Тома не могла больше терпеть. Меня проткнул умоляющий взгляд. Ничего хорошего стае плен не сулил. Собственно, выбора не было: идти нужно пусть к пещерным, но к людям. Они делают ткани, владеют оружием, ловят рыбу и зверье, подобное нам.
Постойте! громко сказал я, когда дошла очередь. Среди этих зверей есть люди!
«Мертвецы» переглянулись:
О, говорящий.
Второй равнодушно почесал затылок:
Рассказывали, я не верил. Когда был последний?
Давненько.
Они разговаривали, словно меня не существовало.
Выпустите меня! потребовал я, во избежание неприятностей говоря пока только о себе. Кто у вас главный?
Да, надо доложить, задумчиво решил первый.
В этот момент второй тюкнул меня обухом топорика.
Встряхнув головой, я старательно фокусировал взгляд. Отключался, видимо, ненадолго. Меня уже связали, сейчас занимались Томой. Косясь на меня, она помалкивала.
Аборигены, представленные здесь только мужчинами, привязывали пойманных на пропущенные промеж ног и затем промеж рук длинные жерди, нанизывая, как бусы, по три-четыре в ряд. Меня тоже подвели к лежавшей жерди. Как всех, поставив на четвереньки, сзади просунули деревяшку под шею, намертво примотав свисавшим концом веревки. А я-то гадал, что за ошейник. Позади меня привязали Тому, за ней Смотрика. Последней Пиявку. Раненых, что не могли двигаться, отделили. Невезун жалобно заскулил, снятый с плеча Вдовца.
Грр! Еще не связанный Вдовец рванулся из рук и прыгнул на врага.
Два топора одновременно обрушились на голову и спину. Хруст. Всхлип. Кровавое месиво опало наземь. Тому передернуло.
Пшли! гаркнул один из туземцев на раненых.
Повторять не пришлось. Те поковыляли, похромали, поползли в стороны.
Туземцы натянули луки.
Спорим, с первой?
С тобой спорить себе дороже.
Оставшийся на месте Невезун растерянно огляделся и заголосил смертельно-тоскливо и беспомощно:
У-у-у!..
Стрелы понеслись в цели. Некоторым «беглецам» понадобилась вторая. Невезуна не стало сразу. Для уверенности один мелкий туземец пробежался, нанося каждому контрольный удар топором.
Куда их теперь?
Собери в кучу. Потом сожжем.
Всеобщее внимание вернулось к нам. Многоногими упряжками-гусеницами стаю выставили в длинную колонну.
Пшли, бесовы отродья!
Взвились и обрушились на спины замыкающих веревочные кнуты. Мы двинулись вперед.
Покрикивая, иногда стегая, туземцы направляли гусеницы-многоножки в нужную сторону. Местность постепенно менялась. Мы шли туда, где живут люди. Хоженые тропинки расширялись, превращаясь в подобие дорог. С обеих сторон простирались возделываемые поля. Выращивалась здесь не пшеница или что-то подобное, а часто изображаемая на майках зелень со множеством острых концов. Стало понятно, из чего у туземцев одежда, веревки и сети для рыбы (и для таких как мы). Чрезвычайно полезное растение. Я читал, что в царские времена им половина России была засеяна. Жаль, что сорт, годный для курения, испортил репутацию полезнейшей культуре.
Дальше тянулись рядками грядки с редькой. Стояли ульи, грубо сработанные, но большего и не требовалось все же не бортничество, когда человек лазит за медом по дуплам деревьев, а пчеловодство. Прогресс. При каменном-то веке во внешности и оружии. Чем еще удивит новый мир? Мир номер три. А если учесть совершенно иную цивилизацию человолков, существующую как система в системе, то даже номер четыре. С ума сойти. Можно коллекционировать. Господа и дамы, подходите, миры и приключения оптом и в розницу, инвалидам и пенсионерам скидки, прямиком в пропасть, потому как традиция, а чужие традиции, уверяют толерасты, нужно уважать. Ну-ну. Флаг им в руки, и позвольте, господа хорошие, пожаловать в любой из местных миров.
Кстати. Марки собирает филателист, старинные монеты нумизмат, материальные ценности олигарх. Как назвать коллекционера миров?
Бог?
Гм. Ну и самомнение. Пристыженно вернусь с небес на землю: коллекционер приключений называется задница.
Хватит о постороннем, не до того.
Долина оказалось узкой, вытянутой, загибавшейся влево поэтому с горы, где водопад, мы не видели жилищ туземцев. Жилища оказались не деревянными. И не каменными. Точнее, каменными, но не так, как это представляется. Народ долины жил в горе. То ли в естественных пещерах, доработанных каменотесами, то ли помещения выдолбили с нуля. Когда нас прогоняли мимо, я видел прямые переходы, залы и комнаты с широкими окнами. Созданное руками человека поражало масштабностью. Везде было светло. Мебели внутри не заметил, вместо нее использовались каменные выступы и углубления.
Нигде никого. Мертво. Каменный город казался необитаемым. Видимо, все на работе. Тогда где же дети?! О стариках, памятуя о стае, могу предположить, но лучше промолчу.
А если все это построили не они, не местные? Если настоящих местных съели, и теперь сами считаются аборигенами, как маори в Новой Зеландии, где во имя общественного спокойствия закрыли неудобные археологические свидетельства? Может, черно-белые дикари и есть те самые пожиратели, о которых все знают, но никто не видел?
В полях работали такие же раскрашенные чучела как те, что вели нас. Все разные, как музыканты давнишней группы «Кисс». Похоже, это не боевая раскраска, а будничный мейк-ап. Каждый выделяется как может, в меру способностей. Местная мода. Не похож на мертвеца не человек.
