Стрельбами у нас наставник Прокоп ведает. Только тебе, наверное, сначала самострельному бою научиться стоит. Он всё ж полегче, Макар оглянулся на поникшего мальчишку и поправил ему съехавшую чуть не на нос шапку. Не переживай, всё хорошо будет.
Телега проехала распахнутые ворота и свернула в какой-то проулок.
Ну вот, почитай, и приехали. Сейчас с дядькой Аристархом переговорим, и сразу к отцу Михаилу.
Макар остановил телегу перед большим подворьем с добротно сделанным тыном. В ответ на стук хмурый холоп открыл калитку, глянул на Макара и без единого слова стал отворять ворота. Макар тяжело спустился с телеги, передал вожжи подбежавшему парню и, поморщившись, чуть опёрся на плечо спрыгнувшего с телеги Кузнечика. Мальчишка поднял глаза.
Ну, пошли, Кузнечик. Будем со старостой знакомиться.
Староста оказался здоровенным, очень крепким на вид дедом с тяжёлым, чуть придавливающим взглядом.
Во, кто к нам пожаловал! Аристарх поднялся из-за стола. Да ещё не один, а гостя привёл. Здрав будь, Макар. Присаживайся, давай. А это у тебя что за малец?
Тимофей с трудом оторвал взгляд, прилипший к лицу старосты, и вопросительно посмотрел на наставника. Тот успокаивающе улыбнулся.
Ох, Кузнечик, а гостинец-то дядьке Аристарху мы забыли, Макар отпустил Тимкино плечо. А ну-ка, смотайся к телеге, захвати одного зайца, что мы с тобой подстрелили. И скажи холопам, пусть торбу с овсом коню повесят, она там, где-то в телеге лежит.
Аристарх, подняв бровь, с интересом смотрел на Макара. Мальчишка, крутанувшись, шустро двинул на улицу.
Ну, и что ты мне тут устраиваешь? донеслось до него, пока он закрывал дверь.
Немного спустя Тимка осторожно поскрёбся в дверь, дождался рокочущего «заходи, давай!» и несмело переступил порог.
Дядька Макар, так не было овса там, помявшись, сообщил он, холопы свою торбу повесили, Тимка перевел опасливый взгляд на старосту.
Ну, не было, так и не было. А ты чего зыркаешь? Аристарх вдруг озорно ухмыльнулся, и тяжесть, ещё секунду назад таившаяся в его глазах, вдруг исчезла без следа. Садись, раз уж пришёл. Беляна! А ну, принеси гостям квасу. И зайца у мальца забери, а то он ему сейчас последние уши оторвет.
Тимка отдал зайца вошедшей откуда-то сбоку улыбчивой женщине, шагнул вперед, заколебался и опять с вопросом в глазах посмотрел на Макара. Тот кивнул. Мальчишка аккуратно пристроился на краешке лавки.
Во как, Аристарх с любопытством разглядывал паренька. Молодец.
Вернувшаяся Беляна поставила на стол две миски с пирожками.
Вот эти с творогом, а те с грибами. А ты чего так с краю сел, не дотянешься ведь, Беляна чуть подтолкнула мальчика ближе к середине. Этим оглоедам только дай до миски дорваться, только зубами успеешь щелкнуть. Тебе квасу или узвару?
А нечего зевать, староста совсем по-мальчишечьи ухмыльнулся и выудил из миски самый большой пирожок. Давай, трескай, а то и вправду оголодал, пока доехал.
Мальчик осторожно потянул угощение из ближайшей к нему миски и, убедившись, что Аристарх с Макаром завели разговор о чем-то своём и не обращают на него внимания, расслабился и принялся за еду.
А нечего зевать, староста совсем по-мальчишечьи ухмыльнулся и выудил из миски самый большой пирожок. Давай, трескай, а то и вправду оголодал, пока доехал.
Мальчик осторожно потянул угощение из ближайшей к нему миски и, убедившись, что Аристарх с Макаром завели разговор о чем-то своём и не обращают на него внимания, расслабился и принялся за еду.
