После обеда прибыл усиленный десятком войников отряд цариссы. Дарья ушла к себе, паприций сразу побежал на доклад. Вызвавшая подмогу Астафья вновь заняла место на стене.
Три конных группы войников под командованием Дарьиных мужей отправились в лес. Тревожно переглядываясь, я и Тома ждали шума в лесу, стычки, драки, погони. Но ни Гром не гавкнул, ни Сявка не тявкнула. Спустя несколько часов все три отряда вернулись ни с чем.
К вечеру дорога словно взорвалась. Желтые на черных, по четыре в ряд, стальные всадники подняли пыль до небес. Десять рядов. Царберы. Я вздохнул. Клюнувшая в темечко птица счастья сдохла и теперь нехорошо пахла.
Придется искать Малика самим.
Лязгающий грохот забивал конный топот. Конный топот глушил восторженный ор учениц, страстно подпрыгивавших и размахивавших руками. Металл блистал, оружие устрашало, орлиные взоры взирали свысока. Спины выпрямлены, загорелые лица под шлемами с султанами из позолоченного конского волоса гордо подняты, стальные плечи расправлены на ширину трех меня
Короче, завидую.
Царберов разместили как в цекаде прямо на поле. Поужинав в нашей кухне до нас, они завалились спать после долгого перехода.
Охрану со стен почти сняли, осталось три ученицы, два бойника и привычный войник в башенке у ворот, отвечавший за всех. Риск большого нападения исчез, а чтобы увидеть пробирающегося или ускользающего лазутчика более чем достаточно.
Из ближайших деревень в школу подвозили продукты и дрова. Телеги туго скрипели под непосильной поклажей, в земле продавливались колеи, которых прежде не было. Возчики сноровисто разгружались на складе и отбывали за следующей партией. Улучив момент между убытием одной партии и прибытием другой, я подошел к кладовичке.
Можно сделать мне повязку?
Перевязку? Она пересчитывала мешки и на меня даже не взгляднула. Это к врачевательнице.
Нет. Я помотал головой. Типа браслета на руку или ногу. Две крепкие тесьмы, посередине кусок кожи.
Зачем?
Не могу объяснить, чтобы не нарушить закон. Я же ангел. А ангелов слушать
запрещено! раболепно закончила кладовичка. Отношение сразу изменилось. Да-да. Могу прямо сейчас, при тебе. Тесьму такую?
Покрепче.
Через пару минут:
Так?
Идеально.
Алле хвала!
Обратно я шел с повязкой на ноге другого места для новообретенной вещи не нашлось. Мысль росла отсюда: копьем не владею, мечом хуже любого воина, даже самого запропащего. Силой тоже обижен ввиду возраста и комплекции. Вывод: если мне не победить в прямой схватке, нужно не дать ей состояться. Не подпустить врага на расстояние удара. Для этого у меня имелась только одна возможность: праща. Осталось найти подходящий камушек.
Свободных от дежурства учениц собрали на кухне. Ужин для нас еще варился, дядя Люсик решил проверить знание молитвы встречи.
Алле хвала! Я отдаю настоящее и будущее потянулось давно знакомое. Гордей цитировал слово в слово, я узнавал каждое.
Я стану ему другом и помощником. Я отведу его в крепость. Я отдам жизнь за него не задумываясь
Почему нас не отводят в крепость? подал я голос. Разве это не нарушение закона?
Папринция перебивание не возмутило. Мне нравилось его отношение к ученикам, как к друзьям, которым нужно помочь маленьким, беспомощным, бестолковым друзьям. Если возникал вопрос, дядя Люсик предпочитал решать его сразу. Учение не убежит.
Вас отведут те, кто взял на себя ответственность. Скоро. Потерпите.
Но закон
Вы куда-то торопитесь? Дядя Люсик потеребил пальцы. Другим вести вас уже нельзя. Не запрещено, даже наоборот, но В лучшем случае обида, в худшем оскорбление. Такой поступок вступит в противоречие с законом не наносить вреда друг другу. Нарушается равновесие. Что у тебя с ногой?
Все нормально. Это типа оберега. Можно еще вопрос? Что такое крепость, и что нас там ждет? Вспомнилось, что Гордей упоминал некое испытание ангелов. И в чем состоит испытание?
Это целых три вопроса, посмеялся папринций. Попытаюсь ответить. Крепость главное место страны, где решается все. Все вертится вокруг крепости вотчины, надежды, жизни, смерти. Там решится и ваша судьба. Как? Никто не знает. Возможно, неким испытанием. Просто ждите, время придет. Постарайтесь дождаться живыми и здоровыми.
Загремели тарелки и ковши. Белобалахонники внесли пышущие паром горшки, которые заставили судорожно сглотнуть. Непослушная слюна сразу набежала вновь. Папринций понял по глазам учениц, что материальное выигрывает у духовного с разгромным счетом.
Закончим. Он поднялся. После ужина отбой. День был трудный, надо отдохнуть.
Через открытые проемы девчонки любовались отдыхавшими на траве красавцами-богатырями.
Жаль, что их нельзя женить, с непередаваемой горечью заявила Глафира. Такая мощь пропадает.
Командир желтоплащников вышел с совещания у цариссы, и царберы стали собираться. Донесся обрывок разговора, что отряд перемещают в башню, и что здесь все чисто, угроза миновала, но некоторое время придется патрулировать.
Ученицы проводили их тоскливыми взглядами и разошлись по комнатам. Дойдя до своей, я галантно пропустил маленькую соседочку вперед. Смысла поступка она не поняла, но гордо прошествовала и явно получила удовольствие.
