаемый фейерверк. И от его ощущения в моей руке внутри меня все плавится, а перед глазами плывет. Кусая губы, я закрываю глаза, чтоб отрешиться от всего вокруг и чувствовать только его, когда он, растягивая, входит внутрь. Он шокирующе твердый там, где у меня мягкость и нежность, и это заставляет чувствовать себя дикой и задаться вопросом, смогу ли я его принять где-то еще, куда только он может войти.
С тихой руганью он ртом прижимается пониже моего уха.
Черт, снова выдыхает он.
Когда я приподнимаю бедра, чтобы втянуть его еще глубже, он останавливает меня, грубо стискивая мое бедро:
Подожди, я слишком
Я все еще под ним, за исключением медленно блуждающих моих рук по его спине в моменты, когда он, опираясь на свои, подавался вперед. Это просто нереально чувствовать себя соединенной с кем-то, как это происходит сейчас. Не в смысле синхронных движений, а именно одним целым.
Протяжно выдыхая, он слегка подается назад и толкается вперед, со стоном сдаваясь и начиная двигаться по-настоящему.
И я обнаруживаю, что была неправа: медленно и глубоко с Оливером так же идеально, как и буйный трах.
Я изумлена тем, как он выглядит надо мной. Столько раз и в стольких ситуациях видела его как друга: стоящего рядом со мной и сидящего на другом конце стола, в моей машине и в его, на полу, когда его рисовала. Я даже лежала головой у него на коленях и с этого ракурса смотрела на него. Еще видела, как он вылезает из-под моей машины, когда проверял подозрительную утечку. Но таким, как сейчас, я его не видела никогда. Голый, вспотевший, опираясь на руки рядом с моей шеей, он смотрит вниз на наши тела, следя за собственными движениями. Напряженные мышцы рук, зажатая между зубами губа Это наслаждение даже просто смотреть и тем более ощущать, как он лениво скользит вперед-назад.