Почему нет?
Мы вернулись в зал. Я присел у трона на корточки, взор пробежал по так долго натираемому до блеска металлу, что от красивого орнамента остались лишь наплывы и вмятины. Руки попытались резко сдвинуть трон с места. Думал, обрушится монарший гнев, вместо него раздался хохот:
Ну-ну.
Трон то ли привинчен к полу, то ли врос в камень за многие-многие годы. Или просто неподъемен, если действительно из золота. В кино золото определяли, надкусывая монету. Ну, кусану я этого монстра, и что? Какой вкус должен почувствовать?
Уму осмотр ничего не дал. Надписей нет, а так мечталось о клейме «made in», дате производства и адресе завода-изготовителя. Не говоря о штрих-коде, который сейчас все равно оказался бы бесполезен. Но даже узоры не просматриваются. Хоть бы намек на что-то: европейские там мотивы, арабские, восточные или африканские? Может, вообще ацтекские?
Понаблюдав за мной, Фрист объявил:
Предлагаю условия: до дня отправки домой ты развлекаешь меня, отвечая на вопросы
И вопросами, получая ответы, с самой подобострастной улыбкой перебил я.
Фрист подумал, кивнул:
Правильно, вопросы бывают занимательнее ответов. Я со своей стороны не причиняю тебе вреда. Ты, само собой разумеется, не причиняешь мне. Только мне. Другим можно, это будет любопытно.
Даже им? взмахом подбородка я указал на лучников.
Охранителям? Фрист рассмеялся. Сколько угодно. Говорю же, это более чем интересно.
А мне интересно, что они думают о вас после таких слов.
Снова насмешил Фриста. Плюхнувшись на законное место, он утер кончики глаз у переносицы:
У охранителей три незаменимых качества: глухота, немота и меткость.
Но не слепота. Они могут увидеть нечто, не предназначенное для чужих глаз.
Само собой, видят. Но охранители не выходят за пределы дворца. Все, что необходимо для жизни, они получают здесь.
Так уж все?
Больше, чем можешь представить. Любой поменялся бы с ними, отдав язык.
Понял, откуда берется столько немых. А как вы делаете их глухими?
Слух тоже дело поправимое. Ну что, договорились?
Я уже помнил, чем кончился подобный договор с царевичем Гордеем.
Если этот договор не содержит подводных камней, то да. Если же вы мухлюете, я приму ответные меры.
Зачем мне, как ты выразился, мухлевать?
Вам видней.
Не держащий слова правитель недолго является правителем.
Золотые слова.
Значит, договорились. Он удовлетворенно потер руки.
Я сразу взял быка за рога:
У меня имеется просьба.
Говори.
Есть еще одна говорящая. Я беспокоюсь за ее жизнь и здоровье.
Это твоя самка?
Скажу «нет» возникнут новые вопросы. Ситуация складывалась так, что проще согласиться. Как говорят некоторые бесстыжие особы, проще дать, чем объяснить, почему нельзя.
Это твоя самка?
Скажу «нет» возникнут новые вопросы. Ситуация складывалась так, что проще согласиться. Как говорят некоторые бесстыжие особы, проще дать, чем объяснить, почему нельзя.
Да. Моя. Моя женщина.
Пойдем посмотрим.
Лицо правителя осветилось любопытством. Видимо, ему было нестерпимо скучно, а я привнес жизнь в его жизнь.
Взгляд Фриста метнулся куда-то ввысь. Проследив, я обнаружил там подвешенное блюдо или что-то похожее. Взгляд оказался сигналом. В затертый металлический щит ударила стрела одного из охранителей, как их назвали. Не пробила, лишь ударила и отлетела. Звук гонга вызвал из небытия Дрыкана, примчавшегося и вновь упавшего перед обожествленным вождем.
Великий Фрист
Ты дежурный хранитель, должен знать: куда повели самок ровзов?
После случая с Шантеем все только на яблоках.
Веди.
Фрист прошествовал мимо. Дрыкан подскочил, обогнал двинувшуюся по каменной галерее процессию, начинавшуюся и замыкавшуюся охранителями, и принялся показывать дорогу. Вряд ли это было необходимо, Фрист прекрасно ориентировался в собственном дворце. Снова понты. Даже здесь. Собственно, везде, где власть, там и понты.
Что произошло с Шантеем? Теперь мне можно говорить в присутствии Дрыкана, никто не перебьет и не убьет. У меня договор с Вечным Фристом.
Зверолюб. Ты его видел, когда проходил вчерашнее кострище.
Зуй сказал, будет суд
Был. Вчера. Зверолюбам нет оправдания. Все произошло по закону.
Вот оно как. Я все же продолжил, поскольку вопросы оставались, и много:
Говорили, его не допускают к женщинам.
А как именно говорили?
Спросили: кто же тебя к женскому полу допустил?
Фрист приостановился.
Кстати, правильный вопрос. Почему допустили к самкам?
Дрыкан бухнулся в ноги:
Он сам вызвался! Горел желанием. Вы всегда поощряли трудолюбивых.
Головой надо думать, а то лишу, как ненужной части. Шантей отстранен на три женитьбы. Кровь бурлит. Явно все к этому шло.
Объясните, если не сложно, от чего отстранен и почему, вклинился я.
От трех женитьб, повторил Фрист, словно повторение могло что-то добавить. За насилие. С женщинами нужно обращаться бережно. В них будущее племени.
Ага. Справедливость восторжествовала. Вот бы в случае со мной так же.
Я думал, мы пойдем к садам, но всего лишь вышли к другому окну, открывающему вид на сады. Это какое же зрение нужно иметь, чтоб разглядеть отсюда?
