Не останавливаться, сказал Кирпичников водителю. С той же небольшой скоростью. Вот так, проезжаем мимо... Вот так... Я лично ничего не могу сказать ни о ком, кроме нашего объекта.
Я тоже, сказала Тамара Васильевна. Внешне совершенно обычные люди. Сильные мужчины. Наверное, и телом и духом. Слегка наглые, может быть. Привыкшие брать себе все, до чего дотягивается рука.
В принципе я могу только повторить все сказанное, согласился Вельчанинов.
И я, добавил Лукошкин. И соглашусь с командиром относительно нашего подопечного.
А разве командир сказал про него что-то конкретное? удивился Вельчанинов.
Он подумал. И я тоже подумал. Думаю, что наши мысли сходятся.
И что я подумал? Выкладывай!
Ты, товарищ полковник, подумал, что наш объект совсем не похож на смертника и, возможно, даже не подозревает, какая участь ему уготована. Стоит посмотреть на его лицо и сразу видно, как радуется человек жизни и свободе. Как и чем его там, в «зоне», ни обеспечивали со стороны, но там нет свободы. А здесь и солнце совсем другое. Он это чувствует очень остро. И потому я не могу поверить, что он добровольно хочет стать смертником.
А разве командир сказал про него что-то конкретное? удивился Вельчанинов.
Он подумал. И я тоже подумал. Думаю, что наши мысли сходятся.
И что я подумал? Выкладывай!
Ты, товарищ полковник, подумал, что наш объект совсем не похож на смертника и, возможно, даже не подозревает, какая участь ему уготована. Стоит посмотреть на его лицо и сразу видно, как радуется человек жизни и свободе. Как и чем его там, в «зоне», ни обеспечивали со стороны, но там нет свободы. А здесь и солнце совсем другое. Он это чувствует очень остро. И потому я не могу поверить, что он добровольно хочет стать смертником.
Да, ты считал мои мысли, согласился Кирпичников.
Просто здесь не дано другого. Все однозначно и ясно.
У меня, признаться, было такое же ощущение, призналась Тамара Васильевна, но я изучала и анализировала не объект, а его спутников.
И я, подтвердил Вельчанинов. Но даже по первому ощущению могу сделать тот же вывод, что и Сергей Викторович. Нам это, кажется, может что-то дать.
Может дать, а может и не дать, решил Кирпичников. Все зависит от того, с какой стороны мы к этому вопросу подойдем. Я лично считаю...
Но объяснить, что он считает, командир оперативной группы не успел загудел виброзвонок трубки спутникового телефона. Сделав знак рукой, словно попросив подождать, полковник вытащил трубку, взглянул на номер, высветившийся на определителе, вздохнул, сделал водителю круговой знак рукой, показывая, что можно разворачиваться и возвращаться, поскольку наблюдаемая группа свернула с дороги на тропу, ведущую через сквер в район домов частного сектора, и только после этого, выключив микрофон «подснежника», ответил:
Полковник Кирпичников. Слушаю вас внимательно, Владимир Вадимович...
Я, товарищ полковник, уже устал ждать вашего звонка. Я даже вашему генералу звонил. Он сказал, что вестей от вас не имеет. Я еще подождал и решил позвонить сам. Рассказывайте, что там у вас такое экстраординарное случилось.
Насколько я понимаю, вам уже доложили обстановку и вы без меня прекрасно знаете, что произошло.
Я имею только косвенные сведения. Знаю, что убит один из подконтрольных вам объектов.
К сожалению, уважаемый товарищ профессор, я в состоянии дать тоже только косвенные данные, поскольку сам участия в убийстве не принимал. Хотя кое-какое расследование силами своей группы все же провел.
Вы поймали убийцу?
Мы задали ему несколько вопросов, на которые он нам ответил. Долго беседовать нам было некогда, Кирпичников отвечал нарочито вяло, с нежеланием.
И где он сейчас? Необходимо проверить, имел ли он информацию о микрочипе, вживленном в объект. Это следует узнать обязательно. У меня есть основания предполагать, что некоторые силы всеми средствами готовы помешать нам провести эксперимент. Обязательно нужно выяснить этот вопрос, Владимир Алексеевич. Кроме как на вас, нам надеяться не на кого. Так где сейчас убийца?
Понятия не имею. Возможно, он дома. Только я не знаю, где он живет.
Я не понял вас, товарищ полковник, в голосе профессора появились металлические нотки. Вы же сказали, что арестовали его?
Я говорил такое? удивился Кирпичников с искренним простодушием. Насколько я знаю закон, санкцию на арест может дать только суд. А аресту предшествует задержание, которое производится правоохранительными органами. Мы к этим органам не имеем никакого отношения. Следовательно, даже задержание вопрос не нашей компетенции. Мы сделали только то, что посчитали нужным, задали несколько вопросов и простились с человеком.
То есть вы отпустили убийцу?
Мы не едим убийц ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин. Нам он был не нужен.
Но есть же закон...
Закон не обязывает нас выполнять функции следственных органов. И вообще, говоря честно, в данном случае я считаю, что убийца не обязательно должен отвечать по закону. Здесь есть некоторые обстоятельства, которые работают в его пользу. По крайней мере, своим выстрелом он предотвратил множество террористических актов, в одном из которых, возможно, погибли бы вы, профессор, или кто-то из ваших близких родственников. Будьте ему благодарны.
