Моих мучений не видели, Зарина продолжала спокойно раскладывать по полочкам моего мозга казавшуюся неподъемной кучу:
Войник он в самой замечательной позиции. В середине возможностей. Все зависит лишь от него. Хорошего присмотрит царевна или даже царисса, средние достанутся войницам, худших подберут мастерицы.
С поля донеслись приглушенные вопли восторга, смех, даже почему-то всплеск. Зарина обернулась.
Что там? заерзал я.
Чуть померкшее солнечное личико вновь обратилось ко мне.
Аглая развлекается. Соседка не сумела изобразить равнодушие, хотя очень старалась. Плечи сгорбились, носик поморщился. Так вот. Для мастериц это завидная партия, особенно если в мужьях царь-войник. Толку от него как от коня молока, то есть как от простого мужика, но есть такое слово престижно.
Угу. Меня уже не удивляло, что и такое слово здесь в ходу.
Шум снаружи прекратился. Зарина еще раз обернулась и вздохнула с облегчением.
Выйдя за царевну, я поперхнулся от собственноротно (так говорят?) употребленного оборота, но для Зарины все было нормально, войник становится принцем? Принцы не сословие, а принимаемый после свадьбы титул?
Само собой. Сидевшая в проеме Зарина убедительно развела растопыренными ладошками-силуэтами. Жена выгнала или овдовел извини, больше не принц.
Ей что-то не понравилось в своем расположении. Наверное, взгляд в темноту. Прекрасно видимая сама, она общалась неизвестно с кем неизвестно где, которого там могло уже не быть, и девушка решила отвернуться от этого кого-то, которого все равно не видно. Закинув ноги вбок, она взгромоздилась вдоль подоконника, прислонившись спиной к правой части проема, поднятые ножки уперлись в левую, голова обратилась к сиянию луны, свет от которой рисовал прекрасный образ на полу нашей комнаты.
Чудный силуэт в пустом проеме, и почти полное ночное светило на заднем плане Картина маслом. Поэма.
Пойманная за хвост мысль сообщила, что девушка мне приятна. В том смысле, что не просто симпатична, а чуть более. И даже не чуть.
Гнать такие мысли. Мне нужно искать Малика, спасать Тому, а я
По крыше медленно прошел дозорный, шаги вызвали хруст потолочных досок. Не досок, конечно, а бревен, полубревен и более мелких деревяшек, из которых собраны строения. Обычная доска здесь на вес золота столько времени и труда нужно приложить, чтобы вручную бронзовым инструментом выпилить из бревна ОДНУ доску. Кто не верит, пусть попробует.
Ты была там? Зарина вновь свесила ноги в комнату, волосы указующе мотнулись назад, на поле.
Решилась, значит. Сейчас пойдут дурацкие слезы и обвинения в попранной дружбе. Семейный скандал. Не дождетесь.
Не только, как можно беспечнее отмахнулся я.
Это мое дело. Не ее. Понятно?
Опечаленный лобик склонился вниз. Перед глазами почему-то нарисовалось, как Зарина восторгалась красавцами-царберами. Чисто эстетически понимаю: разве не приятно посмотреть на крепких здоровых мужиков, причем качественно одетых? Но с другой стороны
Неужели проснулась ревность?
Царберы кто они? само слетело с языка. И почему они царберы?
Усилием воли Зарина согнала с лица обиду.
Царская стража. Царбер в древних сказаниях был такой страж нечеловеческих сил и размеров. Оттуда и пришло.
Плюх! звук чего-то пролившегося. Словно разом выплеснули в стену ведро с водой.
Ой! Зарина сорвалась с подоконника на пол, заведенные назад руки яростно чесали и сверху, и снизу. Спину покрывало нечто темное.
Меня подбросило. Первый шаг к девушке. Кровь? Нет, что-то другое, Зарина цела и невредима.
Второй шаг к окну. Резкий выпад наружу, бросок глазами по сторонам.
Кто-то запрыгивал в комнату веселых соседок. Разворачиваясь, я ринулся назад
Не рассчитал. Мы сшиблись с поднявшейся Зариной до атомного взрыва в мозгу и последующего затмения, сопроводившего всесокрушающую взрывную волну. Девушку отбросило на мой лежак.
Меня со стуком приняли не столь мягкие объятия пола. В ушах пели райские птички, перед глазами порхали они же. Верх и низ временно перестали существовать.
Помотав головой для скорейшего схождения фокусировки, я пополз на карачках к выходу. Постепенно приходящий в себя организм, шатаясь, поднялся, руки рванули дверную ручку, и меня вынесло в коридор исключительно слово «надо», иные внутренние ресурсы на данный момент отсутствовали.
Драгоценные секунды потеряны. Вдали во тьме утих шум бегущих ног, а комната соседок оказалась распахнутой настежь. Внутри пусто. Кто-то знал, что Аглаи и Варвары нет. Впрочем, какие там «кто-то», если вся не спавшая школа наблюдала за ночными развлечениями или слышала их.
Обыск комнаты ничего не дал. Обстановка аналогична нашей, нет ни одной личной вещи. Даже под подушками и лежаками.
Вернувшись, я посмотрел на сидевшую в постели Зарину. Она посмотрела на меня. Во взгляде ужас непонимания и полная беспомощность.
Кто? пролепетала она. За что?
Секунду, Солнышко. Сейчас помогу. К счастью, застывшая в ступоре царевна не заметила ласкового прозвища, что внезапно вырвалось из глубины души. Нужно быть поаккуратнее, не все, что на уме, должно вываливаться с языка. Только
Я еще раз покрутил головой за подоконником, теперь интересовали подробности. Под окном валялась тарелка, обтекавшая темной маслянистой жидкостью обычная тарелка с кухни. Рядом тлел обрывок ткани. Если бы злоумышленник успел поднести
Картинка сложилась. Еще одно покушение. Кто? Зачем? Почему Зарину? Наверное, ее приняли за меня, в их понятии я тоже девочка. Или это проклятье всей нашей комнаты?
