Этот бункер, где мне теперь предстояло жить, куда больше походил на настоящий подземный город. По словам Риса, здесь обитало не меньше ста человек, причем на территории планеты имелось еще несколько подобных секретных баз. Меня поселили в большой комнате, напоминающей спальню в детском саду или какое-то большое общежитие. Здесь в несколько рядов стояли кровати, у каждой из которых имелась тумбочка и стул. С виду все казалось чистым, новым, вот только жить мне предстояло еще с пятнадцатью девушками, а это радовать никак не могло. Да что говорить, увидев место, где теперь придется поселиться, я просто впала в ступор!
Все не так плохо, как кажется, проговорил за моей спиной Дарис и положил ладонь мне на плечо, видимо, желая приободрить. Девочки у нас хорошие, общительные, приятные. Уверен, вы прекрасно найдете общий язык.
И как долго мне придется здесь ночевать? спросила я, не узнавая своего голоса настолько он прозвучал уныло и бесцветно. И это я еще от обрушенной на меня информации не оправилась, потому и реагировала так почти спокойно.
Тебе честно ответить или сказать то, что я говорю всем? спросил Рис, глядя на меня с сочувствием.
Давай правду.
Эта спальня для тех, кому мы пока не можем полностью доверять, вздохнув, признался парень. На самом деле в нашем городе достаточно места, чтобы выделить каждому по комнате, а то и по две. Но
Проблемных личностей лучше держать вместе и на виду, кивнула я, соглашаясь с рациональностью такого решения. То есть я на испытательном сроке?
Можешь считать и так.
А вещи мне какие-нибудь положены? Одежда, зубная щетка другие предметы гигиены?
Я все так же смотрела на пустую комнату с шестнадцатью кроватями и всеми силами старалась не разреветься. Странно получалось: меня едва не убили, пусть я выжила только благодаря своевременной помощи людей, которым тоже нужна не просто так; меня лишили права покинуть это место, у меня обнаружили какие-то непонятные способности, но сейчас я хотела плакать из-за перспективы ночевки с толпой неизвестных девок. Ну разве это не глупо?
Тебе все выдадут, ответил на мой вопрос о вещах Дарис. И не стоит переживать. Поверь, как только ты сама для себя решишь стать частью нашей команды, отношение к тебе сразу же изменится. Сейчас ты чужачка для всех, но я верю, скоро ты поймешь, что мы боремся за правое дело.
Кто будет меня учить? спросила я, не желая по второму кругу слушать порцию пафосных речей о том, какая у них замечательная организация.
К сожалению, у нас мало учителей. Потому заниматься ты будешь вместе со всеми ребятами. Но если захочешь, я бы мог постараться выделить время для индивидуальных занятий с тобой. Я, кстати, очень редко кому-то из новичков помогаю.
И с чего для меня такие привилегии? я посмотрела на него с откровенным недоверием.
Просто ты мне симпатична, Саша, ответил он, одарив меня очередным мягким, обольстительным взглядом. К тому же мне самому интересно посмотреть, как будут развиваться твои способности. Я много читал о таких, как ты, но лично не встречал ни разу. Увы, поисковиков в Союзе крайне мало, и при обнаружении у ребенка даже малейшего таланта, его забирают к себе военные академии. И работают такие люди потом только на военных и подразделения правопорядка. Именно поэтому ты, Сашенька, для нас такая важная находка.
Приобретение, поправила я и, устало вздохнув, шагнула вперед, в комнату. Продолжать этот разговор мне не хотелось совершенно. Где моя кровать?
Выбирай любую свободную, ответил Рис, пожав плечами. Ужин в шесть. Занятия начинаются сразу после завтрака.
А во сколько завтрак? спросила я, направляясь к незастеленной кровати, что стояла в самом дальнем углу поближе к окну, подальше от входа.
В восемь. И еще, Саш, проговорил Дарис, все так же стоя в дверном проеме. Постарайся подружиться с местными обитателями. Не закрывайся от людей. Это поможет тебе скорее адаптироваться.
Лишь теперь он, наконец, соизволил оставить меня одну. Да только после его ухода легче не стало. Присев на матрас, я сбросила с ног тапки, которые мне выдали вместе с одеждой в больничном крыле, и притянула колени к груди. Мне хотелось отгородиться от реальности, представить, что это всего лишь глупый сон, который скоро закончится. Увы я никогда не страдала склонностью к самообману. И сейчас слишком хорошо понимала, в какую жуткую историю умудрилась вляпаться.
Да, меня спасли, не дали умереть, почти вытянули с того света, но я даже представлять не желала, чем теперь мне придется за это заплатить.
«Не отчаивайся, Сашка, прошелестел в голове голос моей искусственной сестры. Все плохо, в этом ты права. Но мы найдем выход. Я уже почти выяснила, как отсюда сбежать».
«И куда мне потом идти? спросила я, и даже в моем собственном мысленном голосе отражалась настоящая обреченность. Домой? Уверена, меня там быстро найдут и притащат обратно. Или сразу сдаться войскам Союза? Так если верить словам Дариса, они тоже не упустят возможности прибрать меня к рукам. Спрятаться? Зарыться в какую-нибудь нору? Но что я тогда выиграю?»
«У вас на планете есть хорошая поговорка: утро вечера мудренее. Так вот, Саш, пока мы с тобой не можем видеть всей ситуации. Уверена, что скоро туман неизвестности рассеется и выход обязательно найдется. Просто будь сильной».
«Ничего другого мне не остается, вздохнула я. И вдруг, вспомнив о родителях, спросила: Ты можешь отправить маме сообщение, что я жива? Не хочу, чтобы они с папой волновались».
«В этом нет необходимости, отозвалась Катя. Твоим родным сообщили, что ты удачно прошла испытания и сразу была отправлена к месту учебы. Поэтому за тебя они не особенно переживают».
«Но как же это ведь ложь! я возмутилась настолько, что едва не вскочила с кровати. То есть получается, что никому не говорят о смертельных исходах проверок? Родители продолжают ждать своих детей? Думают, что те благополучно учатся Значит, и Лешка»
«Смертность на подобных испытаниях крайне низкая, уверенным тоном заявила Катя. И твой случай скорее неключение. У меня даже есть предположение, что эти борцы за свободу сами организовали для тебя подобный итог. Не вздумай им верить».
«Я и не верю», пробурчала в ответ.
«Правильно делаешь».
После этой фразы она затихла, вот только сейчас без ее болтовни мне стало до жути одиноко и тоскливо. В очередной раз оглядев тускло освещенное помещение с кроватями, я тяжело вздохнула и решила хотя бы застелить свою постель, пока не явились многочисленные соседки. Страшно представить, с кем теперь придется жить.
«Так и что мне делать, Кать?» спросила, натягивая на подушку белую наволочку, резко пахнущую стиральным порошком.
«Просто живи, прозвучал в моей голове спокойный ответ. И если ты все же сможешь освоить способности поисковика, тогда ситуация изменится в корне. Сейчас для тебя это единственная возможность снова вернуть себе контроль над собственной жизнью. А я, к сожалению, не смогу быть с тобой в постоянном контакте. Мой сигнал здесь не засекут, но активность твоего передатчика для мысленного управления отследить вполне могут. Потому говорить с тобой мы будем редко и без свидетелей».
Я тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Сейчас сама мысль о том, что без Кати я останусь совсем одна, едва не стала для моей сдержанности фатальной.
«Помни, что я всегда рядом, прошелестело в моей голове. Но если станет совсем плохо и захочется поговорить просто позови меня по имени».
Глава 8
Цели и их отсутствие
«Просто живи», сказала мне Катя в тот первый вечер в подземном городе-бункере, и казалось бы, разве сложно было последовать этому совету? Взять да и смириться со всем, вклиниться в тот поток реки судьбы, в который меня столь неожиданно забросило? Я ведь даже была готова попробовать найти приятельниц среди соседок, и поначалу мне казалось, что с этим не будет проблем. Но на деле все оказалось не так.
В первый вечер ко мне просто присматривались. Одни подходили знакомиться сами, с другими инициатором знакомства выступала я. Открытой агрессии никто не проявлял, все старались вести себя довольно приветливо, хотя в их взглядах я иногда ловила откровенное недоверие.
Ночь прошла тихо, мирно, спокойно, хоть я и думала, что не смогу уснуть рядом с такой толпой малознакомых людей. Но, вопреки ожиданиям, спала я очень сладко. Правда, подозреваю, что причиной тому стала банальная усталость все же меня только сегодня из больничного крыла выпустили.
Второй день пребывания в этом странном месте принес мне массу новой информации и знакомство с учителями, которые все как на подбор оказались молодыми мужчинами. Вот только сейчас лица противоположного пола меня интересовали мало хотелось адаптироваться, приспособиться, да и вообще понять наконец, что здесь к чему. Потому полученные сведения я ценила больше, чем окружающих людей.
Второй день пребывания в этом странном месте принес мне массу новой информации и знакомство с учителями, которые все как на подбор оказались молодыми мужчинами. Вот только сейчас лица противоположного пола меня интересовали мало хотелось адаптироваться, приспособиться, да и вообще понять наконец, что здесь к чему. Потому полученные сведения я ценила больше, чем окружающих людей.
Так мне стало известно, что приютившая нас организация носит название «Защитники свободы», что руководит ею Джен, с которой я имела честь общаться накануне, и что все мы сейчас находимся в своеобразном учебном лагере, где и пробудем, пока не сможем в достаточной степени освоить свои скрытые таланты.
Всех проживающих здесь учеников делили на пять групп, в каждой из которых было не более десяти человек. Формировали эти коллективы не по возрасту или полу, а по степени лояльности. Неудивительно, что я оказалась среди тех, кто вообще с трудом понимал, зачем здесь находится.
Студенческая часть этого подземного городка была оборудована просторными залами, в которых и проходили наши занятия. Значительную часть дня нас учили медитировать, упорядочивать внутренние потоки энергии, прислушиваться к своему подсознанию, что получалось далеко не у всех. В остальное время нас заставляли изучать историю Союза, его законы, систему управления, хотя больше всего говорили о том, какие планеты удалось отстоять «Защитникам свободы» и как много хорошего эти благодетели сделали для их жителей.
Из этих рассказов выходило, что мы попали едва ли не к ангелам во плоти, да только я не спешила им верить. Слушала, внимала, кивала, делала вид, что восхищаюсь подвигами и героизмом, но особенно не рвалась вступать в их ряды.