Вы занимаетесь самоуправством...
Вас интересовал вопрос, знал ли убийца о микрочипе?
И сейчас интересует.
Он не знал. У него были совсем другие мотивы, и весьма весомые. Это убийство проявление адата, кровная месть, и не более. Можете успокоиться. Против вас убийца ничего не замышлял и даже, думаю, понятия не имеет о том, что существует такой профессор Владимир Вадимович Огурцов. Извините уж, если я задел этим утверждением ваше самолюбие.
Меня интересует еще и другое. Почему вы сразу не сообщили мне о гибели одного из носителей микрочипа? Почему я должен узнавать это из других источников?
Потому что я продолжаю работать с оставшимся носителем. Или последний объект вас уже не интересует? Но в любом случае он интересует меня, поскольку мы имеем возможность выйти через него на банду Газалиева. И это в настоящий момент главное.
Это главное для правоохранительных органов, которым вы не захотели помогать. А для вас главное участие в нашем эксперименте. Не забывайте это и докладывайте каждый свой шаг.
В настоящий момент я сижу в машине не шагаю, стало быть, и потому докладывать мне нечего. А если говорить серьезно, то каждый свой шаг докладывает только неприлично послушный ученик первого класса. Остальным обычно нет времени это делать. А мне, извините, тем более. Я буду сообщать вам о ключевых моментах. А каждый шаг вы контролируйте через спутник у тех, кому вживили микрочип.
Огурцов некоторое время помолчал, но не сумел найти подходящих аргументов для оказания давления на полковника. И потому просто потребовал:
Ладно. Что сейчас со вторым объектом?
Он только что покинул территорию «зоны». Это вы должны знать сами вам же сообщают данные со спутника. И больше мне сказать нечего. Мы контролируем его передвижение с помощью вашего микрочипа. Это ваши спутники тоже должны знать следовательно, и вы тоже. У меня все. На данный момент больше сообщить вам нечего.
Я буду ждать вашего звонка. Но должен сразу предупредить, что считаю необходимым выяснить, была ли у вас возможность предотвратить убийство объекта и должны вы были арестовывать убийцу или нет. Будьте готовы к разбирательству, сердито сказал профессор и отключился от разговора.
Трубка спутниковой связи имеет сильный «голос», и почти весь разговор было слышно в машине. И потому все чувствовали некоторое смущение, словно специально подслушивали, как профессор Огурцов отчитывает командира оперативной группы. Это смущение вызвало долгую паузу, которую вовремя прервал водитель:
Сейчас куда едем?
Думаю, на прежнее место. Где стояли, решил Кирпичников.
На заправку заскочить можно?
Можно. Только не сразу всем машинам. Лучше по одной...
Время между тем прошло незаметно. Казалось бы, выехали с базы еще ночью, до рассвета заняли позицию на холме; потом куча событий сменилась их отсутствием, и потянулось ожидание. И как-то незаметно вдруг наступил вечер, стало быстро смеркаться. А это значило, что предстояло работать.
За время ожидания Кирпичникову дважды звонил профессор Огурцов, но оба раза разговор заканчивался несколькими фразами, которые не помогали наладить отношения между главным действующим лицом в научной системе эксперимента с главным действующим лицом в практической сфере.
Объект находится в доме у друзей. Пока не выходит. Ждем.
Докладывайте, когда что-то изменится.
Докладывать каждый шаг объекта?
Конечно и безусловно.
У вашего Департамента денег не хватит на оплату спутниковых разговоров. У моего, кстати, тоже. Докладывать буду, когда появится что-то важное.
Второй разговор был еще более коротким, но носил тот же смысл.
Потом Вельчанинову позвонил Абдулкадыр Бадавиевич с сообщением о банде Газалиева. С согласия полковника Кирпичникова хотя такого согласия и не требовалось, поскольку Владимир Алексеевич уже не имел отношения к действиям спецназа ГРУ, Василий Юрьевич перезвонил капитану Кирпичникову и передал сообщение человека с «Винторезом», который желает принять участие в захвате или ликвидации банды. Вельчанинов отправлял с отрядом капитана свою ОМОГ, но без командира, поскольку сам он был занят вместе с оперативной группой Департамента «Х» и работал при этом против части той же самой банды. Конечно, оперативная группа справилась бы со своими делами и без Вельчанинова. Но возвращение в город не было делом пары минут, а отряд капитана Кирпичникова выступал по тревоге, и заставлять себя ждать командир ОМОГ не пожелал. Да и посмотреть на чудеса техники, продемонстрировать которую обещал полковник Кирпичников, Василию Юрьевичу тоже хотелось.
Последним, незадолго до наступления сумерек, позвонил генерал-лейтенант Апраксин, проявивший недюжинную выдержку. Ему Кирпичников доложил все полностью и о своих действиях, и о сложившейся ситуации, и о роли, которую сыграл Абдулкадыр Бадавиевич.
Последним, незадолго до наступления сумерек, позвонил генерал-лейтенант Апраксин, проявивший недюжинную выдержку. Ему Кирпичников доложил все полностью и о своих действиях, и о сложившейся ситуации, и о роли, которую сыграл Абдулкадыр Бадавиевич.
Что будешь предпринимать? спросил генерал.