Эй, Кузнечик, вопрос Макара застал Тимку посреди третьего пирожка. Он прекратил жевать и вопросительно посмотрел на наставника со старостой. Да ты не давись, жуй, давай. Я вот чего хотел спросить. Ты вчера сказал, что мой нож новгородской работы. А определил как? Макар вытащил свой нож и положил на стол.
Тимка дожевал, запил узваром, поискал глазами, обо что руки вытереть, обнаружил заботливо подложенную Беляной тряпицу и только потом взялся за нож.
Такие ножи делали в Новгороде очень давно. Сейчас почти не делают, мальчик развернул клинок так, чтоб на него падал солнечный луч, пробивающийся сквозь волоковое окошко. Вот смотри, дядька Макар. Эта полоса на лезвии, на самой кромке, говорит, что нож сварной. У него лезвие сделано из стальной полосы, а щёчки навариваются из мягкого железа. Притом полоска стали очень узкая, её почти не видно. А теперь вот тут, у острия посмотри. Видишь, как эта полоска загибается? Так получится, если стальная пластина на всю ширину клинка проложена. Разве что в центре между стальными ещё одну полосу ставят снаружи её не видно, но нож очень крепкий получается. На вид он вроде как из трёх полос состоит, а на самом деле из пяти: внутри три и снаружи две щёчки. Похожие ножи новгородцы в старину делали, сейчас редко кто такие клинки куёт. Кузнецы делают проще. На край железной пластины наваривают полоску стали. У такого ножа полоса пошире будет и не так загибается к острию.
Ишь ты! Аристарх достал откуда-то из-за спины ещё один нож и подал Тимке. Вот такой? А в чём разница?
А старые ножи покрепче будут, дядька Аристарх, Кузнечик положил оба ножа рядом. Старый нож он весь стальной, а значит, и твердый. А чтоб не сломался при ударе, как раз железо и наварено. Сталь проглядывает только тут, вдоль острия. Железо мягкое, значит, и стачивается оно быстрее, когда им режут что-то. Вот и выходит, что стальная сердцевина всегда снаружи остаётся. Ты им режешь что-то твёрдое, а нож сам себя затачивает. Его править редко надо, только когда зазубрины появляются. И сломать его трудно сталь железом прикрыта. Вот потому у него у острия и заточка с обеих сторон идет. Редкий клинок.
Тимка подвинул вперед Аристархов нож.
Этот нож сделать проще, значит, кузнецу быстрее. И стали в нем меньше. Значит, он дешевле. Вот только сталь у него железом не прикрыта, а потому сломать его проще, особенно если сталь с изъяном. Затачивать его тоже всё время надо, а значит, снашивается он быстрее. А когда стальное лезвие сточится или сломается, то его останется только выбросить Тимка взял клинок в руки и провел пальцами вдоль лезвия. Это неплохой нож, дядька Аристарх, не из дешёвых. А тот хороший.
Аристарх задумался, заметил, что Тимка прицеливается глазом на ещё один пирожок, подтолкнул к нему миску жуй, мол. Затем, решившись, направился в угол комнаты, принес оттуда меч, с тихим шелестом вытянул его из ножен и положил на стол.
Ну, а такие клинки как делаются, знаешь?
Тимка отвлекся от кружки с узваром и взглянул на лежащий перед ним меч.
Вроде Дамирова работа а вроде и нет, мальчишка склонился над оружием, внимательно его разглядывая. Дамир на свои мечи клеймо не ставит, говорит, их завсегда по узору видно. Тут узор покрупнее, а у него ещё как будто лесенка по лезвию идет. Если и Дамиров, то очень старый.
Тимка вытер руки о тряпицу и взялся за меч.
