Заплатив за комнату, он дал на чай лифтеру, закрыл дверь номера и достал из кармана конверт, который взял в аэропорту. Мгновение он колебался, открыть ли его сейчас или подождать до утра, потом решил отложить до утра, бросил конверт в ящик письменного стола, разделся, небрежно швырнул одежду на стул, забрался в постель и почти мгновенно погрузился в глубокий мирный сон.
Когда Селби проснулся, комнату наполняла предутренняя свежесть пустыни. Он закрыл окно, включил отопление, искупался, оделся и распечатал конверт. Фотографии замечательно передавали сходство.
В характере Селби было нечто от одинокого волка, и ощущение, что он ведет войну самостоятельно, щекотало ему нервы и придавало уверенности. Он не пытался анализировать, отчего это происходит возможно оттого, что в трудный, критический момент рядом с ним не оказалось Сильвии. Рекс Брэндон был бесценным другом и великолепным союзником, но когда доходило до решающего момента, Селби предпочитал охотиться в одиночку. Решение этого дела лежало где-то в Аризоне, и Селби решил удалиться от всех текущих дел, пока не решит эту загадку. Только бы его оставили в покое, только бы не вмешивались. Он подумал было обратиться в местную полицию, но потом отверг эту мысль, не осознавая даже, почему она показалась ему столь неприятной.
Селби позавтракал, купил безопасную бритву, крем для бриться, зубную щетку, пасту, новое белье, носки и галстук. Выбросил свое грязное белье и запихнул только что купленные туалетные принадлежности в портфель, вместе с отрезанным куском одеяла.
Когда он вышел из отеля, все его вещи лежали в портфеле никакой необходимости возвращаться обратно. Он путешествовал налегке и был готов ехать далеко и быстро.
Селби пошел к фотографу и показал ему портрет Джеймса Лейси.
Можете ли вы переснять фотографию этого человека так, чтобы он оказался в сомбреро, кожаном жилете и с серыми моржовыми усами? И чтобы это не походило на подделку?
Какое-то время фотограф смотрел на него подозрительно, а затем кивнул:
Да, я мог бы сделать это.
Как скоро?
Фотография будет у вас к завтрашнему дню.
Мне она нужна через час, сказал Селби.
Фотограф покачал отрицательно головой, но как-то не слишком решительно.
Селби достал из кармана двадцатидолларовую купюру и обернул ее вокруг пальца.
Я вернусь через час, сказал он, и заберу фотографию. Если к этому времени она будет готова, я оставляю вам двадцать долларов.
Фотограф вздохнул и потянулся за фотографией.
Та еще работенка! сказал он.
Не сомневаюсь, заметил Селби и вышел.
Более сорока минут он потратил на обход магазинов, расспрашивая об одеяле бродяги, которое, судя по форме, решил Селби, должно было подстилаться под седло.
Заведующий одним из магазинов, где продавались сбруи и седла, Селби зашел туда после сорока минут бесполезных поисков посоветовал:
Вам бы лучше справиться в шорном магазине «Холл и Гарден» на Первой улице. У них было что-то вроде мастерской по изготовлению одеял вручную, они устроили ее в одной из индейских школ. Видимо, одеяла оказались не так выгодны, как им хотелось, и их перестали выпускать. Они поставляли в мастерскую особую пряжу и пытались производить пористые, хорошо абсорбирующие одеяла.
Ну и за чем же дело стало? спросил Селби.
Они обходились слишком дорого, объяснил заведующий. В наши дни люди не хотят платить такие деньги.
Селби поблагодарил его и пошел по указанному адресу.
Витрина магазина была украшена сомбреро, изготовленными вручную седлами, посеребренными шпорами, кожаными штанами, рукавицами, куртками и жилетами. Продавец направил его к мистеру Холлу, тощему, похожему на ястреба человеку, от которого исходила энергия, свойственная нередко худым и мускулистым людям среднего возраста.
Селби показал ему кусочек одеяла.
А в чем дело? спросил Холл, внимательно изучая Селби.
Тот протянул одну из своих официальных карточек:
Я окружной прокурор из Мэдисон-Сити. Мне необходимо опознать мертвеца. Я думаю, мне могла бы помочь идентификация этого седельного одеяла.
Не думаю, что его можно идентифицировать.
Почему?
Я не могу точно сказать, кому оно принадлежало.
Что вы имеете в виду?
Их было сделано сто штук, пояснил Холл.
Нервы Селби затрепетали.
Вы хотите сказать, что именно вы продали это одеяло?
Да. У нас было сто таких одеял, изготовленных по нашим спецификациям из особой пряжи. Ткали их в одной из индейских школ.
И все одеяла были одинаковыми? Я вижу тут есть цветная полоса, которая
Все одеяла совершенно одинаковые, перебил его Холл. Пряжу красили в соответствии с нашими стандартами. Совершенно одинаково.
Все одеяла совершенно одинаковые, перебил его Холл. Пряжу красили в соответствии с нашими стандартами. Совершенно одинаково.
Вы продали все одеяла?
Нет. Думаю, у нас осталось несколько в запасе. Они довольно дорогие и не так быстро продаются.
Как давно это было? спросил Сели.
Больше года назад, ответил Холл.
А когда именно?
Я могу уточнить, но, грубо говоря, можете считать, что это было год назад.
Селби последовал за хозяином в заднюю часть магазина. Холл взял с полки одеяло и развернул, чтобы прокурор мог хорошенько его рассмотреть.
Ничего подобного теперь не найдешь, сказал он. Его легко сложить вдвое, оно пористое, хорошо пропускает воздух между седлом и спиной лошади, поглощает лошадиный пот и стоит черт знает сколько денег. Но оно того заслуживает.