Фрист протянул назад руку. Кто-то из охранителей положил в нее что-то. Рука поднялась к глазам.
Я оторопел. Это была корявая, побитая, дряхлая, но подзорная труба. Раритет, подобный трону и монетам.
Которая? спросил Фрист, наводя окуляр на сады и регулируя фокус.
Не вижу. Я развел руками. У меня нет подзорной трубы.
Ты знаешь, для чего это? удивился он. Держи. Труба, придумают же.
Подзорная труба имела при вытяжении какую-то полуспрятанную накарябанную надпись, но меня ждали. Я направил инструмент на деревья и долго искал.
Третье дерево слева. Выше всех.
Трубу просто вырвали из моих рук. Теперь Фрист всматривался, как взгромоздившаяся на ветви Тома рвет яблоки, кидает их в корзины, перебирается с ветки на ветку ловчее многих других ровзих.
Темненькая, худенькая, без больших шрамов?
Да.
Привести, кратко бросил он.
Вернулись в главный зал. Труба незаметно канула в неизвестность. Через основное окно было видно, как двое конвойных ведут Тому. Она тоже не сразу освоилась с прямохождением. Оглянувшись, я увидел презрительную усмешку на губах Дрыкана, оставшегося с нами. Но это теперь не важно, главное, Фрист смотрел с любопытством. С простым человеческим любопытством. Если однажды оно проклюнется в сочувствие или хотя бы в милосердие
Чапа! через пару минут бросилась ко мне Тома, распахнув руки. Мы спасены?!
Пока не знаю.
Как в зоопарке. К одной обезьянке привели другую, и возбужденные юные натуралисты заняли места в партере. Ну, не юные, но столь же любознательные.
Можно нам одеться? вновь попросил я, обнимая прикрывшуюся Тому за плечи.
Будучи один, я мог потерпеть, но в присутствии одетых людей наличие одежды на нас, двуполых, стало совершенно необходимым.
Фрист промолчал.
Это невозможно, покачал головой Дрыкан. Ровз должен оставаться ровзом. Если ему дать одежду, он может спрятаться среди людей. Мы уже сделали большое одолжение, разрешив им говорить и ходить на задних ногах. Нечто большее будет похоже на зверолюбие.
Это невозможно, покачал головой Дрыкан. Ровз должен оставаться ровзом. Если ему дать одежду, он может спрятаться среди людей. Мы уже сделали большое одолжение, разрешив им говорить и ходить на задних ногах. Нечто большее будет похоже на зверолюбие.
Фрист кивнул:
Все правильно.
Они не верят, что мы люди? дошло до Томы, прячущей лицо у меня на груди.
Мы принимаем вас за тех, кто вы есть, ответил Фрист. Дрыкан, свободен.
Хранитель исчез мгновенно, как конфета в доме с ребенком. Остальные тоже удалились подальше, как бы оставив нас втроем.
Чтоб хоть как-то перестать напоминать ровза, я перекинул хвост ошейника за спину. Тома сделала так же.
Покрутись, приказал Фрист девушке.
Как?
На месте.
Тома настороженно зажалась, умоляющий взор вскинулся на меня. Я ничего не понимал. Но мы во власти этого человека. Решается наша судьба. Столько времени никого не стыдились, потерпим еще чуть-чуть.
Разум заставил голову кивнуть, хотя сердце возражало.
С укором отвернувшись, Тома сделала опасливый оборот вокруг оси. Острые лопатки сменились не менее острыми ребрышками, показав как всю осунувшуюся худобу, вызванную недостаточностью питания, так и налившуюся соком женственность. И приобретенную в постоянном движении грацию лани, через которую иногда пробивалась гибкость охотящейся пантеры. Девушка резко остановилась, а темная свалявшаяся грива продолжила движение, уйдя на новый круг. Затем волосы вернулись на место и успокоились, а лицо вновь глянуло на обожествленного вождя племени.
В ее сторону требовательно упало:
Подними руки.
Тома машинально подняла. Округлости вздернулись, и каждая косточка тела отчетливо проступила сквозь повсеместно оцарапанный натянувшийся саван кожи. Загар был везде в любом месте, обычно прикрываемом одеждой. Даже в подмышках. Вечный Фрист покачал головой.
Еще покрутись.
Нервничая, девушка снова провернулась. Ноги остановились, глаза вновь встретились с одновременно изучающими и облизывающими глазами Фриста.
Опустись на все ноги, упал следующий приказ.
Это уже чересчур. Тома спряталась за мою спину.
Нет!
Совсем юная. Взгляд Фриста перетек на меня. Что ты в ней нашел?
Надежность.
В голове крутилось, что сам я еще моложе. Но ко мне вопросов не было.
Глаза Томы быстро перескакивали с одного на другого. Сначала непонимающее, вскоре лицо осмыслилось. Она обняла меня сзади, как единственного друга и защитника. Если нужно выглядеть парой, то мы прекрасная пара. Любуйтесь.
Я сказал любуйтесь? Как всегда, глупые желания сбываются. Фрист изволил полюбоваться, но весьма специфически. Вылезшая из рукава рука сотворила невнятный жест, прекрасно понятый охранителями. Несколько быстрых шагов, и сразу по двое схватили меня и Тому. Нам заломили руки, тела опустились лицами в пол и застыли в позе унизительного поклона. Старичок-халатовладелец бодро соскользнул с трона и обошел нас по кругу, особенное внимание уделив тылу. Жесткие пальцы на миг раздвинули мои ягодицы. Судя по прикушенной губе Томы, в ее отношении Фрист дополнительной фантазии не проявил.
Загар даже в таких местах говорит, что вы четвероногие. Будете отпираться и дальше? Фрист последовал к трону, куда и водрузил свое величественное седалище.