Делаются такие мечи очень просто и очень сложно, дядька Аристарх. Вот если взять нож наставника Макара, расковать его тонко, потом сложить вдвое-втрое и опять расковать, а потом ещё и ещё Тимка старательно рассказывал, явно повторяя чьё-то объяснение. Или как будто урок повторял. Вот и получится, что если у ножа три слоя, то у меча их, наверно, триста, а может, и поболее будет. Тут я не знаю точно. А трудность заключается в том, что если какие-то слои не сварились правильно, то внутри такого меча невидимый изъян будет, и меч подвести может. Чтоб непровара не было, для флюса специальное стекло варится. Но самое трудное тут закалка. У нас такие мечи только Дамир умеет делать, ну, может, ещё сын его. Да и то, раз на раз не приходится. Только это неправильный меч для такой стали, дядька Аристарх.
Неправильный? И что так?
Правильно такие мечи делать чуток изогнутыми, на манер сарацинских. Эти клинки, они ведь тоже из мягких и твердых слоев состоят, а значит, и затачиваются сами. А раз узор мелкий, то на лезвии что-то вроде пилы выходит, только зуб тоже мелкий. Таким оружием сподручнее резать, а не рубить. Но этот меч, наверное, для нурман делался, а они прямые клинки любят. Но всё равно такой меч, если правильно сделан, крепче и гибче новгородского выходит.
Умно, едрён дрищ, ничего не скажешь, Аристарх покачал головой и убрал меч в ножны. Ну а сам-то ты что делаешь?
Разговаривать с Аристархом Тимке оказалось просто. Тот задавал интересные вопросы, над которыми надо было поразмыслить, интересовался мальчишечьей жизнью, что очень льстило, доброжелательно выслушивал рассказ о проделках, в которых Тимка даже деду не отваживался признаваться, легко поддерживал беседу, и никогда не хмыкал снисходительно, ссылаясь на возраст мальца. Чувствовалось, что тайную жизнь мальчишек он понимает и относится к ней очень серьёзно. А вопросы Вопросы он задавал вроде и простые, а вот ответить на них было не всегда просто.
Видел ли Кузнечик боярина Журавля? Ну конечно, сто раз видел. А вот рассказать, какой он Журавля Тимка воспринимал как некую данность, что существует сама по себе и ни в каких описаниях не нуждается. Вот как рассказать, какой ветер? Вот так и боярин Журавль, он есть и всё. А бывает он Ну, как ветер, разный.
Тимка невольно вспомнил свой последний поход к кабинету боярина, что заставило заёрзать по лавке внезапно зазудевшей тощей задницей. Кабинет? Ну, это горница такая, там боярин сидит и кого надо к себе на разговор вызывает. Туда все боятся заходить. Не, Тимка не боялся. Ну, разве иногда, самую капельку. А как не забоишься, когда боярин к себе вызывает, а сам ничего не спрашивает, только прищурится и смотрит?.. Как прицеливается. Приходится самому выкладывать, всё подряд. Как-то раз они с пацанами в ведро с маслом расплавленную бронзу вылили. Надо ж было посмотреть, что выйдет. Вот дед стекло в воду льет, фрита получается, песок такой стеклянный. А если бронзу? Не, кузница не сгорела. Не вся. И не обгорел никто ковшик-то на длинной ручке насажен был, не маленькие, чай, осторожность соблюдать приучены.
А за кузню, да, нагорело, полные порты, и не только ему. Вообще, если заводилой какой-нибудь проделки становился Кузнечик, то наказывали всегда меньше, а если всю вину выкладывал честно и брал её на себя, то почти всегда наказывали его одного, и то не сильно. Сообразившие это мастеровые мальчишки единодушно приняли его за главного в своих затеях, не оставляя, однако, отдуваться в одиночку в особо тяжёлых случаях.
Пацан? Это такой правильный отрок, который свой в доску, и на него можно положиться, не предаст. А может, и не только отрок, вона, Журавль говорил, что нурманы правильные пацаны, а они уже старые все. Ты, дядька Аристарх? Ну, наверное Верить можно, по-пустому не сдашь. Кузька? Важный он какой-то, Кузьмой Лавровичем величается и не покраснеет даже. Хотя он ничего, не задаётся. А вот Федька рыжий и близняшки, вот они точно пацаны.