Селби сказал:
Я куплю у вас одеяло. Заверните и отложите его в надежное место, сделайте какую-нибудь пометку на пакете, чтобы вы могли вспомнить его.
Он заплатил за одеяло, пошел к выходу, потом повернулся и спросил:
Нет ли у вас случайно филиала в Туксоне?
Есть, ответил Холл.
Волнение снова охватило Селби.
Сколько одеял ушло в Туксон?
Не помню, не то пять, не то шесть. Заведующий филиалом в Туксоне не был о них такого высокого мнения, как мы, и он был прав, а мы ошибались, сказал Холл.
Селби поблагодарил его и вышел. Пять минут спустя фотограф вручил ему его фотографию и копию, на которой Джеймс Лейси был изображен с пышными усами цвета стали и в сером сомбреро. Кроме легкой нечеткости, ничто не говорило о необычности фотографии, не указывало на подделку.
Селби выдал ему двадцать долларов.
Фотограф вздохнул:
Самые тяжелые двадцать баксов, которые я когда-либо зарабатывал. Я никак не мог найти фотографии в сомбреро, чтобы можно было бы поменять лица. Пришлось сфотографировать сомбреро, прилепить на голову вашего парня, снова сфотографировать ее, высушить негатив, отретушировать его, увеличить, подрисовать, а затем сделать снимок кабинетного размера. Друг, я здорово поработал!
Я тоже, рассеянно сказал Селби и, спохватившись, добавил: Это не значит, что я не благодарен вам. Большое спасибо.
Он взял фотографию и отправился в отель «Пайонир-Румз». Всю дорогу его подсознательно сверлила мысль, что следует позвонить Рексу Брэндону и дать знать, где он находится, но Селби было приятно чувствовать себя как бы за чертой волшебного круга. Всякие разговоры о том, чем он сейчас занимается, нарушили бы эти чары. Он будет действовать самостоятельно, а Брэндону позвонит позднее, когда сможет сказать, что тайна уже раскрыта и доказательства у него в руках.
Управляющая отелем «Пайонир-Румз» была крупной женщиной с тяжелым, скептическим взглядом, она смотрела на Селби настороженно, без всякого радушия. Селби объяснил, кто он такой, и спросил ее о человеке, который снимал комнату как Гораций Перн из маклерской компании «Интермаунтен».
Она сказала с досадой:
Боже, я устала от этого человека! Полиция без конца спрашивает и спрашивает о нем. А я, хоть убей, ничего не могу вспомнить, за исключением того, что ему около пятидесяти или, может быть, чуть меньше, он носил кожаный жилет, сомбреро, у него были висячие седые усы. Их-то я помню лучше всего.
А не было ли чего-то особенного в его глазах? спросил Селби.
Да, ответила она. Было в них что-то странное манера держать их широко открытыми. Эти глаза напоминали мне что-то, но, хоть убей, не могу вспомнить, что именно.
Вы хотите сказать, что видели их прежде?
Нет, не думаю, и все же у меня такое ощущение, как если бы я их уже видела. В них есть что-то комичное, что ли. В общем, странные глаза
Вы имеете в виду цвет?
Нет, форму. Что-то в разрезе глаз.
Может, в нем есть восточная кровь? спросил Селби наугад, чувствуя, как его все больше охватывает чувство разочарования.
Нет, не то, но я просто не знаю, в чем тут дело.
Был он высок, грузен?
Нет, думаю, он был среднего роста. Ну, может быть, немного выше. Вы знаете, как это бывает. У нас сорок комнат, и большая часть их сдается каждую ночь. Одни приходят, другие уходят. Я смотрю на них лишь для того, чтобы определить, могут ли они напиться, или нашуметь, или вообще сделать что-то такое, что придется вызывать полицию. Я особенно осторожно отношусь к молодым женщинам, которые путешествуют парами. На прочих не очень обращаю внимание.
Вы узнали бы этого человека, если бы снова увидели его?
Думаю, что узнала бы.
А может быть, вы все-таки вспомните, что необычного было в его глазах? Что показалось вам знакомым?
Нет, не могу. Словно я где-то что-то видела, ну, вы знаете, как будто видела его брата или сестру, и Я вот что сделаю, мистер Селби, подумаю над этим еще раз и постараюсь вспомнить. Возможно, тут семейное сходство, и, может, он просто напоминает мне кого-то, кого я хорошо знаю.
Благодарю, сказал Селби, а как насчет фотографий? Вы узнали бы его по фотографии?
Думаю, что да.
Селби открыл портфель и вынул снимок, сделанный фотографом.
Это тот человек? спросил он.
Она внимательно посмотрела на снимок.
Нет. Это не он.
Вы хотите сказать, что не узнаете в нем человека, который жил здесь, или что это абсолютно не тот человек?
Она проговорила медленно:
Я не скажу, что это абсолютно не тот человек, он чем-то похож на него и все-таки не похож. Это о, подождите минутку.
Она опустила снимок, быстро заморгала глазами и сказала:
Я знаю теперь, на что похожи его глаза.
На что? спросил Селби, снова почувствовав волнение.
Я знала когда-то женщину, которой сделали операцию на лице. Какое-то время лицевые мускулы должны были находиться в покое, чтобы не растянуть кожу. Поэтому ей наложили несколько полосок пластыря от глаз ко лбу вы знаете, не от самых глаз, а от висков. Это сильно оттягивало кожу назад, и у нее был напряженный остановившийся взгляд. Вот что напомнил мне тот человек.