Завидев нас, туземцы прерывали работу и смотрели. Нанизанные на шесты под грудью, мы покорно семенили по утоптанному земляному полотну. Трава не пробивалась, что значит пользуются дорогой не часто, а очень часто.
Стоп, скомандовал старший, подведя «гусеницы» к одному из каменных входов. Спускайте.
Первая мысль о цепных собаках. Плечи судорожно дернулись.
Первая мысль о цепных собаках. Плечи судорожно дернулись.
Спустили нас. Отвязывая, по одному заводили под скалистый обработанный свод, где оказалось две ямы в нескольких метрах друг от друга. Поскольку в своей «гусенице» я стоял первым, меня сняли с жерди, убрали путы с ног и рук, оставив только ошейник, и грубо затолкали в левую. В темную бездну свисала веревочная лестница. Руки успели зацепиться, болтавшиеся ноги нащупали опору. Сверху поддали по голове, чтоб поторапливался.
Настоящий зиндан. В замкнутом пространстве уже сидели «наши». Высота свода огромная, роста в три-четыре, не меньше. Тюрьма по-горски.
Через пару минут ловко спустился Смотрик. А Тома? Она же была следующей?
Нет, здесь только самцы. Для самок соседнее помещение, если можно столь цивилизованно назвать непроветриваемый каменный мешок.
Я разместился под боком у Смотрика и Второклашки. Детей, не способных самостоятельно лазать по лестнице, определили к самкам. Отверстие сверху не закрывалось, но до него не добраться. Периодически там маячила голова часового.
Тревожный шум долго не стихал. Стая не могла смириться с произошедшим: рычала, скулила, плакала. А я смирился. Как говорится, дай нам Бог сил изменить то, что можно изменить, смирения вынести то, чего изменить нельзя, и мудрости отличить одно от другого.
Часть третья. Ровз
Глава 1
Утро огласилось воплями:
Вылазьте, адские твари!
Упала размотавшаяся лестница. Расталкивая друг друга, самцы полезли вверх, как матросы на мачту. Иерархия строго соблюдалась. Мы со Смотриком выбрались из мрака и смрада одними из последних.
Туземцы выводили человолков из гулкого пустого помещения и, привычно нанизывая на жерди, вязали в гусеницы. Один туземец выделялся из массы лицом и одеждой. Раскраска не как у всех, никакой фантазии: просто левая половина лица белая, правая черная. Бедра опоясывало цельное полотнище, не взлетавшее от малейшего движения или ветерка. На поясе вместо каменного топора висели кнут и грубый обсидиановый нож. Типичное для здешних мест ожерелье из зубов выделялось их размером и венчалось отдельно висящим блестящим медальоном. Я не поверил глазам. Больше всего кулончик напоминал монету. Корявую, затертую, темную, но монету!
Который? осведомился кулоновладелец.
С обмотанной ногой. Повязку снять?
Не надо, так не спутаем. Сообщу вечному. Ведите.
Я человек! Среди стаи есть люди! попытался крикнуть я.
Удар кнута вспучил кожу. Ощущение, что она загорелась.
Еще слово, и поговоришь в аду! бросил один из охранников.
Другие захохотали:
Карп, это ж его дом родной!
Вот домой и отправится. Не жалко.
Может, в рай его?!
Ага, пусть помучается, ха-ха!
Нет, таким место в аду. Кнут Карпа вознесся и еще раз взгрел мою спину. Но так отправится, чтоб было, что вспомнить. Позабочусь.
Меня корежило, трясло от боли, но успокаивало, что о нашем с Томой существовании доложат некоему Вечному. Уже хорошо. Чем дальше уйдет информация, тем больше шансов на спасение. В верхах умных голов обычно больше, иначе не дошли бы до верха, а дойдя, не выжили. Тем более, не дожили бы до имени «Вечный». А это именно имя, раз прилагательное не завершили существительным. В крайнем случае титул или должность. Скоро узнаю.
На этот раз в гусенице меня определили замыкающим. Лицо пришлось максимально вывернуть вбок, потому что плечо и ухо иногда врезались во впередиидущий волосатый зад.
Если двигались медленно (а иначе почти невозможно), кнут Карпа находил мою спину или с гораздо большим удовольствием охаживал мягкое место. Иногда витой тросик задевал болтавшееся хозяйство. Я с трудом сдерживал вскрик, зубы стискивались, а глаза наполнялись слезами. Строптивость не нравилась надсмотрщику. На словно специально выдвинутые ягодицы, поданные как блюдо на подносе, прилетал новый удар.
Стоп! принеслась команда вместе с очередным ударом. Пейте, зверюги.
Водопоем послужила придорожная лужа. Перед нами оттуда лакали другие. Взбаламученная вода отвратительна, но вода. В данную минуту это почти синоним счастья. А до кормежки мы, видимо, еще не доросли.
Смотрик попал в другую гусеницу, которая ушла вперед. Сегодняшний принцип комплектации гусениц я определил так: вперед поместили самых мощных, далее по убыванию мышечной массы. Детей тоже вывели, но с нами не послали. И самок с нами не отправили. Судьба Томы беспокоила, когда удавалось отвлечься на что-то постороннее. В основном не удавалось. Мне хватало своего адреналина, не располагавшего к мыслям на иные темы.
Смотрик попал в другую гусеницу, которая ушла вперед. Сегодняшний принцип комплектации гусениц я определил так: вперед поместили самых мощных, далее по убыванию мышечной массы. Детей тоже вывели, но с нами не послали. И самок с нами не отправили. Судьба Томы беспокоила, когда удавалось отвлечься на что-то постороннее. В основном не удавалось. Мне хватало своего адреналина, не располагавшего к мыслям на иные темы.