И еще сто тысяч «почему».
Пропитанной простыне, на которую после удара опрокинулась Зарина, все равно пропадать, я обмотал девушку и заставил подняться.
Пойдем.
Не сопротивляясь, она беспрекословно дотопала со мной до помывочной. Здесь, среди тазов и чарок ее сознание прояснилось.
Нарви травы, кивнула она в дверной проем, что выходил на поле.
Зачем?
Зарина закатила глаза:
Тереть!
Ах да, мочалки в цивилизованном виде еще не изобретены.
По возвращении бедовая спутница обнаружилась уже усевшейся в таз. Как только поместилась? Ступни внизу скрючены, коленки торчат в стороны от согнувшейся в три погибели спины, переплетенные на затылке пальцы поддерживают задранные волосы Вся кожа лоснится от чего-то темного и склизкого. Вязкое вещество могло быть чем угодно, к примеру жидкой смолой или каким-то видом масла. Мне подумалось о нефти. Живя в век нефти, я видел ее только по телевизору, оттого уверенность хромала, споткнувшись на стадии предположения.
Пойдем.
Не сопротивляясь, она беспрекословно дотопала со мной до помывочной. Здесь, среди тазов и чарок ее сознание прояснилось.
Нарви травы, кивнула она в дверной проем, что выходил на поле.
Зачем?
Зарина закатила глаза:
Тереть!
Ах да, мочалки в цивилизованном виде еще не изобретены.
По возвращении бедовая спутница обнаружилась уже усевшейся в таз. Как только поместилась? Ступни внизу скрючены, коленки торчат в стороны от согнувшейся в три погибели спины, переплетенные на затылке пальцы поддерживают задранные волосы Вся кожа лоснится от чего-то темного и склизкого. Вязкое вещество могло быть чем угодно, к примеру жидкой смолой или каким-то видом масла. Мне подумалось о нефти. Живя в век нефти, я видел ее только по телевизору, оттого уверенность хромала, споткнувшись на стадии предположения.
Следивший за чистотой бойник, в этот неурочный час проходивший по коридору, заметил нас, колпак мгновенно развернулся в другую сторону. Вот и молодец. Еще зрителей не хватало.
Пошарив вокруг бадьи с водой, я нащупал брошенный кем-то обломок местного самоварного мыла. Ура. Я принялся оттирать и обливать, отчего Зарина вздрагивала, но не жаловалась. Другой воды, более теплой, в распоряжении не было. Мои руки терли до покраснения и лили до посинения. Вплоть до побеления и сухой гладкости участка кожи, которым занимались. Шейку. Плечики. Острые локотки. Лопатки и эпицентр вражеского попадания между ними, самый обильный на масло. И бока под лопатками с резко выступающими ребрами, которые продавливались под нажимом. И выгнутую дугу позвонков вплоть до копчика.
Дальше сама, твердо остановил я себя.
Трава выпала из разжавшихся ладоней, ноги нетвердой походкой, постоянно сверяясь с мутновато-переменчивыми приказами мозга, понесли в свою комнату. Там я просто повалился на бок и прикрыл глаза, стараясь отключиться.
Отключился. Потому что меня трясла за плечо Зарина.
Держи. Одежду помнешь. Она протягивала свою простыню-укрывашку.
Не надо. Я отпихнул дар плечом.
Твою надо менять. Я так посплю.
Нет! взревел я, жестко отталкивая руку и усмиряясь лишь под кротким взглядом, в котором начали собираться слезы. Видишь, мне так лучше. Укрывайся и спи.
Красноречиво обратившись к ней задом, еще некоторое время я чувствовал, как соседка возится, ворочается, укладывается. Как потом повернулась к стенке и словно ненароком мстительно пихнула ножкой. Потом ничего не чувствовал.
Глава 14
Сквозь сон прилетело, словно из другого мира:
Чапа, очередь дежурства на стене, форма боевая!
Голова как в тумане. Поднялся на чувстве долга. Нет, скорее из боязни совершить нечто ужасное, что перекроет путь назад. «Назад» в моем понимании означало домой, на Землю. Вместе с Томой, Маликом и Шуриком. Для этого я должен являть образец послушания и добропорядочности в любой ситуации, которая ведет или не ведет к главной цели. Вообще в любой.
Зарина смущенно пробормотала со своей половины:
Я утром раздвину лежаки но вечером опять сдвинем!
Угу, буркнул я.
Сейчас было не до местных условностей.
Чтоб не подумали чего, прибавила зачем-то соседка.
Чего? насторожился я.
Говорят, бывали такие нарушители закона. Говорить противно.
Не говори, согласился я, быстро облачаясь в тяжелое позвякивающее необходимое.
Их покарали.
Правильно, закон для того и закон. Если закон не выполняется, то это что угодно, только не закон. Закон это то, что выполняется. Как бы вот. Да.
А бойник ночью видел, как мы ходили в купальню. Уверена, что он доложит папринцию. А у того фантазия богатая. Увидев, как я наматываю пращу, Зарина взволновалась: Что с ногой?
Как раз, чтобы ничего, замысловато ответил я, поднимаясь.
Еще домыслов папринция не хватало.
Светало. На стене со мной оказались Глафира и Варвара. Мне определили место в середине окружавшей школу подковообразной стены, почти над кухней, недалеко от трубы. Я либо стоял на месте, тупо наблюдая за бесшумным и безлюдным лесом, либо прогуливался. В этом случае в конце пути меня встречала одна из учениц.