Какая же я сволочь. Ведь не учтивость проявляю, а тупо боюсь войти в пустое помещение первым: вдруг снова какой сюрприз?! И, кстати, нужно что-то придумать на случай нового покушения. Возникла подленькая мысль попросить Зарину поменяться местами. Фу-у, гадость. Если случится худшее как потом жить с таким грузом? Даже не рассматриваем. Пусть лучше меня, меня есть за что, судя по упорству киллера-неудачника. Мало ли, что мне причина неведома. Суслика тоже не видно, а он есть.
Пока меня спасали ангельское везение и темнота.
Темнота! Фонариков не изобрели, с факелом не сунутся, а во тьме не видно, кто где лежит. И лежит ли. Ничего не видно. Вот же оно, решение.
Зарина, я подвину лежак ближе к тебе?
Сказал и побелел от ужаса: как обосновать просьбу? Воздух чище? За стеной Аглая с Варварой громко ворочаются? Клопы замучили? Свет луны спать мешает?
Девушка подскочила от счастья:
Давай помогу! Или лучше мой к тебе?
Отлегло.
Нет, мой, сказал я без объяснений, которых и не требовали.
Вдвоем легко перекроили обстановку: сдвинутые лежаки заняли одну половину комнаты, табуреты другую. Пришло время размещаться.
Солнечноликая соседка медленно снимала обмундирование. С моей точки зрения непозволительно медленно. Да еще сидя лицом ко мне и ни на секунду не закрывая рот.
Милослава долго не возвращается. Уже могла бы. Не случилось ли чего?
Я молча раскладывал свою амуницию так, чтоб объявление тревоги не застало врасплох. Старался снимать и класть еще медленнее Зарины.
Она болтала, не рассчитывая на ответ, который ей, собственно, и не требовался. Покончив с оружием и доспехами, принялась стягивать рубаху, меня едва не задевали острые локти.
Мои руки старательно нет, о-о-че-е-ень ста-ара-а-а-а-ательно размещали на табурете доспехи. Один за другим. Один к одному. В ровную стопочку, где все на своем месте, только хватай по очереди и натягивай: снизу поножи, затем наручи, оплечья, основной тяжеленный доспех и шлем на вершине бронзовой пирамиды. Просто красота получалась, глаз радовался. А сердце надрывалось: сколько Зарина будет копаться?
Она болтала, не рассчитывая на ответ, который ей, собственно, и не требовался. Покончив с оружием и доспехами, принялась стягивать рубаху, меня едва не задевали острые локти.
Мои руки старательно нет, о-о-че-е-ень ста-ара-а-а-а-ательно размещали на табурете доспехи. Один за другим. Один к одному. В ровную стопочку, где все на своем месте, только хватай по очереди и натягивай: снизу поножи, затем наручи, оплечья, основной тяжеленный доспех и шлем на вершине бронзовой пирамиды. Просто красота получалась, глаз радовался. А сердце надрывалось: сколько Зарина будет копаться?
Сапоги симметрично выросли двумя уголками у подножия рукотворного храма войны и мира. Уголками, а не столбиками потому что сделаны не из резины и даже не из кирзы. Из кожи домашней выделки. Я накрыл раструбы расправленными для вентиляции портянками, с которыми легко свыкся даже с их запахом, от которого никуда не деться. В отношении сапог портянки оказались лучше носков. Сплошные плюсы. Один размер на всех. Годится любая подручная ткань. Стирается легко, сохнет быстро, и можно повязать другим концом, если намокло. Жаль, что сапоги полагаются только к полной выкладке в доспехах и при оружии. Я мог бы ходить в них постоянно. Босиком тоже стал привыкать, но это как-то не по-нашему. На улицу босиком, в столовую, которая кухня, босиком. И в уборную по общему коридору. Будь моя воля, раздал бы всем тапочки. Да хоть лапти.
Зарина все телилась. Сколько можно?! Я уже не знал, чем занять руки. Оправил на себе рубаху. Меч, любовно подержав в руках, стоймя приладил к табурету. Полюбовался. Снова взял, словно заметил что-то не то. Погладил с невыразимым чувством удовольствия. Пальцы приятно обожгло живым смертельным холодом. Вскоре меч медленно вернулся на место, глаза скосились назад: ну как там?
Лежа на спине, Зарина стягивала штаны.
Я отправился в уборную. Не для, а потому что. Впрок. Чтобы время убить. Киллера вызывали?
Ночной коридор жил звуками. Снаружи долетали шлепки ног занятого уборкой дежурного бойника. Кухня гремела отмываемой к утру посудой. Из комнат неслись скрипы лежаков, на которых бесконечно ворочались, стук сбрасываемого металла и невнятное шушуканье. Кто-то лениво переругивался, где-то бурчали. За одной дверью смеялись. Захотелось зайти, присоединиться. Я тоже могу посмешить, анекдот рассказать. Увы, не факт, что найду там более целомудренное зрелище, нежели в своей комнате.
Больно! отчетливо донеслось из-за следующей двери.
Я замер, левая ступня зависла, не достигнув пола.
Камень, нож, лопух, последовало продолжение.
Пауза. Затем звук смачного щелбана, в который вложили душу.
Больно же! Больше не играю.
Моя ступня осторожно опустилась, движение продолжилось.
В уборной кто-то пыхтел. Мгновенный разворот на пятке отправил меня обратно. У двери Феодоры с Глафирой пришлось остановиться, чтобы почесать ступню. Не заноза ли? Обошлось. В комнате слышались возня и привычный скрип укладывавшихся учениц, потом шепот, секунда тишины, и дверь резко приоткрылась: